— Верно. — Это был низенький коренастый человечек, очевидно, обладатель плотных мышц, по крайней мере до того, как орочий плен взял свое. Его немногословие граничило с грубостью, но это, скорее всего, объяснялось тем, что он много времени провел в одиночестве пустыни. Он ткнул в карту на планшете коротким пальцем. — Там есть обходные дороги, и даже зеленокожие дважды подумают, прежде чем на них соваться.
— И надо полагать, вам хорошо знакомые, — закончил я.
Колфакс кратко кивнул:
— Не больше, чем любому, кто там работал.
— Значит, удовлетворимся этим, — решил я. — Займете ведущую машину вместе с одной из команд ополчения.
— Правильно, — снова кивнул Колфакс.
А мне в голову внезапно пришла еще одна мысль:
— Возможно, вы знаете, как там найти воду?
— Взять с собой. — Колфакс позволил себе секундную усмешку над своей собственной остротой. — В любом другом случае много вы не найдете.
— Лучше бы нам надеяться на то, что удастся обнаружить хоть что-то, — произнес я, — иначе у нас на руках окажется куча страдающих от жажды людей.
Колфакс в третий раз кивнул, снова принимая обычный мрачноватый вид.
— Нам может и повезти, — заключил он. — Если Дожди в горах выпадают как положено, то иногда с аквифера поднимается достаточно воды там, где есть трещины в породе. — Он указал пару точек на карте. — Я раньше встречал обводненные низины здесь и здесь. Но существуют они в лучшем случае очень недолго.
— Под песком есть водоносный слой? — удивился я.
Если бы мы каким-то образом сумели добраться до него, то все наши проблемы были бы решены. Ну, по меньшей мере одна — с нехваткой воды.
Тайбер кивнул:
— Примерно на глубине трехсот метров. Именно из него мы поднимали воду, чтобы поддерживать существование города.
Я вспомнил размеры гидростанции, на которой они скрывались до моего прибытия. Определенно имевшиеся в нашем распоряжении инструменты абсолютно не подходили для глубокого бурения, даже если бы мы располагали требующимся на это временем.
— Значит, попытаем удачи с этими распадками, — подытожил я и снова сверился с картой на планшете. — Крюк выйдет небольшой. И даже если они пересохли, нам просто нужно будет сократить рационы, чтобы сохранить имеющееся.
Тайбер глянул на меня обеспокоенно, и я, кажется, мог понять почему. Если бы нам пришлось прибегнуть к таким мерам, наиболее слабые из наших беженцев могли умереть. Но если и базовый склад окажется разграбленным, нам всем предстоит погибнуть от жажды прежде, чем мы столкнемся даже с проблемой нехватки горючего, в то время как восполненный в природных источниках запас воды даст нам, если все обернется именно так, несколько дней отсрочки. Не в первый раз — и далеко не в последний — я понял, что размышляю, в какой мере принятие столь сложных решений является частью моей должности и что это один из тех ее аспектов, без которых я мог бы вполне обойтись (конечно же, не считая столкновений с бесконечными ордами врагов Императора, только и помышляющих, чтобы прикончить меня).
— Это увеличит нагрузку на наши запасы топлива, — отметил Тайбер голосом человека, понимающего, что уже проиграл спор.
Ощущая великодушие победителя и молчаливое облегчение оттого, что не понадобилось привлекать во всей полноте авторитет своей формы, дабы добиться желаемого, я согласно кивнул.
— Да, это так, — признал я, — но на базовом складе его должно быть полно. Когда мы его получим, сможем двигаться куда душе угодно.
— И куда же? — спросил Колфакс, внезапно напомнив мне о собственном существовании.
Я вызвал соответствующий масштаб на экранчике картографического планшета и, указав на западный континент, пояснил:
— В конечном итоге сюда.
Мой собеседник издал короткий резкий горловой звук, очевидно обозначавший всю полноту его недоверия, на который я, впрочем, не обратил никакого внимания, ибо периодические отхаркивания Юргена были куда более взрывными и впечатляющими.
— Но если говорить о ближайших целях… — Я снова изменил увеличение карты, нацеливаясь на окружающий нас район. — Наилучшим путем кажется вот этот. — Я провел пальцем, следуя цепочке опорных складов. — Здесь мы выйдем из пустыни, пройдем по долинам, затем поднимемся в горы.
Этот последний момент внушал мне некоторое беспокойство, потому как я видел только один крупный перевал, и он должен был кишеть зеленокожими. Ну что ж, с этой проблемой нам предстояло столкнуться много позже.
