Спешу заметить, что все, о чем я говорил по поводу цветов, то более, то менее (но всегда) опирается на некоторую интуитивность. Все это я не только внешне вывожу, но и «знаю», «вижу».
А теперь возвращаюсь к предыдущим схемам и вкратце совмещаю сказанное о стадиях рассудка и чувства со сказанным о цветах.
Вставляя 1) и 2), т. е. серое, в его графическое место «m» и «n», получаю: рис. № 2.
Соединение стадий рассудка и чувства на низших ступенях ведет к нуменально-смердяковски-карамазовской пошлости, а для глядения в нижнюю бездну, сверкающую, сквозь эту тучу серости порождает огненно-красное, т. е. либо ужас огня, либо <стра>дание<?>, а иногда и то и другое.
Исторический путь человечества от «a» к «d» и от «b» к «e» – ветхозаветен, труден – путь в гору. Линия de – момент взятия на себя грехов мира, и отсюда: первый момент христианства – красный, страдающий; второй – розовый, а розовость есть признак постепенного рассеяния ужасной, серой стаи, знамение того, что искупление мира совершается непрерывно – обеление риз кровию Агнца (см. Апок<алипсис>)[469]. Еще радость впереди, но ужасы минуют: отсюда: розовая сантиментальность христианства позднейшего вплоть до самого последнего времени (да и теперь еще мы в виʹдении белого не можем отрешиться от бледнорозовых рефлексов). Перевал по ту сторону линии «de» – это Голгофа – крест, упразднивший неискупленный доселе ветхий завет, – крест же есть символ четвертого (т. е. среднего, ибо всех посвящений 7) посвящения в мистерии глубокой древности. До линии «de» человечество не имело милого, вечно грустно-задумчивого с оттенком довременной, старинной родины (8-ое), а после «de» этот же оттенок и должен был занять первенствующее место. Если этого не случилось – тут вина европейских варваров. Итак, чтоб показать перелом, ломаю треугольник «aсb».
Получается фигура, напоминающая, что ∆ «abc» как бы насажен в плоскости, перпендикулярной на некий треугольник «xyz», где «x» соединение в духе и Истине, где «y» соединение во Христе, а «z» в Отце, т. е. вечная св. Троица.
Соединение по треугольнику «xyz» – свято, а по ∆ «aсb» (треугольнику еще не очищенному, где «a» – черное, «b» – черное, и лишь «c» – белое – серединно-нуменально-кощунственно). Здесь, срываясь, Мережковский впадает в ошибку, и эта ошибка коренная; и возражение о соединении не в том треугольнике было бы самым глубоким возражением Мережковскому, если бы его поняли, но… кто поймет?
Тут зафиксированы головокружительные ви́дения, открывающие путь в еще более головокружительное, для которого еще даже не настало время графического метода. Тут тайна. Но… понимаете ли Вы меня, дорогой Эмилий Карлович? Ведь я отдался субъективизму здесь, презрев все решительно, потому что иначе не мог бы говорить. Повторяю: здесь всё для меня виʹдения и натяжек графических нет. «Это» я всегда держу перед глазами, как азбуку «метода искренности», как константу теургически-теософского метода.
Повторяю рис. № 2
«abde» увенчанный конус серого – первая стадия опытного богопознания страхом и ужасом, предшествующая 2-ой стадии опытного богопознания радостью и любовью, лежащая между абсолютным неви́дением и совершенным ви́дением; в первой зоне – где прогоняют сквозь строй – характерны следующие цвета: черное, серое, красный ужас, коричневое (мера между черным и красным ужасом = красное + черное, не желтошафранное ли?). 4-ая стадия – Крест – красное страданием. Для второй зоны характерны цвета: розовый, белый, голубой, внецветный. Пролагаю это на символические стадии внутреннего пути.
(Мысли о Сатанаиле – старшем брате Христа[470]; зло = добру и т. д.
Секты: Манихеи, Богомилы, Гностики, Альбигойцы, элементы сектантства у Мережк<овского>, Розанова и др.)
