– Черта с два! – тяжело хрипя, сплюнул вязкую слюну Пелевин. – До фактории дотяну, а дальше ножками, ножками. Слава богу, не больше мили осталось…
– Ты хоть не врешь, – продолжала весело разглагольствовать девушка. – Иные до храма обещают всю жизнь на руках носить, а потом бедная жена не знает, куда от мужниных кулаков спрятаться. А те, кто не бьет, дальше песен не двигаются. Жена батрачит, а они знай себе поют: «Любимая! Я подарю тебе эту звезду…»
От неожиданности Пелевин сбился с шага и чуть не уронил Полину на землю.
– Кто любимая? – испуганно вытаращился он на девушку. – Где?
– А ты что, имеешь громадный выбор кандидатур? – Полина, вывернув голову и прищурив глаз, ехидно взглянула на ошарашенную физиономию траппера. – Ты, конечно, можешь попытаться повести под венец Фею, но вряд ли церковь одобрит этот брак…
– И откуда столь обширные познания о замужестве? – язвительно откашлялся Алексей. – Имеешь опыт? Первый муж скончался от отравления твоим ядом, второй был зарезан бритвенно-острым язычком, а третий попросту удавился?
– Ты не устал меня тащить? – проигнорировав подначку, поинтересовалась Полина. – Может, передохнешь?
– Отдо́хнем, как сдо́хнем, – загнанно прохрипел траппер. – Во-о-он до того холмика дотопаем, а там и фактория.
Глава третья
21 февраля 1900 года. Торговая фактория Коули
Столь вожделенная фактория мало напоминала Полине знакомые по Франции и Алжиру магазины, больше походя на своих североамериканских товарок из романов Купера. Три громоздких блокгауза, срубленные из массивных бревен и обнесенные двухметровым частоколом с тяжелыми воротами, вызывали ассоциацию скорее с фортом на индейских территориях, чем со скромной лавкой одинокого торговца.
К тому моменту, когда Алексей, запаленно дыша и еле переставляя ноги, внес свою драгоценную ношу во двор, их уже поджидала целая делегация, представленная Бирюшем, Феей и коренастым, ниже среднего роста мужчиной, больше похожим на лепрекона, нежели на склонного к авантюризму предпринимателя. Аккуратная шкиперская бородка, наголо обритый череп, массивный нос, трубка с длинным чубуком да красный кафтанчик дополняли и усиливали сходство.
– Сегодня не день, а сплошной праздник! – радостно воскликнул «лепрекон» по-английски. – Я радуюсь больше, чем на Хануку, Ту би-Шват, Пурим и Маулид ан-Наби, вместе взятые! Утром я имел выгодный бизнес, а вечером меня посетил друг Алекс в компании очаровательной незнакомки!
– Алексей! – аккуратно качнула головой в сторону «лепрекона» Полина. – Это кто?
– Это? – устало переспросил Пелевин, пытаясь отдышаться. – Это и есть Изя. Тот самый Старый Коули…
Услышав чужую речь, хозяин фактории прекратил радостно голосить и прислушался к разговору гостей. После окончания их недолгого диалога он почесал в затылке и спросил почему-то по-русски:
– Алекс! А почему ви таки никогда не говорили мине за то, шо вы еврей?
– Потому что не еврей ни разу, – буркнул Пелевин, привалившись к стене блокгауза и устало закрывая глаза. – Вот и не говорил…
– Ой! Простите, уважаемый… Изя? Да? Или к вам как-то по-другому надо? – взлезла в разговор любопытная Полина. – А почему вы решили, что Алекс еврей?
– Ви держите Изю Коули за последнего поца, шобы он не имел таких мыслей? – удивился хозяин и гордо подбоченился. – Я имею таких глаз, шобы ими таки можно немножко смотреть! Вэй з мир! Я видел, как Алекс торгуется за каждый фартинг, и на минуточку подозревал, шо так делать гешефт может не кто попало. Теперь я ловлю ушами ваших слов, шобы понимать, шо я таки был прав! Алекс говорит на нашем языке, как настоящий еврей, и ви, красавица, занимаетесь тем же самым и ничуть не хуже!
– Я таки говорю на настоящем русском, – вяло отмахнулся траппер. – И ты, красавец, ничуть не хуже! Кстати, Изя! Кто вбил тебе в мозг, что настоящие евреи говорят именно так? Да еще и болтать научил? Я, конечно, знаю, что ты полиглот, но…
– А он и в самом деле полиглот? – перебила его Полина восхищенным шепотом.
– Таки да! – гордо расправил плечи Изя. – Я могу сказать за десять разных языков и два родных! Еще я имею слов за пяток местных наречий, но это ж не языки, а чистому смех…
– И зачем вам столько? – удивленно всплеснула руками девушка. – Ой! Я не то хотела сказать. Знать языки, это, конечно, хорошо, но в таком количестве, да еще здесь, в глубине диких джунглей…
– Мадам! – Коули взмахнул чубуком трубки, словно дирижер палочкой. – Сюдой случается много разных шлемазлов, и все они имеют интерес до моего товару! И когда такой поц ловит ушами слов на своем языке, он становится шо бабуин и не имеет дела до внимания! Гой имеет радостный вид, а я без второго слова имею приличный гешефт за нормальные деньги…
– Да-а-а? – настороженно протянула Полина. – Нас, значит, вы тоже обсчитаете?
