добрую урму. Урма всю жизнь охраняла короля Марко Прекрасного, хотя больше он не видал ее никогда.
Цыган и его жена ведьма
Много лет тому назад жил в одной венгерской деревне цыган-музыкант Нику. Жил он со своей женой в великой бедности. Едва добывал он себе пропитание игрой на скрипке. Бывало, всю ночь напролет пиликает он на скрипке деревенской молодежи всякие танцы, а заработает всего-то ровно столько, что на заработанные деньги можно купить лишь кусок хлеба из кукурузной муки. Плохо жилось цыгану-музыканту и его жене. Частенько приходилось ему голодать. Так прожили они кое-как, перебиваясь, немало лет. Хорошо, что детей у них не было. Не прокормить бы их Нику своей музыкой.
Когда дело шло уже к старости, стал замечать Нику, что жена его не ест по целым дням. Другой раз дня три-четыре не возьмет и крошки в рот. Никак не мог понять Нику, что бы это значило. Ведь этак можно с голода так отощать, что и ходить будет не под силу, а жена его ничего, здорова, даже на работу ходит, если подвернется какая-нибудь работа полегче: тяжелой-то работы жена его недолюбливала. Ломал-ломал себе голову цыган, чем это сыта его жена, да так ничего не придумал. Раз как-то спросил он ее, когда они сидели вдвоем за столом и он ел хлеб с луком, запивая этот скудный обед водой, а жена смотрела, как он ест, но сама к еде и не притрагивалась.
– Что ж это ты ничего не ешь? Ведь ты вот уже третий день куска не проглотила.
– Нет, я ела, когда тебя дома не было, – ответила ему жена.
– Как когда меня не было дома? Да я никуда не ходил!
– Ты забыл. Я ела, и теперь мне что-то не хочется, – сказала жена, встала и вышла из дома.
«И чего ради она лжет? – подумал Нику. – Я отлично помню, сколько у нас оставалось хлеба. Если бы она хоть маленький кусочек отрезала, мне бы не хватило, да и хлеб-то она мне подала цельный».
Вечером в этот же день позвали цыгана играть на скрипке в корчму. Там пробыл он недолго и вернулся домой раньше, чем обыкновенно. Открыл он дверь в свою лачужку и хотел уже переступить через порог, как выбежал из двери, да прямо ему под ноги, громадный волк, метнулся в сторону и скрылся в темноте. До полусмерти испугался Нику. Трясясь, как осиновый лист, от страха, вошел в лачужку, зажег огонь и стал искать жену. Нет нигде жены.
– Ну, – подумал Нику, – либо волк ее съел, либо со страха убежала она. Только если бы волк ее съел, на полу бы кровь была да и кости остались, а ведь на полу ничего нет, пол чист. Подожду-ка ее, увидит в окне свет и придет.
Лег цыган, не раздеваясь, на постель и стал ждать жену. Так пролежал цыган почти всю ночь. Жена все не приходила. Стало чуть-чуть светать. Цыган задремал. Вдруг тихо скрипнула дверь. Нику приподнял голову, посмотрел на дверь: он думал, что жена вернулась, а дверь медленно открылась, и в лачужку вошла громадная волчица, в зубах она несла большую, жирную овцу. Нику уже хотел закричать, как волчица повернулась три раза на месте, и вдруг вместо волчицы пред изумленным цыганом очутилась его жена.
– Не бойся, Нику! – сказала она. – Меня научила превращаться в волчицу колдунья из соседнего леса. Посмотри лучше, какую овцу я достала! Теперь мы с тобой будем сыты целую неделю.
– Ну, а что скажут люди, когда узнают, что ты превращаешься в волчицу и таскаешь у них скот? – всплеснув руками, воскликнул Нику.
– А как они это узнают? – спросила жена. – Никто никогда не догадается. Будь спокоен! Ты только сам не болтай!
Нику был не из особенно честных – это раз, да, кроме того, и поесть жирной баранины ему очень хотелось, а главное, он боялся, как бы не сделала с ним чего-нибудь дурного жена, коль он ее рассердит. Кто ее знает, может быть, она научилась у колдуньи не только обращаться в волчицу, но и других обращать в волков или собак. Нику решил молчать.
Жена его затопила печку, он сам принялся снимать с овцы шкуру и резать мясо на части. Скоро он и жена его сидели за столом и с аппетитом ели сочную, жирную баранину.
С этого дня зажил Нику с женой припеваючи. Каждую ночь жена его, превратившись в волчицу, убегала и приносила когда три, когда четыре овцы или теленка. Приносила она и свиней, а иногда и коров. Нику стал потихоньку от крестьян носить мясо на базар в город. Понемногу он стал богатеть, и у него завелись деньжонки.
Как-то жена сказала ему:
– Давай построим в деревне гостиницу. Дорога здесь проезжая, гостей у нас будет много, особенно если мы будем дешево их кормить, а дешево кормить их мы можем, ведь говядина-то у нас даровая. Построить гостиницу куда выгоднее, чем носить мясо на базар.
– Что ж, давай, – согласился Нику, – денег на это у нас хватит.
Построил Нику на краю деревни гостиницу, и скоро пошла про нее слава, что нигде не кормят так хорошо и дешево, как у Нику, а уж что касается мясных блюд, то и лучшим гостиницам в городе до гостиницы Нику далеко. Все прохожие и проезжие стали непременно по пути заходить к Нику, чтобы поесть у него, благо дешево и хорошо. Гости у него никогда не переводились. Скоро Нику стал одним из самых богатых людей во всей округе.
Удивлялись крестьяне той деревни, в которой жил Нику. Давно ли был он нищим музыкантом, а теперь разбогател, да еще как. Откуда только взялось это богатство? Да еще, откуда достает Нику мясо? Никто из крестьян никогда не видал, чтобы к нему привозили туши овец, свиней или быков, а мяса всегда в гостинице у Нику вдоволь, а кроме того, он и шкурами торгует. Все это удивляло крестьян, и они стали подозревать, что здесь что-то неладно.
Прошло около года с того дня, как Нику построил гостиницу. Вдруг стали ходить слухи, что в одной деревне, верстах в сорока от гостиницы Нику, не осталось ни одной овцы, ни одной свиньи, ни одного теленка – всех их зарезала и утащила громадная волчица. Как ни караулили ее, как ни старались застрелить, а сделать ничего не могли. Волчица появлялась словно из-под земли, схватывала овцу или теленка и бесследно исчезала. Вскоре стали