Господь с Вами, дорогой и милый Эмилий Карлович. Остаюсь любящий и уважающий Вас
Борис Бугаев
P. S. Мой глубокий поклон и уважение Анне Михайловне[471]. Посылаю несколько стихотворений. ‹…›[472]
ВозвратЯ вознесен, судьбе своей покорный.Над головой полет столетий быстрый.Привольно мне в моей пещере горной.Лазурь, темнея, рассыпает искры.
Мои друзья упали с выси звездной.Забыв меня, они живут в низинах.Кровавый факел я зажег над бездной.Звездою дальней блещет на вершинах.
Я позову теперь к вершинам брата.Пусть зазвучат им дальние намеки.Мой гном, мой гном, возьми трубу возврата!..И гном трубит, надув худые щеки.
Вином волшебств мы встретим их, как маги.Как сон мелькнет полет столетий быстрый.Подай им кубки пенно-пирной влаги,В которой блещут золотые искры.
Колпак слетел, но гном трубит, как сонный.В провал слетели камни под ногою.Трубою машет. Плащ его зеленыйНад бездною полощется седою…
Шепну тебе: из стран обетованныхВ долину скорби суждено уйти им………
……Цветами, гном, осыпь гостей желанных,Зеленый плащ под ноги расстели им[473].
Мое.
ПирПоставил вина изумрудного кубки.Накрыл я приборы. Мой стол разукрашен.Табачный угар из гигантовой трубкиНа небе застыл в виде облачных башен.
Я чую поблизости поступь гиганта…К себе всех зову я с весельем и злостью.На пир пригласил горбуна-музыканта.Он бьет в барабан пожелтевшей костью.
На мшистой лужайке танцуют скелетыВ могильных покровах неистовый танец.Деревья листвой золотою одеты.Меж листьев блистает закатный багрянец.
Пахучей гвоздикой мой стол разукрашен.Закат догорел среди облачных башен.Сгущается мрак… Не сидеть же во мгле ведь!Поставил на стол я светильников девять.
Пришел, нацепив яркоогненный бант,Мастито присев на какой-то обрубок,От бремени лет полысевший гигант,И тянет вина изумрудного кубок[474].
Мое.
P. P. S. Как Вам нравится «Драма Жизни» Кнута Гамсуна?[475]
РГБ. Ф. 167. Карт. 1. Ед. хр. 9. Помета красным карандашом: «IХ». Фрагмент опубликован: ЛН. Т. 92. Кн. 3. С. 196.Ответ на п. 19.
21. Метнер – Белому
27 февраля – 4 марта 1903 г. Нижний НовгородН. Новгород 27 февраля 1903 г. (накануне полнолуния).
Оба Ваши письма (VIII от 30 января и IX от 14 февраля) я получил, глубокоуважаемый и дорогой Борис Николаевич! Последнее Ваше письмо пришло вместе с февральским номером «Нового Пути», что и помешало мне Вам вскоре ответить. С Вашей рецензией о Драме Жизни[476] я согласен во всем, что касается производимого драмою впечатления, «нуменального»; но как драма, как форма, эстетически, это произведение Кнута Гамсуна не нравится мне; от Пана[477] я был в диком восторге. Читая Драму Жизни, я восхищался редко, моментами, и часто (простите), очень часто зевал от скуки. На обороте этой страницы Вы прочтете стихотворения одного декадентского савраса из местных жителей[478]. Я не читаю Пшибышевского (Шибздик); читает его Анюта[479] и согласна с Вашим отзывом о нем в P<ost> S<criptum’a>х Вашего VIII письма.
