Свободные же люди свободу свою могут иметь лишь в тех местах, где обитают, и там же правомочны доказать, что свободны, потому что, если нет никаких бумаг у человека, а такое часто бывает, ибо их выдают чиновники, о которых я уже вел речь, и лучше я поцелую плешивого пса в смрадную пасть, чем повторюсь о них, то он сразу, выйдя за черту мест, где его знают и поручиться за него могут, рискует оказаться закабаленным, и, лишившись всякого достоинства, отправиться пасти овец для его благородного нового господина. Потому свободных людей в Шваркарасе отличает вооружение, кое подчас многочисленней, чем у солдат, коим по труду их положено быть вооруженными, и умение этим вооружением пользоваться, защищая себя. Потому, кстати, нередко бывает, что за вольности свои города с герцогами или владетелями местными воюют смертным боем.
Сильными же позициями в государстве обладают и могущественная Гильдия Магов, в которой много аристократов, и авторитетная Гильдия Колдунов, а также много для страны добра свершающая и пронырливая Церковь.
О купцах же и священниках речь позже пойдет, потому сейчас я в эту подробность впадать не стану.
О благословенный Хмаалар, где в садах поют райские птицы, жены скромны, а мужи благодетельны, ты содрогнешься, узнав о том, каковы отвратнейшие нравы, что царят в смрадной клоаке духа, Шваркарасом именуемом.
Рыба гниет, как водится, с головы, и мы начнем с того же. Наблюдая нравы местных аристократов, я составил мнение, что хуже этих людей не встретишь, пожалуй, нигде более. По большей части они глупы и невежественны, дуэли и охоты предпочитают учению и практикам, ум развивающим, но при том почитают себя природными талантами во всех областях без исключения. Как мужи, так и жены порочны, и, например, никто не считает чем-то особым, когда юноша и девушка, заключив брак шестнадцати лет от роду, уже не живут вместе и каждый имеет по три-четыре любовника. Впрочем, сие идет от того, что в головах этих нечестивцев лишь мрак невежества и страсти беспримерные; политический альянс, извлечение прибыли, желание нажиться на ближнем здесь соседствуют с какими-то ущербными понятиями о чести и природно раздутым чувством гордости, вернее, смрадной гордыни, что заставляет поколение старшее безвозвратно портить грядущее для поколения младшего, а младшее — терять всякое уважение к поколению старшему.
При этом, однако, мрачные страсти, кипящие в сердцах благородных людей Шваркараса, делают их порой изворотливей шайтана, а вспыльчивый нрав рождает среди них множество отменных дерзких воинов, с коими во времена их нелепого похода в земли Хмаалара было нелегко справиться даже могучим воинам Кагана гетербагов, действовавшего по воле Султана. Тот же внутренний неверный огонь делает из них отменных поэтов и дерзновенных исследователей мира, во всех его пределах расширяющихся, что я не могу не уважать. Но непоследовательность и ветреность, присущая им как высшему сословию, привыкшему получать все и сразу, не дает им достигнуть истинных высот великих свершений. За что и возблагодарим Темного в неизбывной Мудрости Его, ибо тогда с этими поганцами не было бы никакого сладу.
О прочих же сословиях мне менее есть чего сказать, однако и это может быть интересно. Среди неблагородных обитателей страны наиболее интересны свободные горожане, ибо думают они, что в их городах сошелся клином мир, и нет ничего прекраснее, чем узкие зловонные улочки и шумные площади их обиталища. Их невежество, впрочем, в этой области весьма компенсировано было смекалкой, прозорливостью и стремлением к прогрессу. Города живут модой, модой и стремлением вперед, что меняет быстро не только их облик, но также и природу, поскольку все новшества, улучшения и достижения науки и таланта жителей непременно оказываются вовлеченными в круговорот жизни и использованными в городе сотней разных путей. Горожане боятся и ненавидят то, что находится за пределами их толстых стен, и потому стремятся превратить свой город в маленький космос, где будут комфортно и благостно предаваться неге и праздности, для чего много работают, много выдумывают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Свободные крестьяне и ремесленники привыкли бороться с миром, фаталистично принимая неизбывность своей борьбы, и за то будь они благословенны свыше, ибо это отношение стоило бы принять и многим нашим феллахам. Да простит меня Столп Трона Его, однако я скажу, что местные землепашцы и работники многому могли бы научить наших, их отличает способность принимать и сносить удары судьбы. И если правитель, например, растоптал армейскими телегами их поле, они примут это, и, учтя, постараются сделать так, чтобы поле было должно огорожено и посевы были иначе расположены, а не начнут восстание против правителя. Живя так, они стремятся лишь к тому, чтобы им не мешали жить, не мешаются в политику и хорошо понимают свое место в мире. При этом они не лишились творческой мысли своей, что, на взгляд верного слуги своего Господина, есть большое достоинство.
