Странно, но когда Тэлия решилась убежать из дома, то, что родные неизбежно отвернутся от нее, не казалось ей слишком дорогой ценой за обретение свободы; теперь же, когда все ее надежды на прощение были уничтожены одной-единственной запиской…
Ничего; она снова сама себе голова, а Герольд Терен вряд ли одобрит, если она начнет распускать нюни из-за случившегося.
— Все в порядке, — сказала Тэлия, возвращая записку Герольду, — Мне следовало этого ожидать. — Она ощутила гордость оттого, что голос у нее почти не дрожал и она нашла в себе силы прямо встретить взгляд учителя.
Терен был изумлен и слегка встревожен — не реакцией Тэлии на известие, а железной волей, с которой она мгновенно эту реакцию подавила. Ей следовало позволить себе проявить слабость и выплакаться; любой ребенок ее возраста так бы и поступил. Терен осторожно попытался снова вызвать у девочки слезы — ей непременно требовалось поплакать; подобное подавление естественных чувств могло привести только к тяжелому душевному расстройству в будущем. К тому же оно стало бы еще одним кирпичом в стене, которую Тэлия воздвигла между собой и всеми окружающими.
— Хотел бы я как-нибудь помочь тебе, — Терен был чрезвычайно расстроен и пытался показать Тэлии, что он огорчен не только самим происшествием, но и тем, что она отрицает, что поведение родных причинило ей горе. — Ума не приложу, почему они ответили таким образом.
Если ему удастся хотя бы заставить девочку признать, что она огорчена известием, это послужит клином, который позволит взломать возведенную ею стену и добиться ее доверия
— Быть может, если мы отправим еще одного гонца, попозже… — продолжил Терен, пытаясь поймать ее взгляд.
Тэлия опустила глаза и отрицательно покачала головой, она знала, что для нее возврата нет, во всяком случае, ни с торжеством, ни в качестве первого Герольда из числа крепковеров. Даже для ближайшей родни она будет совершенно чужой. «Тэлии, дочери Усадьбы Твердыня» никогда не существовало. Она нарушила Священное Писание, согласно которому дочь должна быть полностью и во всем послушной Отцу и старшим; она — отщепенка, и ее родные никогда не переменят своего мнения.
— Но…
— Я опаздываю. — Тэлия уклонилась от протянутой руки учителя и выбежала из класса, желая про себя, чтобы Терен выказывал ей поменьше сочувствия. Из-за него слезы снова подступили опасно близко к глазам. Больше всего на свете Тэлии хотелось сломаться и расплакаться у него на плече. Но нет. Она не смела. Если родные и близкие так безоговорочно отреклись от нее, то чего же ждать от чужих людей, особенно если она выкажет слабость? А Герольду положено быть уравновешенным, уверенным в себе. Она не покажет себя слабой и недостойной.
По счастью, следующий урок — история, которая, с точки зрения Тэлии, представляла собой просто одну нескончаемую сказку, — был достаточно захватывающим, чтобы она смогла сосредоточиться на нем и не думать о своем несчастье. Подобно многим другим, этот курс строился циклически, чтобы студент мог присоединиться к классу в любой момент и уйти, когда та тема, которая обсуждалась, когда он пришел, возникала снова. Историю преподавала пожилая женщина, Герольд Верда. Сегодняшнее занятие и последовавшая за ним дискуссия оказались столь интересными, что Тэлии удалось на какое-то время забыться.
География почти не уступала увлекательностью истории. Все Герольды в Коллегии по очереди преподавали ее по несколько дней, рассказывая о своих родных местах, когда ребята на занятиях доходили до изучения данной области. Поскольку уроки ориентации закончились, Терену тоже какое-то время предстояло читать этот курс, так как тот охватывал и район Вечнотуманного Озера.
Занятия географией заключались не просто в изучении карт; изучалось все, что составляет среду данной области, начиная с топографии и растительности и, кончая погодой. Далее эти данные увязывались со сведениями о людях, живущих в этих местах, и том, из чего складывается их жизнь; как изменения в природных факторах могли бы на них повлиять. Это тоже было достаточно увлекательным занятием, чтобы отвлечь мысли Тэлии от постигшей ее невзгоды.
Когда урок закончился, Терен сделал неуверенное движение в ее сторону, но Тэлия притворилась, что ничего не заметила, и заторопилась на следующее занятие — вместе с толпой и, однако же, отдельно от нее.
Следующим уроком в расписании шла математика; Тэлия никогда не питала особой страсти к цифрам, но Герольд Сильван, по-видимому, так любила точность и хитросплетения своего предмета, что часть ее энтузиазма просто не могла не передаться ученикам.
Самым новым предметом для Тэлии явилось последнее перед обедом занятие, курс под названием «придворные манеры»; этот предмет очень беспокоил Тэлию. Она не сомневалась, что при дворе будет выглядеть не уместнее козы. Особенно же ее пугал этот предмет сейчас, когда она чувствовала себя внутренне скованной и выбитой из колеи. Она почти страшилась встречи с преподавателем, рисуя себе чопорного, раззолоченного франта и заранее предвидя, что станет посмешищем. Тэлия прокралась в класс и укрылась за спинами нескольких более рослых одноклассников прежде, чем появился инструктор. Когда гул голосов смолк, она съежилась на стуле, надеясь остаться незамеченной.
— Разве Тэлия не здесь? Я думала, она сегодня присоединяется к нам, — озадаченно произнес показавшийся очень знакомым голос.
Тэлия вздрогнула и подняла голову.
— Светлые Гавани, детка, — улыбнулась Домоправительница Гэйта, — нам бы нужно поставить тебя на подпорки — ты такая малюсенькая, что тебя почти не видно!
— Но вы же не… — выпалила Тэлия, потом осеклась и покраснела.
— Я не придворная, по существу, и не Герольд — но прежде чем я заняла эту должность, я была Управительницей Воронопольского Дома; вот почему я преподаю этот предмет, — терпеливо объяснила Гэйта. — Управительница видит двор с особой точки зрения: она внутри него, и вместе с тем невидима. По этой причине я могу научить вас всем необходимым манерам и тому, как разглядеть ядовитые клыки, скрытые за шелковыми языками. И не советую питать иллюзий, детка: если ты сохранишь привычку сначала говорить, а потом уж думать, то быстро почувствуешь эти клыки на себе!
Еле заметная добродушная улыбка на лице Домоправительницы смягчила эту отповедь.
Возможно, «придворные манеры» окажутся не такой уж ужасной вещью, решила Тэлия.
Это и впрямь оказалось довольно занимательно — такой сложный, запутанный танец манер — хотя у Тэлии не раз возникало сомнение, что она когда-нибудь поймет эти тонкости по-настоящему, не то что сможет непринужденно выполнять все требуемые церемонии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
