я был так жесток к вам, именно поэтому я так многого от вас требовал. Запомните — чем сложней вам на тренировках, тем легче будет в настоящей схватке. Запомните — в настоящем бою вы не станете так же хороши, как в ваших сопливых мечтах, а будете так же плохи, как в самой жестокой тренировке. Если вы теряетесь здесь, когда вашей жизни ничего не угрожает, а я всегда рядом с лечебной техникой, то, когда реолец потянется к вам мечом, чтобы выпустить кишки на самом деле — то вы от ужаса забудете всё, что я вам рассказывал — останется только то, что я успел вбить в ваши тела. Именно поэтому я так тороплюсь вбить в вас как можно больше, именно поэтому я так жесток и беспощаден. Просто потому, что хочу, чтобы как можно больше из вас выжило и вернулось домой.
Парни вокруг подавленно молчали, я же в очередной раз задумался, как всё же похожи два моих учителя — Закий и Глебол, и как мне с ними повезло. Ну, и не только мне.
Закий довольно кивнул, словно увидев что-то на наших лицах, зычно продолжил:
— Сегодня тоже будет сложный урок, который вам всем пригодится. Сегодня вы испытаете на своей шкуре то, с чем, скорее всего, придётся столкнуться на землях Реола. Вы, слабые, мало что умеющие, столкнётесь с более сильным идаром и попробуете его остановить, числом сломать качество.
Позади под нос выругался Домар. И я его понимал. Защищать лагерь от учителя? Ну если только он будет действовать в четверть или даже шестую часть своих сил и умений.
Закий тем временем повернул голову к страже Академии, которые всё это время скучали в стороне за нашими спинами:
— Вы тоже. Доставайте мечи и готовьтесь защищать проходы лагеря. Тому, кто сумеет ранить, выдам в награду месячное жалование.
Воины, посмурневшие было, оживлённо загомонили, но я даже не успел усмехнуться их наивным надеждам, как раздался приказ:
— Всё! По местам! Всем, кроме Наглого. Ты останься, мне есть что тебе сказать.
Учитель молчал, молчал и я. Наконец, когда все уже втянулись в проходы между скалами лагеря, учитель спросил:
— Ну как, понравилась моя речь?
Помедлив, я честно признался:
— Понравилась. Честная, — ещё подумав, я добавил. — И спасибо вам за то, что так серьёзно нас учите.
— Пожалуйста, — хмыкнул Закий. Заложив руки за спину, признался. — Я очень много думал о предстоящем тебе экзамене. Один мой коллега спросил — неужели я собираюсь освободить тебя от него, и я со смехом ответил — что нет, не собираюсь. Но за эту десятицу, пока я передавал тебе знания курса обучения, изменил своё решение. Сначала я хотел просто ужесточить для тебя экзамен. Вместо десятка каторжников выставить против тебя три десятка, да и обещали доставить в Академию пару пленных реольских адептов, которых я бы добавил к ним. А потом передумал. Как думаешь, почему?
— Поняли, что я с ними справлюсь?
— Нет. Основная задача экзамена поставить ученика на грань смерти, подвергнуть настоящей опасности, чтобы проверить, может ли он соображать или потеряет голову от страха, проверить, сумеет ли он убить. Глупо проверять на это ученика Кузни Крови и гаэкуджу армии короля, который несколько месяцев только и делал, что убивал и спасал свою жизнь. Не думаю, что я сумею повторить хотя бы четверть той опасности, что ты уже пережил.
Я подумал, краем глаза косясь на своих теней и спросил:
— Но ведь и новых техник вы мне уже не даёте. Значит ли это, что теперь вы, наконец, отправите меня к следующему учителю?
— Да. Завтра отправлю.
Я растерянно заморгал. Как завтра?
— Сегодня последняя твоя тренировка и отправишься дальше, в армию, к реольцам и опасностям. Пусть эти лишние десятицы помогут тебе стать таким же опасным убийцей, как и Потрошители Ариды, выполнить твою часть договора с главой Виром.
Я облизал пересохшие губы и осторожно произнёс:
— Учитель, боюсь показаться чересчур наглым, но у меня будет ещё одна просьба. Я не могу завтра.
— Что?!
— Учитель, мне нужно на несколько дней попасть к моим людям, которые ждут меня в Иструме. Дайте мне одну сэкономленную десятицу на это.
Закия перекосило:
— Десятица на встречу со слугами Дома? Не слишком ли ты бездумно тратишь время, которое я тебе даю на дело?
Я выругался про себя. Разумеется, нет, не бездумно. У меня есть огромная проблема, с которой мне может помочь только Илиот. Лишь бы он тоже, как Креод, не исчез. Стараясь, чтобы в голосе не ощущалось, как бешено колотится сердце от волнения, возразил:
— Нет, учитель. Это важное дело, но оно может и не занять десятицу. Мне главное увидеться с ними, обсудить кое-что, а через три-четыре дня я уже могу и отправиться в путь. В любом случае мне же лучше отправиться в армию не одному, а с моим отрядом. Так я лучше послужу королю.
— Отряд, — Закий покачал головой. — Там всего десяток людей.
Я прищурился на миг, отмечая, что он отлично знает число моих людей, которые ехали следом за мной от самого Грасдока. Кто бы сомневался после происшествия в башне. Кровь Борака дорого мне обходится.
— Ладно, хорошо, разрешаю решить твоё очень важное дело. Всё равно они опять рванут за тобой, так что не вижу смысла запрещать это. Днём раньше вы встретитесь, днём позже. Я свой дар тебе сделал, то, что ты будешь тратить его впустую — уже твоя жизнь.
— Спасибо, учитель, — я поднял руки, прижимая ладонь к ладони. — Мне бы хотелось днём раньше. Я могу идти?
— Куда? — удивился Закий.
Я невольно рассмеялся:
— Ну, не в Иструм же к своим людям, в лагерь. Я могу идти готовиться защищаться?
— Защищаться? — ещё раз удивился Закий. — Ты сегодня нападаешь на него. Меня так впечатлила твоя схватка против всех, что я решил её повторить. Заодно позволю тебе попрощаться с парнями. И им с тобой.
Я медленно повернул голову в сторону огромных валунов, среди которых сейчас прятались два десятка моих соучеников и три десятка стражников Академии. А я-то удивлялся, чего их сегодня так много. Что-то мне кажется, что три десятка каторжников — это всё же более слабые противники, чем три десятка младших воинов в броне и с оружием. Да и насчёт Закия не нужно заблуждаться. Как только я справлюсь со всеми в лагере, то появится и он сам. Вместо того самого реольского адепта, которого обещал на экзамене.
Что-то мне кажется, что реольский адепт, которого сумели поймать, и
