Он держал в руке бокал, наполовину наполненный янтарной жидкостью, в которой отражался блеск пылающего камина. Превозмогая боль, Колум сел и поднял бокал с ироничной торжественностью.
– Вы прекрасно выглядите… племянница.
Краем глаза я заметила, что у Карла отвисла челюсть.
– Чего нельзя сказать о вас, – резко произнесла я.
Он бесстрастно взглянул на свои скрюченные ноги. Через сто с лишним лет эту болезнь назовут в честь великого страдальца, знаменитого художника, «синдромом Тулуз-Лотрека».
– Вы видели меня два года назад. Именно тогда миссис Дункан предсказала, что я проживу от силы два года.
Я глотнула немножечко бренди. Это был один из лучших сортов. В глазах Карла мелькнуло любопытство.
– Я не думала, что вы можете принимать всерьез предсказания ведьмы.
На красиво очерченных губах Колума появилась улыбка. Он был красив, так же как и его брат Дугал, но сейчас былая красота померкла, однако, когда он снова поднял глаза, в них светилось мужество, пересиливающее слабость тела.
– О, нет, разумеется, не ведьма. У меня сложилось впечатление, что она скорее была целительницей, нежели колдуньей. И я не встречал более проницательной женщины, чем Джейлис Дункан. За одним исключением.
И он грациозно склонил голову в мою сторону, поясняя свои слова.
– Спасибо, – сказала я.
Колум перевел взгляд на Карла, с изумлением внимавшего нашей беседе.
– Я сердечно благодарю вас, ваше высочество, за предоставленную мне возможность встретиться в вашем замке с миссис Фрэзер, – с легким поклоном произнес он.
Его слова были обычными, но тон, которым они произнесены, – жестким. Карл, непривычный к подобному тону, вспыхнул и нахмурился. Но тут же взял себя в руки, поклонился и резко повернулся на каблуках.
– Страж нам тоже не нужен, – произнесла я ему вслед.
Карл пожал плечами, и шея под хвостиком парика сделалась пунцово-красной, но он тем не менее подал знак стражнику, и тот, удивленно взглянув на меня, последовал за Карлом.
– Хм, – усмехнулся Колум, бросив неодобрительный взгляд в сторону двери, и сосредоточил внимание на мне. – Я попросил о встрече с вами, потому что хотел извиниться, – без всяких предисловий заявил он.
– Извиниться? – переспросила я, стараясь вложить как можно больше сарказма в одно-единственное слово. – За то, полагаю, что пытались сжечь меня на костре за колдовство?
Он улыбнулся, нимало не смутившись.
– Думаю, что все это не совсем так… – начал он.
– Не совсем так? Меня арестовали и бросили в яму для воров без еды и воды, выставили полуголой и предали порке перед всеми жителями Крэйнсмуира… – Я перевела дух и продолжала уже более спокойным тоном: – Да, то, что вы сейчас говорите, в самом деле не вполне отвечает действительности.
Улыбка исчезла с его лица.
– Прошу прощения за неудачное высказывание. У меня не было ни малейшего желания обидеть вас.
Я посмотрела ему прямо в глаза, но не заметила в них и тени насмешки.
– Конечно, – снова, глубоко вздохнув, произнесла я. – Более того, вы собираетесь сообщить мне, что у вас также не было намерения арестовывать меня за колдовство.
В его глазах появилась настороженность.
– Вы знали об этом?
– Так сказала мне Джейлис. Когда мы сидели вместе с ней в яме. Она сказала, что вы хотели разделаться с ней. Я попала туда случайно.
– Да, это так. – Его лицо вдруг обрело усталый вид. – Если бы вы находились в замке, я мог бы защитить вас. Какого черта вас понесло в деревню?
– Мне сообщили, что Джейлис Дункан больна и просит меня прийти, – коротко ответила я.
– А… – мягко произнес он. – Вам сказали. Но кто, смею вас спросить?
– Лаогера.
Даже сейчас я не могла сдержать ярости при упоминании этого имени. Лаогера не только страшно ревновала меня к Джейми, но и всячески пыталась меня погубить. Неизбывная злоба таилась в душе этой шестнадцатилетней девушки. И даже сейчас наряду с гневом я почувствовала удовлетворение.
«Он мой, – подумала я. – Мой. И ты никогда не заберешь его у меня. Никогда».
– Так… – медленно произнес Колум, задумчиво глядя на мое вспыхнувшее лицо. – Скажите, – продолжал он, вздернув одну бровь, – если извинения вам недостаточно, может, вы прибегнете к мести?
– К мести?
Должно быть, у меня был испуганный вид, потому что он опять слегка улыбнулся, но невесело.
– Да. Девушка вышла замуж шесть месяцев назад за одного из моих людей, Хью Маккензи из Малдора. Сейчас он поступит с ней так, как я прикажу ему или как вы захотите ее наказать. Так как же я должен поступить?