— Затем по прибрежной равнине перейти перешеек — и мы дома.
Если произносить все на одном дыхании, чтобы не успеть задуматься, звучало вполне правдоподобно. Колфакс снова фыркнул.
— Вы забыли сказать «пройти сквозь орочью армию», — добавил он.
Это был достойный аргумент. Большая часть вражеских сил должна была сосредоточиться как раз на прибрежной равнине, стекаясь в компактную массу, стремящуюся, как и мы, пересечь узкую перемычку земли, ведущую на запад. Мне оставалось лишь просто пожать плечами.
— Как-нибудь решим эту проблему, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно. — Пока что у нас есть о чем поволноваться, кроме этого.
Коренастый гражданский кивнул.
— Верно, — выразил полное согласие он. — А к тому времени мы все будем уже, вероятно, мертвы.
Давние привычки, как я обнаружил, удивительно сильны. Даже учитывая, что количество настоящих солдат в нашей дружной маленькой шайке было один к десяти по отношению к тем, кто был просто мертвым грузом, я понял, что перед отправкой автоколонны собираюсь пройтись вдоль нее, ободряя случайных встречных словами поддержки, раздавая благочестивые банальности и в целом повторяя все телодвижения по поддержанию боевого духа. К моему удивлению, они работали. Общее настроение казалось весьма приподнятым, и лица большинства тех несчастных человеческих обломков, которых мы спасли, осветились широкими улыбками, когда мы готовы были выступать. Стоит держать в уме тот факт, что в подобных обстоятельствах, полагаю, им вполне было чему улыбаться, учитывая, что они променяли определенно неминуемую смерть на почти неминуемую (и смею вас заверить, это ощущение, которое мне и самому слишком часто приходилось испытывать за последний век с небольшим, является удивительно уютным).
Я начал свою прогулку с хвоста колонны, где Гренбоу все еще пытался вбить некоторое понятие порядка в вверенное ему подразделение импровизированного ополчения, в чем ему помогал суровый человек в изодранных остатках формы СПО — единственный из новых рекрутов, кто знал, как обращаться с лазганом. На мой вопрос о том, как идут дела, бывший оператор вокса лишь пожал плечами.
— В целом неплохо, — отозвался он.
Он наконец-то, как я заметил, скинул ненужную заплечную станцию, закрепив ее в кузове грузовика, которым командовал, вместе с некоторой частью драгоценных припасов, которые Норберт постановил им взять на борт. К моему некоторому изумлению, этот планшетомаратель выказал достаточно здравого смысла, обеспечив такое распределение груза, при котором запасы воды и пищи перевозились в сопровождении вооруженного эскорта на тех пяти машинах, в которых находились наши военные силы; при этом он умудрился не делать слишком очевидным факта, что задачей этого было свести разграбление к разумному минимуму.
— Большей боеготовности от них уже не добиться. — Тон его голоса достаточно красноречиво говорил, насколько, по его мнению, велика их нынешняя подготовка, так что я лишь кивнул в ответ.
— Уверен, что вы сумеете построить их в бой, если на нас насядут, — подбодрил я его.
Гренбоу невесело усмехнулся.
— Я сказал им в случае орочьей атаки переключаться на автоматический огонь, — объяснил он, — и просто держать спусковой крючок зажатым, пока не иссякнет батарея.
Видимо, какие-то чувства при этих словах отразились на моем лице, потому что он добавил, пожав плечами:
— Знаю, это преступный расход боезапаса. Но, по крайней мере, так они смогут некоторое время держать зеленокожих на расстоянии, пока мы их отстреливаем. А если не смогут, то растрата зарядов будет последним, о чем мы тогда будем волноваться.
— И мы сможем пополнить их позже, — убежденно сказал я. — На базовом складе будет еще куча батарей.
— Мы сделаем так, что все туда доберутся, — заверила меня одна из рекрутов, жилистая молодая женщина с холодными глазами и татуировкой на лице, вне сомнения принадлежавшая к тем подозреваемым бандитам, о которых упоминал Тайбер.
Она с видом собственника опиралась на тяжелое орудие командной машины, являвшее собой, судя по внешнему виду, своего рода крупнокалиберный пулемет; как мне явственно представилось, женщина эта была из той породы, что с презрением отвергла бы любое предложенное ей стандартное личное оружие, лишь бы завладеть самым разрушительным стволом, на который только могла наложить руки.
