— И как мы будем играть? — спросила я.
— А в «камень, ножницы, бумага». Кто проиграл, тот выполняет.
Хитрость этой игры я знала. Всегда выигрывала у ребят из офиса Крапова. Суть в том, чтобы выкинуть свой символ на долю секунды позже, чем это сделает противник. Конечно, если ты обладаешь нечеловеческой реакцией, сделать это намного проще. Но в нашем случае мы оба имели хорошую реакцию. И получилась действительно игра.
— Бумага кроет камень! — Я подпрыгнула от радости. — Хвост дай!
— Чего?
— Хвост, говорю, дай, поиграться хочу!
Нехотя темный вытащил хвост и вложил кисточку в мою руку. С довольной улыбкой я погладила кисточку, взъерошила ее и принялась махать, гоняться за неизвестно откуда взявшимся в домике комаром и… немного дергать Влада за хвост.
— Все, время вышло, — объявил он. — Реванш!
Во второй раз, как и положено, выиграл Влад, затупив мои несчастные ножнички камнем.
— Крылья! — потребовал он.
Вот ведь… демон! Ладно, в следующий раз когда выиграю, рога начну щекотать. Пусть потом всю ночь чешется.
Ладонь темного легла на основание крыльев и осторожно погладила. Рефлекс сработал мгновенно: крылья закрылись. Ударив бедного Влада по носу.
— Вера!
— Что?! Если тебе пятку пощекотать, ты мне в нос дашь? Вот и я не контролирую свой рефлексы. Думай, куда руки тянешь.
— Думаю, — почти промурчал Влад.
И чувствительного основания крылышек коснулись уже теплые губы, а по спине прошла дрожь.
— Вера-а-а, — протянул он. — Ты меня останови, когда захочешь, ладно?
Сердце замерло. А Влад прочертил дорожку поцелуев от крылышек к шее, и дальше — к виску. Рука темного запуталась в волосах, пальцы погладили кожу головы, даря одновременно и приятное расслабление и щемящее желание чего-то более тесного, более близкого. Беспокойство шевельнулось внутри, но я чуть сжала полы рубашки, не давая себе напугаться. И дышать стало тяжелее.
Горячее дыхание в контрасте с прохладным воздухом будоражило. Руки Влада скользнули по животу, приподнимая рубашку. Демон действовал осторожно и медленно, зная, что в любой момент я заставлю его прекратить. Но и в то же время он настойчиво касался, и я не успела ни о чем подумать, как его пальцы уже расстегивали пуговички рубашки, а затем медленно и осторожно стаскивали ее, ожидаемо путаясь в крыльях, перьях и волосах. Темный тихо рассмеялся и почти невесомо поцеловал меня в макушку.
— Мой ангел, — пробормотал он. — Моя светлая. И перья тоже мои.
Непозволительно горячие губы коснулись плеча и я вздрогнула. Наклонила шею, глубоко вздохнула, чтобы скрыть участившееся дыхание.
— Главное, чтобы не пришел Ник, — шепнул Влад.
И я не удержалась, фыркнула, представив, какой эффект произведет появление этого мохнатого купидона.
Я подняла руку и коснулась запястья Влада, провела по чуть загрубевшей коже. Губы горели предвкушением поцелуя, но поворачиваться я не торопилась. Было так хорошо сидеть, чувствовать, как тебя обнимают, дрожать от предвкушения.
— Я вот чего думаю, — выдохнул Влад, — а как мы тут поместимся, крылатая моя?
Я скосила глаза на кровать, хотя думать о прозаических вещах как-то не хотелось. Кровать как кровать. Поместимся, было бы желание. А желания даже у меня с избытком, чего уж говорить о демоне, который столько ждал. Хороший, терпеливый и заботливый демон. Кто ж о тебе легенды-то такие сочинил? Кто ж зверем выставил? Еще фильмы жуткие снимают, идиоты. Вот оно, зло, мурчит мне в ухо, сопит и раздевает с таким видом, будто ему на день рождения вертолет радиоуправляемый подарили.
Я повернулась, уже не в силах спокойно сидеть и позволять Князю целоваться так бесстыдно и нагло. Губ коснулись его, поцелуй, в первый миг бывший мимолетным, перерос в какой-то очень неприличный и очень приятный. Сладкая боль разлилась по телу, обострились все пять чувств. Каждая клеточка горела, холодный ветерок вызывал мурашки.
Крылья распахнулись уже без моего участия, я слабо контролировала конечности: руки-ноги дрожали, отказываясь подчиняться. Уж чего говорить о тонких хрупких, но здоровых, крыльях.
Не прерывая поцелуя, Влад уложил подушки так, чтобы мне было не больно лечь и, когда уложил меня, поднялся, чтобы раздеться. А еще — оценить масштабы моих лишних конечностей, которые ему немного мешали. Я фыркнула. Моська у темного была в этот момент презабавная. Влад задумчиво почесал рога.