Крестьяне же, не свободные, как и ремесленники, весьма похожи на феллахов из благополучной провинции с жестоким сатрапом — они невежественны, ибо их никто не учит, а сами учиться боятся; слабы, глупы и ленивы, ни к чему не стремятся и стараются сделать лишь так, чтобы им хватило на прокорм и на откуп от их господина. Они подстраиваются под своего владельца и, если он добр к ним, то могут начать работать лучше, а могут, наоборот, окончательно облениться, если же зол, то они работают хорошо, но неизменно деградируют, опускаясь все глубже в тенета суеверий, злобы и агрессии ко всем, с кем могут справиться, например, рабам.
Маги и колдуны этих мест не слишком отличны от наших. Возможно, есть какой-то великий план Всетемнейшего в том, что колдуны мудры, спокойны, вежливы, нелюдимы и нейтральны до последнего, а маги грубы, надменны, пресыщены осознанием своего величия и считают себя властелинами мира, несмотря ни на что. Местные маги, пожалуй, так же являясь по большей части аристократами, более, чем наши, склонны к агрессии и жестокости, будто они не мастера мистических искусств, а дикие наездники Аритсанны…
О купцах сейчас речь пойдет подробнее, так что о нравах их можно сказать в последний черед. Пожалуй, с купцами и вообще торговым сословием этой грязной стране повезло неимоверно, боле того, я желаю Горделивому Льву Пустыни насаждать такие же порядки и на нашей родине, что безусловно обогатит Хмаалар. Эти люди с одной стороны весьма непоследовательны, скаредны и вечно алчущи наживы, как голодные шакалы — падали. Но в то же время они готовы быть столпом государства, и свой интерес видят только в интересе государственном, чем несомненно превосходят и своего короля, и герцогов, и знать, и прочих. Именно купцы настаивают на продолжении расширения колонизации, они спонсируют ученых, дают деньги университетам, снаряжают дальние экспедиции и убеждают власти содержать могучий флот. Если мы когда-либо соберемся нести тьму веры на берега Шваркараса, то первое, что должны мы будем сделать — это подавить его прозорливых негоциантов, кои сейчас держат на себе величие государства, заставляя действовать и прочих своим примером и своими деньгами. Они не столь последовательны, зато и не столь разобщены, как купцы Ригельвандо, радеющие за интересы своей гильдии более, чем за общий интерес страны.
Подобно распутной девке, пораженной проклятьем Матери Демонов, и все время ищущей, чем бы утолить свою непрекращающуюся похоть, Шваркарас ищет, чем бы утолить свою непрекращающуюся алчность. Благодаря его купцам, а ранее аристократам, заставлявшим крестьян работать и рачительно развивавшим свои владения, эта маленькая страна обрела богатство, которое позволило ей вслед за таким же Ригельвандо отправиться к берегам Экваториального Архипелага, дабы там насыщать свою заморскую плоть новыми товарами, богатеть и предавать разбою и насилию все захваченные земли. Новые богатства, а вернее, легкость, с которой они были добыты, повлекли и рост алчности, и теперь не способный остановиться Шваркарас терзает свои колонии, вытягивая из них золото, товары, рабов и принося взамен лишь свою сомнительную государственность и ложного бога под руководством безумных фанатиков.
