Последняя фраза Мики совпала с острейшим приступом боли. Морн показалось, что ее руку от плеча до запястья пронзил раскаленный металлический прут. На секунду она погрузилась в море страдания и темной ярости. Ей хотелось закричать: «Тогда испытай меня! Ты думаешь, я обманываю вас? Ты считаешь, что, пройдя через все эти беды, я способна кормить тебя коровьими лепешками пустых обещаний?» К счастью, за нее вступился Вектор.
– Перестань, Мика! – с непривычной суровостью возмутился он. – Ты кое-что не учла. Если Морн начнет защищать нас на следствии и перед судом, ей придется объяснить, почему она оказалась на борту «Мечты капитана». Подумай, что это будет означать для нее.
Немного помолчав, он добавил:
– Рано или поздно ей придется признаться в том, что она оставила у себя пульт зонного импланта.
Забрав черную коробочку, она скрыла важную улику, которая доказывала вину Энгуса. Затем, используя зонный имплант, она совершила еще одно преступление, поскольку применение подобных средств запрещалось законом.
– Ты уверена, что это лучшее решение? – спросил Вектор, поворачиваясь к Морн.
Он озабочено вздохнул.
– Мне кажется, ты придумала для себя очередное наказание. Выгораживая нас, ты нанесешь непоправимый вред своей репутации.
Боль начала отступать. Морн по-прежнему ловила воздух ртом. Но в голове прояснилось. Она восстановила самоконтроль и решила ускорить обсуждение. Ей хотелось завершить его до следующего приступа боли. Мика и Вектор задавали важные вопросы. Они проверяли ее глубже, чем Морн могла предполагать в начале беседы – так же основательно, как просьба Энгуса о блокировании его приоритетных кодов. Ее друзья ожидали ответов, и поэтому вместо быстрого подведения итогов, она постаралась дать им обстоятельное объяснение.
– Я не думаю, что раскрытие правды можно считать саморазрушением, – заявила Морн. – И правосудие превращается в фарс, если оно не основано на истине. Работа полицейского предполагает принуждение, а не справедливость. То есть мне следовало арестовать вас, поскольку вы, по моему мнению, совершили ряд преступлений. Другой вопрос, имею ли я на это право? Конечно, теперь я недостойна воплощать закон, потому что сама нарушила его. Но если вам от этого станет лучше, я могу арестовать вас прямо сейчас.
Она говорила абсолютно серьезно.
– А вы действительно получаете небольшое преимущество. Как офицер, арестовавший вас, я имею определенные права. По закону, никто не может забрать у меня арестованных без моего согласия. И с ними невозможны никакие действия без моего одобрения. Это даст вам определенную защиту.
Если только Морн не убьют, чтобы избавиться от таких формальностей.
К ее удивлению, Вектор рассмеялся. Он сложил ладони в молитвенном жесте и поднял их над головой.
– О Господи! Забери меня к себе!
Его голос был полон печали.
– Сначала меня объявили святым. Теперь я попал под арест на корабле, который затерялся во вселенной. Вряд ли жизнь предложит мне большее разнообразие. Так что если Бог возьмет меня на небеса, я умру счастливым. Морн Хайленд, ты потрясающая женщина. Феноменально потрясающая.
Мика пропустила слова Вектора мимо ушей. Откинувшись на спинку кресла, она ожидала окончания его патетической речи. Затем, переведя дыхание, склонилась вперед и тихо спросила:
– Ты помнишь то время, когда мы были на «Мечте капитана»? После того как Ник убил Орна Ворбалда? Мы тогда впервые заговорили друг с другом. Ты спросила, как часто меня насилуют. Ты сказала: «После того, как кто-то надругался над женщиной, она уже не хочет быть спасенной. Она жаждет мести. Она хочет выпотрошить этого сукиного сына». Я поняла тебя. Я знала, о чем ты говорила. Ты действительно кромсала кишки мужчин, которые обижали тебя. И мне стало ясно, что Ник попал в проблему. Он сделал серьезную ошибку, взяв тебя на борт. Я даже не удивилась, когда ты захватила корабль, чтобы спасти Дэйвиса.
Морн закрыла глаза. Она почувствовала приближение новой волны боли. Темные воды страдания поднимались от ног к голове. Ей не хотелось обсуждать тот разговор. Она не желала вспоминать, как Орн Ворбалд напал на нее. Как он умер. Злость и так уже подбиралась к ней. Но Мика еще не закончила. Ее тон стал более жестоким.
– Почему же ты пощадила Энгуса? – спросила она, словно бросала ей вызов. – Вместо того чтобы уничтожить насильника, ты освободила его от приоритетных кодов. Теперь ты обещаешь дать показания в нашу пользу – обещаешь предложить суду «смягчающие обстоятельства» и всякую прочую чушь.
Она сделала паузу, а затем едва слышно призналась:
– Я по-прежнему верю тебе. Но скажи! Почему? У тебя была прекрасная возможность выпотрошить кишки Термопайла. Однако ты не сделала этого, предав свою клятву о мести. Теперь ты клянешься защищать наши жизни? Но откуда нам знать, что ты нас не предашь?
Она как бы просила дать ей причину для продолжения борьбы. А Морн не знала, что ответить. Амнионы вводили в нее мутагены. На фоне их угрозы все человеческие обиды теряли свою значимость. Она больше не питала ненависти к Энгусу и Нику. Месть стала слишком большой роскошью.
Когда волна боли отхлынула, Морн открыла глаза и посмотрела на Мику. Она сделала медленный вдох и выдох, освобождаясь от вспыхнувшего гнева. Пожав плечами, словно тема была банальной и простой, она сказала:
– Почему? Мне не хотелось закончить свою жизнь, как Ник.
Несмотря на опыт, хитрость и способность к выживанию Ник Саккорсо споткнулся о странную месть к Сорас Чатлейн. Она довела его до самоубийства. Морн знала, что он чувствовал. Именно поэтому она отказалась от мести.
– Хорошие копы говорят только правду, – добавила она. – И они никому не мстят.
Какое-то время Мика не сводила с нее глаз. Затем она решительно кивнула, словно убедилась в словах Морн.
– По правде говоря, я не думаю, что мы с Сиро заслуживаем защиты перед законом, – сказала она. – Но спасибо. Ты можешь не беспокоиться обо мне. Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе.
Морн облегченно вздохнула и почувствовала теплоту благодарности. Однако страдания торопили ее. Она знала, что не продержится долго. Новый гребень боли вскипал на горизонте. Морн понимала – вскоре он накатит на нее с безликой яростью камнедробилки.
– Я и не беспокоилась, – ответила она немного резче, чем собиралась. – Итак, мне хотелось бы продолжить трансляцию формулы. Затем в суде я дам показания в вашу пользу. И у меня имеется еще одно желание. Но о нем я скажу вам кратко, потому что мне срочно нужно отлучиться.
Она хотела смягчить слова улыбкой, но у нее получилась лишь жалкая гримаса.
– Обезболивающие лекарства перестали действовать, и если я не пойду в лазарет, то разрыдаюсь перед вами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