— Извини, — философски хмыкнула я. — Девать некуда, они не отстегиваются.
Наверное, в этот момент Влад понял, что я никуда не сбегу. И не буду его больше бояться, не буду прятаться и отталкивать. Он сам до конца не понимал, что между нами происходит на этом дурацком дереве. А вот в этот момент сообразил.
И как-то совершенно автоматически нашел, куда опереться, поцеловал меня и сдавленно пробормотал:
— Верка, ангел мой, я тебя люблю.
Мне показалось, я перестала дышать. И весь мир со мной. Никогда и ни от кого я не слышала таких слов, ни при жизни, ни будучи ангелом. Лишь от Ника, да и то — в дружеском смысле. Никогда еще мне не говорили это так серьезно и честно. И будто бы с затаенным страхом не услышать ответа. Наверное, темному было тяжело в таком признаваться, потому что… потому что я — не образец любимой женщины. Не умею проявлять чувства, осторожничаю. Иногда плачу, иногда падаю в обмороки, иногда просыпаюсь от кошмаров. Делаю глупости, подвергаю себя опасности, скверно ругаюсь. Я не девушка из книг, которая всенепременно юна, добра и невинна. И вот этот демон меня любит. Демон, достойный самой лучшей девушки, самой красивой, той, которая не будет сводить с него взгляда. А он влюбился в меня.
Дурак.
— Я тебя тоже люблю, — прошептала я и зажмурилась.
Потому что я эту фразу говорила дважды. Сколько раз мне нужно обжечься, чтобы навсегда забыть эти слова? Двух достаточно?
— Ты уволишься, — довольно произнес Влад. — Уйдешь от этой скотины. Хочешь, откроешь свое агентство по уничтожению пакости, но к Крапову тебя я больше не пущу! Мы купим дом, в любом уголке мира, где скажешь. Будем отдыхать там, где тебе захочется. Нарожаем кучу маленьких рогато-крылатых демонят…
— Купим фургон и назовемся бродячим цирком, — рассмеялась я. — А я все еще буду твоей рабыней?
— У нас нет других статусов. Хочешь, женой назову. Ты не моя рабыня, это ты из меня веревки вьешь. Вер, я серьезно. Кем бы ты ни была, уясни раз и навсегда: я тебе вреда не причиню. Я насмотрелся на своего отца, я не хочу быть таким, как он, свихнувшимся от грязи демоном, которому нравится мучить тех, кто слабее. Не бойся меня, ладно?
— Не боюсь я тебя. И себя теперь не боюсь.
— А раньше боялась?
— Раньше… я думала, не судьба. Любить не судьба, быть с кем-то рядом не судьба. Мне казалось, нормального уже ничего во мне не осталось. А сегодня жнец сказал, что самая черная ночь перед рассветом.
— Хорошая фраза. Где-то я ее уже слышал. Ну и что? Вот это — рассвет?
— У тебя четыре минуты, — фыркнула я.
— Катастрофически мало, — улыбнулся Влад, прекращая все разговоры долгим и сладким поцелуем.
* * *
Утром я замерзла. Хоть и была укутана одеялом, оно, видать, оказалось слишком тонким для ранне-весеннего утра. Поэтому пришлось проснуться, а там уже даже поудобнее не устроиться: хочется есть, размять спину, наконец, влиться в работу. Потому что уход уходом, а проблему с домом надо решать.
В общем, я начала ворочаться. И поняла, что выбраться просто так не выйдет. Ибо Влад обнимал меня руками, ногами и… хвостом. Который обвил меня чуть повыше колена и счастливо пристроил кисточку сверху. Еще и шевелился, гад такой.
— Влад! — мои попытки выбраться остались без внимания.
— Спи, — буркнул темный.
Как будто он всю неделю работал, а не я! Это мне положено после бурной ночи храпеть в углу, а я хочу есть, работать и еще хочу в туалет. Немножко.
— Не хочу спать, нам надо работать. Разбираться с этим домом и со всем остальным. Влад! Влад, ну хвост то куда!
— Ты меня разбудила, имею право, — невозмутимо откликнулся темный и продолжил поглаживать очень чувствительную кожу на внутренней стороне бедра.
— Влад, я серьезно. — Он мне еще и крыло прижал. Наверняка кучу перьев выдернул.
Я осмотрела сонного и грустного темного и хихикнула. В его длинных темных волосах запуталось перо. Я, правда, не помню, как он их распустил. Но выглядел забавно. И моложе. Буду заставлять его распускать хвост, хотя бы дома.
— Если я тебя отпущу, ты накрутишь себе переживаний, — сообщил Князь. — Решишь, что я тобой воспользовался, что ты не готова к таким отношениям или что недостойна их.
— Нет, я схожу умоюсь, позавтракаю, поздороваюсь со всеми и разберусь с домом. Это ты сейчас накручиваешь.
— Хочешь поссориться?
— Почему бы и нет, если это отпустит меня в туалет!
