Баум взглянул на меня с изумлением, но тут же рассмеялся:
- Он и правда похож на военного. Только вовсе он не майор.
- Зачем вы за мной следите, да ещё в открытую?
- Просто приглядываю за вами. Вам ведь угрожает опасность, а сами вы не склонны беречься. Ну и мне интересно стало, что это вас потянуло в Кельн, когда у нас с вами и в Париже дел полно. Чей это, к примеру, адрес Леопольдштрассе, 34?
- Одного субъекта по имени Мюллер.
- Мюллеров в Германии пруд пруди.
- Иоханнес Мюллер, из Лионского департамента СД, служил при Барбье.
- Я думал, он умер давно...
- А он жив себе. Я его повидал, и теперь у меня есть одна микропленка, которую я бы охотно посмотрел вместе с вами.
- Тогда едем в Archves Nationales - Национальный архив, - поспешно сказал Баум, - Моя машина внизу. По пути расскажете, кто такой Р. Брансон...
Пока мы по мосту Понт-неф пересекали Сену, я успел рассказать ему о Брансоне, изменив все факты, кроме адреса "Родез, до востребования", поскольку Бауму все равно он был известен от биржевого маклера.
- Имя "Брансон" я узнал от Пабджоя, - сказал я, - и он же назвал мне биржевого маклера - Робертон. Понятия не имею, откуда ему известны эти люди. Я даже не предполагал, что они связаны с делом Маршана. С Пабджоем вечные проблемы, - пожаловался я, - Скрытен до абсурда. На уровне психоза.
Баум внимательно следил за уличным движением и заговорил только, когда мы добрались до места:
- Надеюсь, между нами установилось взаимное доверие, - казалось, он целиком занят выбором места для парковки.
- Разумеется, - бодро подтвердил я.
В архиве он заказал микрофильм лекций по Римскому праву. Заодно нам дали проектор. Я достал из кармана три отрезка пленки и первый из них, помеченный как J-1, заправил в проектор. На экране появилось изображение плотно исписанной страницы. Баум навел изображение на фокус, и слова стали различимы. Сверху стояло: "Служба безопасности Абвера, Лион".
"Я, Андре Маршан, настоящим подтверждаю факт моего сотрудничества со службами Третьего Рейха в установлении законности и порядка на оккупированной территории Франции и в выявлении и предании суду засланных из Лондона агентов-голлистов и членов прочих нелегальных террористических организаций.
Подписано без всякого принуждения по собственной воле 19 января 1943 года в 16. 00 в помещении Абвера,
Андре Маршан".
- Почерк Маршана - похоже, это не подделка, - возбужденно сказал Баум, - Посмотрим дальше.
Второй просмотренный нами отрезок пленки явил собой точную копию предыдущего, но фамилия была другая - Бракони Рауль. Третий оказался памяткой, выпущенной штаб-квартирой Парижского гестапо - это был секретный в свое время документ, призывавший французских военных и союзников организовывать отряды сопротивления на местах. Под документом стояла дата 2 июля 1944 г. и назывался источник: "Летучая мышь".
- Подпольная кличка Маршана, - объяснил я, - Ее придумали вместе Мюллер и Барбье. Если верить Маршану, сам генерал Оберг знал Маршана под этим именем. Маршан был не просто тайным информатором - он поставлял информацию Кальтенбруннеру, который на её основании составлял отчеты для фюрера.
Пока мы не вышли из архива, Баум молчал.
- Значит, Маршан был агентом гестапо, - сказал он наконец, - Наше досье, даже если бы все страницы были целы, гроша ломаного не стоит по сравнению с тем, что мы сейчас видели. Подделка исключена: множество косвенных улик говорят о том же самом. Однако, друг мой, не доказано, что Маршан оставался агентом иностранных разведок и после войны. Мы-то с вами, конечно, в этом уверены, но кому интересно наше мнение? Документы, которые вы добыли, конечно, представляют интерес, однако принадлежат истории. Если бы мы отыскали людей, которые столь настойчиво преследуют вас, то они бы дали нам ключ к загадке.
Вероятно, читателя интересует, почему в тот момент я не посвятил Баума в историю Бракони - другими словами, почему скрыл от него важнейшее звено в цепи, доказательство того, что и после войны Маршан продолжал свою агентурную деятельность. Иначе чего ради он постоянно наведывался в Конш, поддерживал контакты с Бракони? Дело в том, что если бы я рассказал Бауму о Бракони и о том, что обнаружилось у него в сарае, то неизбежно всплыла бы моя роль: охотник за шпионами на французской территории. Несомненно, Баум, будучи высокого ранга сотрудником контрразведки, обязан был мне противодействовать. Как минимум, сообщить обо всем Вавру. И тут начался бы грандиозный скандал на уровне министерств. Я едва не попался, когда речь зашла о Р. Брансоне, и он, конечно, не поверил моей выдумке. Так что о Бракони я счел за лучшее вообще умолчать - по крайней мере, до поры до времени.
