class="p1">— А теперь тот же вопрос к вам, Максим. Что показалось вам странным?!
— Про судейство тут уже говорили батя и брат. Оно действительно было странным, особенно во втором тайме. Игра была жесткой, нас выбивали силой, не обращая внимания на возможные травмы. Женьку увезли на «Скорой», Петька получил бутсом по ноге, а тому парню досталось мячом в лицо. И, мне кажется, что Миша целился в меня, просто мяч попал в другого, он меня фактически «закрыл» собой.
— Думаете, он сделал это специально?
— Вряд ли, игровой момент. Хотя, кто знает…
— Понятно. А дальше? Как вам удалось победить?
— Это сложно объяснить. Мне кажется, что я настолько хотел исправить сложившуюся ситуацию, крайне несправедливую к нашей команде, что начал играть на пределе своих возможностей. Все казалось таким простым и понятным… И все получалось!
— Это необычное объяснение… — задумчиво сказал подполковник.
— Другого у меня нет, Евгений Павлович!
— Да я вас ни в чем не подозреваю… Просто мысли вслух. Что было дальше?!
— После финального свистка мы даже порадоваться не успели, как прозвучало «допинг». А потом началась вся эта история с допингом или наркотиками, покушением, обвинения… Нас привезли в райотдел с Петькой и Мишаней в одной машине, со скованными за спиной руками, раскидали по разным камерам, где было место. А на ночь отвезли в СИЗО, уже в одиночки. Утром, часов в 6, повезли на допрос, где заставляли пересказывать события 1-го мая снова и снова, по-разному задавая вопросы.
— Свиридов командовал всем этим?
— Да, он отдавал приказы. А допрашивал меня какой-то молоденький следователь, трясший пачкой «протоколов и показаний свидетелей». Моя версия событий его вообще не интересовала, как мне показалось, а вот эпизод с попаданием мяча в прошлую субботу от Мишани и шишкой, образовавшейся в результате этого, он заставлял вспомнить буквально посекундно.
— Зачем?! Что там такого криминального?!
— Честно говоря, не помню. Была тренировка, мне прилетело мячом по затылку, сознание потерял. Потом немного мутило и шишка образовалась, ребята меня к врачу отвели, Борису Абрамовичу. А на следующее утро все прошло, я и думать забыл об этом.
— Странно… Возможно, они решили, что Михаил «тренировался» на вас, чтобы потом повторить удар по тому парню?
— Мне «прилетело» в затылок, ему — в лицо, разбило в кровь. Ничего такого, бывает на поле. Не перелом же и ладно…
— Тоже верно. А мог Михаил специально целиться в вас?
— В принципе мог… Он как-то странно смотрел на меня, когда вышел на поле. Тренер продержал его на скамейке запасных почти всю игру, после того случая на тренировке. А после «удачного» удара была «красная карточка» и удаление с поля. Так что играл он недолго, да и вреда оказалось больше, чем пользы. Если бы не травма Женьки, вряд ли тренер выпустил бы его на поле.
— Понятно, очень интересно. Сколько тут случайностей…
— Ну а потом следователь ушел, а вскоре меня отвели назад в камеру. Выпустили, когда в здании уже были военные. Больше ничего такого, все уже рассказали батя и брат.
— Хорошо! Спасибо вам большое! Посмотрите, пожалуйста, мой помощник правильно все записал?
— Да, все основные моменты зафиксированы, — дружно подтвердили мы, внимательно прочитав бумаги.
— Благодарю вас за содействие! И еще раз извините! Можете немного подождать, я сейчас освобожусь и вместе с вами съезжу к вам домой.
— Да, конечно, мы подождем!
— Кстати, Владимир, а куда вам предлагали «вернуться», — стоя у двери вдруг спросил подполковник.
— Не понимаю, о чем вы, Евгений Павлович! — ответил Вовка.
Подполковник понимающе улыбнулся, покачал головой и вышел.
* * *
Бегло ознакомившись с показаниями Петра и Михаила, а также их родителей, в домах которых тоже прошли обыски, подполковник Симонов в очередной раз изумился сюрреалистичности происходящего. История Петра ничего нового не дала, кроме того, что «турборежим» у Максима ненадолго «включался» на тренировке накануне, но повторить это состояние осознанно парень не смог. А вот Михаил неприятно удивил: он целился именно в Максима на поле, а случайно попал в того парня. Хотел прилюдно унизить одноклассника, а получилась целая история с продолжением. Причем весь конфликт яйца выеденного не стоит, если оценивать глазами взрослого. Историю с «допингом» он поддержал, рассказал следователю о том, что это именно Макс раздавал всем печенье и орешки. Не он первый… А вот сознаваться в ОПГ насчет «покушения», «сдавать заказчика» парень не стал, понял, что шутки закончились. Да и сейчас хотел только одного — извиниться за свое поведение перед Максимом и попросить прощения.
* * *
— Роковая цепочка случайностей и совпадений, — сказал Седов, ознакомившись с показаниями «арестантов».
— Не то слово, Валерий Сергеевич.
— Хорошо! Проверьте, что там с квартирой Сергеевых. Можно ли там вообще жить или проще сделать капитальный ремонт. Захватите с собой местных. Это задача Гордеева, пусть его люди решают вопрос на месте.
— Конечно! Посмотрю на последствия обыска «по-саратовски» и вернусь.
— Добро! Действуйте!
Глава 50
Разборки в верхах (часть 1)
Здание Фрунзенского райотдела милиции, Саратов.
02.05.1986. Утро (вскоре после «захвата ЗКП»). Ретроспектива.
— Ну что, давайте начнем! Кто первый готов давать признательные показания?! — лукаво интересуется Седов.
* * *
Виртуальное пространство Наблюдателя.
Тот же день и время.
«Оу, кажется вернулся главный „нагибатель“ „попутавших берега“ силовиков и чиновников. Эх, жаль, попкорна нет, даже виртуального. Я бы сейчас похрумкал с колой, да под такую „киношку“. Но, увы, приходится одновременно следить за своим подопечным, офигевшим от внезапного освобождения из „лап служителей беззакония“, и смотреть „по телеку“ все самое интересное — разборки с сильными мира сего, нет, только области. Так, младший Макс вроде дорвался до семьи и друзей, пусть общаются, а я пока сосредоточусь на наблюдении, своей основной задаче. Ведь я — Наблюдатель!»
* * *
Здание Фрунзенского райотдела милиции, Саратов.
02.05.1986. Утро (вскоре после «захвата ЗКП»). Ретроспектива (продолжение).
— Товарищ Седов, я тут вообще не причем! — начинает «травить басни» судья Толстой. — Так, просто мимо проезжал, решил зайти.
— И куда же вы ехали в такую рань в выходной день?
— Ну… эээ… по личным делам. Это не важно! В общем, я ничего предосудительного не сделал, поэтому прошу меня отпустить.
— Давайте, для начала, перейдем в другой кабинет. Не при всех же нам общаться?!
— Мне нечего скрывать от товарищей!
— Хорошо! Вы не ответили на вопрос… Итак, вы ехали по своим делам, а потом вдруг решили зайти в кабинет к начальнику райотдела милиции. Вы — председатель областного суда! За дурачка меня держите?!
— Да как вы могли такое подумать,