28 февраля 1903 года. Видели Вы репродукцию бюста Ницше работы Макса Клингера?[480] Это еще лучше, сильнее, нежели барельеф Курта Стевинга?..[481] Сестра Ницше и он сам (см. биографию[482]) свидетельствуют, что ни на одной фотографии не выходил Ницше – философ-поэт-музыкант, а Ницше-солдат. Но так как существует много фотографий и, притом, как профиль, так и фас, то талантливый художник, лично вдобавок видевший Ницше, может дать нам настоящего Ницше. Таким он является у Курта Стевинга (с орлом и змеей) и, в особенности, у Макса Клингера. Голова Ницше у Макса Клингера – нечто невероятное. Это самое замечательное лицо после Канта, Гёте, Бетховена. Ваше хождение на руках с разведением ног меня крайне интересует, и я намереваюсь абонироваться на Мир Искусства. Напишите мне, в каких №№ истекшего 1902 года были помещены Ваша заметка и реферат. Последний для меня важно прочесть. Ваше рассуждение об «объективации воплощенного на степень идеи» и о «равновесии между теософией и теургией» на этот раз вполне меня удовлетворило. Мне все только кажется, что Вы не совсем справедливы к Канту. Вы знаете его Пролегомены и Критику[483]. Но читали ли Вы его Traueme eines Geistersehers и Religion??[484] Его Die Macht des Gemueths?[485] Канта, в особенности (также как Гёте и Ницше), надо узнавать в подлиннике; надо больше читать Канта, нежели о Канте. Даже Ланге не дает истинного понятия о Канте[486]. А Шопенгауэр? Он самым бессовестным образом, ради подтверждения своей философии, объявляет Канта – атеистом. Кант считал Ад, Землю и Рай точными философскими терминами (см. его Religion (Kehrbach-Reclam, стр. 60))[487]. «Пропасть» (вернее ров, непереходимый для слабых ходоков), которую Кант вырыл между «феноменом» и «ноуменом», сохранит вечно свое значение и назначение. Философистеры и философутики будут знать свой «шесток». Области размежеваны. Друг другу никто не мешает. Опасность «смешать» и «смешить» ослаблена до minimum’а. На меня «отсеченность» нуменального никогда не производила впечатления «тягостного ужаса, зноя <?> без исхода», наоборот: чего-то освобождающего эту область от механичности <1 сл. нрзб> гносеологии. Шопенгауэр и Вл. Соловьев – представляются мне поэтому старомоднее Канта. Как Ницше – явление, возможное именно после освободительной строгости Канта (как в музыке строгий стиль предшествует свободному), – философ, поэт, музыкант и Вагнер – музыкант, поэт, философ вновь комбинируют, соединяют, символизируют то, что раньше «смешивалось», и что после Канта, его разумом обособленное друг от друга, способно стало к сочетанию не «смешному»… NB. В вагнеровской музыкальной драме (хотя я и очень плохо пока знаю ее) есть то, что Вы обозначили очень удачно «буквальностью в нуменальном». – Впрочем, дорогой Борис Николаевич, я не стою за верность моей мысли: я слишком плохо знаю и философию, и теософию (в широком смысле), чтобы претендовать на правильность своих заключений. Я знаю, Вам необходим Шопенгауэр, вернее, его волюнтаризм. Кроме того Вы, в качестве русского, ближе к Шопенгауэру, нежели к Канту, более германцу, нежели Шопенгауэр, в котором, говорят, было несколько капель славянской крови. Я же, как чистокровный немец, люблю Канта. Ich liebe meinen gemuethlichen Kant[488]. Впрочем, небольшой комментарий Вам дать могу, воспользовавшись вопросом о метре и ритме[489]; «Только с одним я не согласен», пишете Вы по поводу моей «теории ритма», «с необходимостью тысячелетий для уловления ритма мира». Смотря по тому, чтó разуметь под «уловлением»; я разумею: приблизительное, хотя бы, перенесение этого ритма (вернее: одного момента, невременного, конечно, этого ритма) сюда и включение его (хотя бы с натяжкою) в рамку метрики: например, 7/7, 9/9 и т. п. И вот для этого необходимы тысячелетия; и это человеку не под силу; ангелам – не надо. – Если бы Кант слышал меня, он со мною согласился, ибо он то же самое говорит о невозможности дискурсивного познания нуменального, гносеологии вещи в себе; интуицию он считает не познанием, а творчеством. И я полагаю, что ритм мира уловить можно творческим путем (как бы участвуя в творческом его движении), и для этого не надо тысячелетий; но другое дело, если Вы захотите передать субъективно уловленное другим; вот тогда необходим ряд поверок (вступает <?> гносеология, законы метрики) и тогда, тогда необходимо тысячелетие личного земного бытия…