Я растерянно заморгала от такого предложения. Он не торопил меня с ответом, с видимым спокойствием попивая бренди, и не смотрел в мою сторону, но я встала и подошла к окну, желая на минуту остаться одна.
Стены здесь были в пять футов толщиной. В глубокой оконной нише я могла почувствовать себя в полном уединении.
Яркое солнце золотило светлые волоски у меня на руках. Я вновь вспомнила о яме, о сыром, спертом воздухе и единственном луче солнца, который проникал туда сквозь щель наверху.
Я провела там первый день в холоде и грязи без всякой надежды. Второй день я дрожала от страха, так как узнала о вероломстве Джейлис Дункан и о том, что намеревался предпринять против нее Колум. А на третий день мне устроили судилище. И я стояла, снедаемая страхом и стыдом, под низким осенним небом, сознавая, что ловушка, в которой я оказалась, сейчас захлопнется, и виной всему была Лаогера.
Лаогера… Голубоглазое существо с круглым, хорошеньким лицом, она, в сущности, ничем не выделялась среди других девушек Леоха. Я думала о ней, сидя в яме с Джейлис Дункан. Там у меня было время о многом подумать. Но как бы я ни была напугана и зла – я и сейчас зла, – я не могла ни тогда, ни сейчас заставить себя смотреть на нее как на исчадие ада.
– Помилуйте, но ведь ей всего шестнадцать лет!
– Достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, – произнес сардонически голос у меня за спиной, и я поняла, что говорила вслух.
– Да, она хотела выйти за Джейми, – продолжала я, обернувшись.
Колум сидел на диване; безжизненные ноги покрыты пледом. Ангус Мор стоял рядом. Его глаза с набухшими веками были устремлены на хозяина.
– Может быть, она думала, что любит его.
Во дворе, клацая оружием, упражнялись солдаты Карла. Солнце отражалось в металле кинжалов и мушкетов, медной поверхности небольших щитов и золотило рыжие волосы Джейми, который, потный и возбужденный, возвращался после тренировок, заливисто смеясь над какой-то очередной убойной шуткой Мурты.
Возможно, я была несправедлива к этой девушке, считая ее чувства к Джейми несерьезными по сравнению с моими. Я никогда не узнаю, поступила ли она так под влиянием глубокой страсти или в минутном порыве. В любом случае она потерпела поражение. И Джейми был моим и таким останется навсегда. Не зная, что я смотрю на него, он сунул руку под килт и почесал в паху. Я улыбнулась и вернулась на свое место рядом с Колумом.
– Я принимаю ваши извинения, – сказала я.
Он кивнул; серые глаза стали задумчивыми.
– Значит, вы верите в прощение, миссис?
– Больше в справедливость, – ответила я. – И потом, я не верю, что вы проделали весь этот длинный путь до Эдинбурга только для того, чтобы извиниться передо мной. Ведь это было дьявольски трудное путешествие.
– Да, это правда.
Могучая молчаливая фигура Ангуса Мора приблизилась к нему, а массивная голова склонилась к хозяину – мол, я к вашим услугам. Колум приподнял руку. «Все в порядке», – говорил этот жест.
– Но я не знал, что вы в Эдинбурге, – продолжал Колум. – Не знал, пока его высочество не упомянул имя Джейми Фрэзера, и тогда я спросил о вас. Его высочество недолюбливает вас, миссис Клэр. Но я думаю, вам это известно?
Я проигнорировала его слова, задав встречный вопрос:
– Вы всерьез думаете о том, чтобы поддержать принца Карла?
Колум, Дугал и Джейми умели скрывать свои мысли, но самым большим мастером из всех троих был, несомненно, Колум. Легче было бы выведать тайну у какой-нибудь головки, изваянной на ограде фонтана перед фасадом дворца, нежели у него.
– Я приехал сюда, чтобы повидаться с вами, – вот все, что произнес мне в ответ Колум.
Я сидела, размышляя над тем, что мне следует или что я могу сказать в пользу Карла. Пожалуй, лучше предоставить Джейми такую возможность. В конце концов, то, что Колум чувствовал себя виноватым передо мной, отнюдь не означает, что он доверяет мне. И сам факт моего пребывания среди сторонников Карла является весьма слабым доказательством, что я не являюсь английской шпионкой.
Я мысленно рассуждала и спорила сама с собой, когда Колум вдруг поставил свой стакан бренди и в упор взглянул на меня.
– Знаете, сколько я выпил этого с утра?
– Нет.
Его руки были узловатыми, загрубелыми и сухими от болезни, но в то же время ухоженными. Слегка покрасневшие веки и налитые кровью глаза могли быть как от трудного путешествия, так и от выпивки. Речь его была совершенно нормальной, разве что порой он специально пытался сделать вид, что слегка навеселе. Но я знала, как Колум пил раньше, и имела ясное представление о его возможностях.