После обеда я позвонил Анни Дюпюи по тому номеру, что она мне дала. Никто не ответил. В тот день я звонил ещё несколько раз - последний раз в девять вечера. Наутро проверил номер по справочно-телефонной книге - он оказался правильным. Проверил, исправна ли линия. Телефон упорно не отвечал и я понял, что зря трачу время. Найдя на карте улицу Безу - недалеко от Порт-д-Орлеан - я отправился туда. Вышел из такси за квартал, метров двести шел пешком. Дом под номером шесть оказался скромным, старомодным. Квартир в нем немного - я решил не беспокоить консьержку.
На каждом этаже две квартиры. Стало быть, всего двенадцать. Почти на всех дверях таблички, но фамилии Дюпюи нет. Из-за безымянной двери на втором этаже явственно доносились звуки семейной ссоры: не то. Следующая дверь без таблички - этажом выше. Я позвонил. Раздались шаги, скрипнула отодвигаемая задвижка. Выглянул пожилой негр в халате. За его спиной смутно маячила темнокожая женщина.
- Прошу прощения, - сказал я, - Мне нужен господин Янсон.
- Вы ошиблись. Наша фамилия Оби, никакого Янсона здесь нет.
Пришлось подняться на пятый - тут находилась последняя из безымянных дверей. На звонок никто не вышел. Я осмотрел замок - краска вокруг него явно повреждена, оголившаяся деревянная поверхность свежая. Тут орудовал эксперт - и совсем недавно. Я попытался открыть дверь - не тут то было. На полу лежал коврик, я приподнял его в слабой надежде, что под ним может оказаться ключ. Ключа не было - но, когда я нагнулся, из-под двери на меня пахнуло знакомым сладковато-удушливым запахом. Нагнулся ещё раз - сомнений не было...
Все попытки открыть дверь были тщетны - она не поддавалась. Придется побеспокоить соседей, если они есть. Я отошел подальше и со всего маху ударил плечом. Предыдущие старания все же сделали свое дело - раздался громкий треск, дверь распахнулась. За ней царила тьма, я пошарил по стене, нашел выключатель. Лампа осветила тесный пустой холл. На полу под вешалкой валялось упавшее пальто. Запах смерти был невыносим, пришлось вернуться на лестничную клетку. Здесь я перевел дух и снова ринулся в квартиру. Поспешно миновал холл. Отворил окно, подышал. Вернулся в холл - сюда выходили ещё три двери, две из них стояли открытыми: за одной маленькая кухня, за второй ванная. Включив повсюду свет, я обнаружил полный хаос. В гостиной подушки и вся мягкая мебель буквально растерзаны, все, что могло упасть, повалено, даже тяжелый с виду шкаф опрокинут. На полу в кухне пакеты с продуктами, холодильник настежь, из крана капает вода.
Открывая кухонное окно, я поймал себя на мысли, что оттягиваю момент, когда придется-таки войти в спальню и увидеть то, что мне меньше всего хотелось бы видеть. В ванной я намочил под краном носовой платок и плотно закрыл им нос и рот. Здесь тоже все было свалено, по полу рассыпались какие-то таблетки. Обнаружив флакон с одеколоном, я побрызгал на платок, и, наконец, шагнул в спальню и зажег свет.
Анни Дюпюи лежала на полу, одетая. Одна нога неловко подвернута. Рот заткнут полотенцем - ей, должно быть, впихнули его прямо в глотку, о причине смерти гадать не приходилось. Лицо неузнаваемо: вспухшее, в пятнах, и только блестящие черные волосы свидетельствовали, что эта та самая женщина, с которой я беседовал за столиком в "Колизее". Тогда она неумеренно пила, сердилась и готова была вцепиться в меня ногтями. Тот, кто убил её недели две назад, знал, что она готова рассказать мне нечто опасное для него, для убийцы.
Я заставил себя подойти ближе и, нагнувшись, взглянул на её шею. Слева было родимое пятно размером с пятак - при встрече я его не заметил. Вот для чего был предназначен шифоновый шарфик.
В спальне царил все тот же беспорядок. Ящики из шкафа вывернуты на пол, постельное белье сброшено, матрас располосован. Хлопья пыли поползли по полу: сквозняк. Отравленный воздух квартиры уже не столь неподвижен. Если Анни Дюпюи и утаила от меня что-то - никогда я об этом не узнаю. Если что-то тайное хранила в своем доме - этого тоже теперь не найти.
Подобрав с пола какую-то тряпку, я старательно протер все, к чему прикасался. Закрыл двери и окна, выключил повсюду свет. Входная дверь плотно не прикрывалась, пришлось заткнуть между створками сложенный в несколько раз клок газеты. Покинув этот жуткий дом, я выпил коньяку в соседнем баре - чтобы прийти в себя и убедиться, что за мной не следят. Одеколон помог лишь отчасти - вся моя одежда пропиталась страшным запахом смерти...
