С Машей же я ни разу за эту пару дней не контактировал. Забыл ли я о ней? Разумеется, нет. Она не вылетала у меня из головы. С её именем в голове я просыпался и засыпал. В памяти был ещё не затёрт тот фрагмент моей жизни, где она считай призналась в своих чувствах ко мне. Я же ни тогда, ни позже, не нашёл вразумительного ответа. Я понимал, что стою на перепутье. Маша. Аня. Да, пару дней назад я был уверен, что сделал свой выбор в пользу Маши, если так можно выразиться, но я ничего не сделал далее. Ну а это значит то, что я стою ещё на этой стороне Рубикона. Перейти его я боялся. Боялся как всегда сделать выбор.
Оставались считанные часы до боя курантов. Все гости пришли. Шумное веселье. Вопросы о том, как у меня дела и как отучился. Привычные для меня ответы, вроде универсального «нормально», казалось могли удовлетворить интерес спрашивающих. Достали шампанское. Предлагают мне. Отказываюсь в пользу сока. Значит до следующего года остались какие-то минуты. Большой телевизор, который ранее гудел и демонстрировал бездарных звёзд, переключился на Красную площадь. Родственники внимательно слушают пресную и шаблонную речь несменяемого президента про тяжёлый год и бла-бла-бла. Я же пытаюсь отделаться от сторонних мыслей тем, что сквозь бокал яркого, искрящегося позолотой яблочного сока совершаю отчаянную попытку разглядеть себя на дне стеклянной посуды. И вновь страх за то, что я собирался сделать. Наконец бой курантов. Тёплые объятия, рукопожатия, «выдача» подарков. Я не прогадал. Родители чуть ли не расплакались, увидев парные кружки с фотографиями их свадьбы. Бабушка тоже обрадовалась новой фигурке из гжели. Не остался без подарков и я. И только стоя в центре объятий своей семьи, я понял, кому благодарен за это. Взяв в руки телефон, я увидел длинное, красивое поздравление от Ани. Прости меня. Я не знал, что и как буду говорить, но рука тем временем сама нашла в списке контактов ласкающее слух имя.
Звонок. Непродолжительные гудки и почти сразу ответ:
— Ваня? Привет. С Новым годом!
— Да, с Новым годом, Маш. Как отмечается?
— Да ничего, сидим сейчас с мамой, телек смотрим. Ты как?
— А, да нормально, — отвечал я дрожащим голосом, стачивая при этом ногти на руках, — передавай поздравление маме.
— Хорошо. Ты тоже передавай поздравления своим. Ой, слушай, там вроде у ма горячее сготовилось, надо за стол возвращаться.
— А, да, конечно. Ладно, тогда…
— Вань? Всё в порядке?
— Да. Нет. Не в порядке.
— Что-то случилось?
— Да, случилось, — сказал я и сделал длительную паузу. Было слышно, как взглотнула она, не спрашивая далее. Маша прекрасно знала, что в такой момент лучше ничего не говорить и дать мне время. Я же отстранил телефон от головы и закрыв глаза глубоко вдохнул и выдохнул. Стало значительно легче. Я вернул телефон к уху, и буквально чувствовал, что произнесу сейчас то, от чего будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь. Судьба? Провидение? Мне всё равно. Я не понимал, что, как и почему, лишь чувствовал всю важность этого момента. — Ты. Ты случилась в моей жизни. И, кхм, то, что я испытывал с тобой и что испытываю к тебе, мне невозможно сравнить ни с чем другим. Всё, что связано с тобой, воспринимается как прикосновение Бога. Твоё появление в моей жизни словно восход солнца после грома и молний. И всё, чего я хочу — это чтобы ты была счастлива. И уж если я твой рыцарь, позволишь ли ты мне делать тебя счастливой?
— Вань…, — начала она, пытаясь скрыть своё волнение. Тщетно. Моё сердце замерло. Она плакала. От чего? От счастья? Или от разочарования? Вдруг её чувства ко мне остыли за эти дни? Вдруг…, — Ваня, я, я, боже, как это мило. И я, я не знаю, нет знаю. Я… Ваня, я люблю тебя. И всё, что ты мне сейчас сказал, я могу применить к себе. Ты тоже стал для меня подарком. Я…
— Маш, — говорил я дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы, — не нужно ничего говорить. Давай всё оставим для личной встречи. Просто… Просто я не очень хочу, чтобы меня застукали родственники в слезах.
— Ха, ну да, мне бы тоже надо умыться. Ты прав. А то если мы продолжим, то я совсем вся разревусь, а тебя рядом нет.
— Да… Слушай, Маш, а может нам не списываться и не созваниваться на каникулах, как думаешь?
— Что? Зачем? Почему?
— Потому что я уже представляю, как мы лежим у тебя на диване и давимся от смеха, умиления, радости и счастья от наших историй. Я хочу соскучиться. И так мчаться к тебе, словно я прошёл всю Сахару без воды и увидел оазис. Увидел тебя.
— Так ты хочешь, чтобы при встрече я бросилась на тебя и заобнимала до смерти?
— А знаешь, звучит неплохо. Это именно то, чего я и хочу.
— Хорошо. Но я даже не знаю. Это же почти две недели без единой весточки от тебя.
— Зато потом у нас будет целая вечность.
— Да, целая вечность.
— Вечная бесконечность, — с усмешкой сказал я.
— Точно. Слушай, там мама уже всё положила и зовёт. Так что я пойду. И Вань…
— Да?
— Я люблю тебя.
— Можно я приберегу столь ценные слова для встречи? С праздником, лучшая девочка в мире.
На душе стало легче, гораздо легче. Словно я всё это время был атлантом, но вот подошёл Геракл и взял у меня неподъёмную ношу. Хех, словно расправил плечи. Я поблагодарил Аню за поздравление и написал друзьям, когда встречаемся. Через час-другой. Дома меня уже ничего не держало, так что попрощавшись с семьей, я отправился на улицу.
Нетрезвые прохожие с красными шапками на головах «от души» поздравляли с главным праздником страны. Тут и там громыхали салюты. Но главные салюты взрывались в моей душе. Убрав свежий снег со скамейки на автобусной остановке, я сел. Буря внутри успокаивалась, сменяясь на мирное лазурное море, которое лишь покачивается под силой ветра и щекочет лёгкими брызгами ноги загорающих. И от этого чувства мне жутко захотелось на море. Заключить в свои объятия Машу и смотреть, как красное вечернее солнце садится за море. Да, точно, надо будет устроить. Как? Пока не знаю. Но я это сделаю. Заворожённый своей фантазией, я потерял счёт времени, так что выйдя сильно заранее, умудрился опоздать на тусовку старых друзей.
— Так пусть будет так, чтобы в новом году у нас было больше. Больше чего? — начал главный тост ночи