– Ну, шо ви, мадам, как можно? – укоризненно качнул бородкой Коули. – Если я, как последний поц, буду обманывать друга за то, шобы иметь с того гешефта пару смешных пустяков, я не буду иметь ни гешефта, ни друга. Оно мне надо?
– Изя-а-а, – требовательно протянул Пелевин, приоткрывая один глаз. – Ты забыл рассказать, какой умник научил тебя говорить по-русски.
– Ни боже ж мой! – притворно возмутился Изя, посасывая трубку. – Не скажу, шо без второго слова помню за сотворение мира, но шо мине говорят друзья, помню, как Талмуд! Или то была Тора? – Коули озадаченно почесал чубуком затылок. – Азохен вэй! Алекс! Ты давно не приходил до старого еврея, а сюдой с полгода тому, как до тети Розы случился племянник – Моня Пельзельман! Он таки с Одессы и плохо знает за идиш, но имеет слов за правильный еврейский, и никак иначе! Моня выучил меня, а тетя Роза научилась сама. Ха! Хотел бы я видеть того шлемазла, шоб он был так здоров, шо рискнул бы ей того не позволить.
– И где сейчас Моня? – коротко хохотнул Пелевин, представляя себе одесского родственника. – Было б неплохо знакомство составить…
– Таки пару дней тому сюдой приходил Гаитомбе, ну ты помнишь за того вечно пьяного поца, и он сказал Моне пару слов за отличный гешефт…
– И теперь Моня, кряхтя и отдуваясь, топает к ручью Квазулуду, – услышав про старого знакомца, заржал в голос Алексей. – Через неделю жди его обратно. А если не будет ему еврейского счастья, но достанет упрямства – через две…
Изя внимательно посмотрел на Пелевина и, перейдя на немецкую речь, потянул того за рукав, мол, давай-ка отойдем, пошепчемся…
– Идите, шепчитесь, – засмеялась Полина. – Только, если разговор не для моих ушей, где-нибудь в сторонке. Потому как немецкий я тоже знаю. А прежде чем болтать с таинственным видом, разъясните мне, где можно помыться и во что переодеться…
Посекретничать им так и не удалось. Пока владелец фактории устраивал гостье экскурсию по своим владениям и подбирал для девушки новую одежду, Пелевин оккупировал старое кресло-качалку на веранде, подставил лицо вечернему нежаркому солнцу и уснул.
Проснулся он от звуков негромкого разговора где-то поблизости. Вокруг стояла обычная для Центральной Африки почти непроглядная темень, сквозь которую с трудом пробивался свет одинокой газовой горелки. Колеблющегося во тьме луча доставало только на то, чтоб выхватить из мрака золото шикарных свежевымытых волос, рассыпавшихся по плечам охотничьей рубашки, да смутный абрис сидевшего рядом с их владелицей человека.
Алексей прислушался. Разбудивший его разговор вели Полина и Коули и, видимо, уже давно, так как в ответ на реплики Изи девушка довольно посмеивалась, а тот, ведя неспешный рассказ, урчал, как довольный кот.
– И все-таки, Исайя, а почему вас старым-то величают? – прозвенел удивленный девичий голос. – По-моему, вы на старика совсем не похожи.
– Ну, таки шо я могу за это сказать, мадам? – пыхнул в темноте огонек трубки. – Только шо все человеки ленивые и память у них короткая, и никак иначе. Вам хочется песен? Их есть у меня! Начнем с того, шо во всех документа́х, без второго слова, а где-то даже и без первого меня прописывают Исайя Роджер Олдкоули, и только так. Моя мама из семьи почтенных английских евреев, папа – турецкоподданный. Шоб всем было хорошо, папа сделал финт ушами и заимел британский паспорт, и таки я стал приличный британский еврей. Правда, от лишних вопросов мне пришлось переехать сюдой, но не за то речь! Жил в наших краях такой поц – Монти Пайтон, дай Бог ему себе ни в чем не отказывать и не знать проблем за уголек к его персональному котлу в аду. Тот шлемазл завел себе дурных манер приходить сюдой и обращаться до мине «старина», шо, как всем известно, по-английски просто «о́лд». Кафры они ж, как дети, и за человеческую речь не имеют никаких понятий! Следом за Монти сначала один, потом другой, третий и все стали звать мине «старина», позабыв, шо это не фамилие, а только его часть! Следом за черными сюдой стали ходить белые, и ви думаете, шо они были лучше черных? Шобы да, таки нет. Эти цудрейторы, шоб я был так здоров, уже звали мине кто Старик, кто Коули! Как вам это нравится? Шо я только не делал, шоб спасти славную фамилию! Таки некоторых даже немножко бил. Не думайте за плохое! Я таки обычно стараюсь вразумлять таких шлемазлов кротким словом, но шо делать, если они не хотят понимать и имеют меня за идиета? Таки приходится и то, и другое. И шо я имею сказать за результат? Не помогло. Куча лет и столько же нервов, но теперь я – старый Изя Коули, и никак иначе.
