Между тем становилось все жарче. Если бы Уин был в другом месте, он бы, не задумываясь, снял рубашку. Но ему следовало держаться в рамках приличий.
Вместо этого он только расстегнул ворот. Он малярничал наравне с Мэттом, вызывая восхищение монахинь, выполнявших работу внутри дома.
Алекс весь день безуспешно пыталась найти Мэтта и Уина. В конце концов, отчаявшись, она отправилась к игуменье спросить, не видела ли та их.
— Помогают сестре Агнесс? — удивленно повторила Алекс. Странно! Они приехали сюда в поисках венца. Сколько можно откладывать? Она чувствовала, что петля на шее ее отца затягивается.
— Да, дорогая моя, и я не удивлюсь, если они вернутся затемно. Если верить сестре Агнесс, они очень заняты. Она считает, что лень и безделье всегда на руку дьяволу, а ей трудно отказать, если она о чем-нибудь попросит. Да, они вряд ли скоро вернутся. Она найдет работу, достойную сильных мужских рук. Хочешь, пойдем посмотрим?
Они направились к дому вдовы.
— Они там. — Настоятельница указала на домик в конце улицы.
Алекс увидела, что двое мужчин занимаются побелкой. Один, без сомнения, Мэтт. Второго она тоже сразу узнала, хотя никогда не видела его в такой одежде. Это был отец Уин.
Алекс не могла отвести от него взгляда. Работа спорилась в его руках, девушка смотрела на него в восхищении. Она и раньше догадывалась, что отец Уин хорошо сложен, теперь же это подтвердилось. Он был неотразим. Когда Уин слегка повернулся и Алекс увидела его мужественную обнаженную грудь, сердце ее замерло.
Уин, почувствовав, что кто-то смотрит на него, обернулся. Внизу рядом с настоятельницей стояла Алекс. Он улыбнулся и помахал им рукой в знак приветствия. Алекс не знала, как объяснить свое отношение к отцу Уину. Она понимала, что нельзя позволять себе подобные мечты, но ничего не могла поделать.
— Как продвигается работа, святой отец? — спросила настоятельница, когда они подошли поближе.
— Сестра Агнесс с виду кроткая, как ангел, но на самом деле она сторонница строгой дисциплины.
— Что ж, внешность обманчива, — ответила игуменья, улыбаясь.
— Понимаю, что вы имеете в виду. — Уин почувствовал укол совести.
— Мы гордимся, что наша сестра взялась за это, — продолжала она, не заметив его смущения, — сестра Агнесс — настоящая подвижница. Все, кто, так или иначе, сталкивается с ней, бывают поражены ее умением убедить остальных в необходимости помочь ей. Это один из ее многочисленных талантов.
— Вы скоро закончите? — спросила Алекс, все еще не в силах оторвать взгляда от отца Уина, когда тот продолжил работу. И только нежный поцелуй ее «законного» супруга вернул девушку на землю.
— Нам придется пробыть здесь еще несколько часов, — сообщил Мэтт.
— Тогда я помогу вам.
Сестра Агнесс показалась на пороге:
— Разумеется, моя милая, ваша помощь нам понадобится. Малыши сейчас как раз без присмотра. Алекс послушно пошла выполнять поручение.
Следующие несколько дней были похожи один на другой. Рано утром Алекс разыскивала Элеонору и дарила ей букет свежих цветов. Пожилая женщина становилась день ото дня все более разговорчивой. Она рассказала Алекс о себе, о той боли, которую ей причинило «предательство» Церкви, как она это называла. Все чаще Алекс казалось, что Элеонора полностью открылась ей, но иногда эта уверенность проходила. Днем девушка помогала сестре Агнесс, выполняя различные поручения.
На рассвете четвертого дня их пребывания в монастыре погода испортилась. Надвигалась гроза. Сначала Алекс не решалась покинуть стены монастыря, но, увидев из окна Элеонору, направилась к ней.
— Доброе утро. — Алекс протянула ей свежий букет только что собранных цветов.
Элеонора с улыбкой взяла цветы, надеясь, что Алекс не заметит, как при этом дрожат ее руки. Девушка немного опоздала, и Элеонора испугалась, что уже успела надоесть ей и теперь их свидания прекратятся.
— Вы так добры, что приходите сюда из-за меня каждое утро.
— Мне это в радость. Я так много времени провожу с мужчинами, что друзей среди женщин у меня совсем чет. А иногда так хочется поговорить по душам.
— У меня тоже давно не было друзей… — Голос Элеоноры прервался.
— Ну, теперь у вас точно есть один друг. — Алекс протянула ей руку.
Вдалеке раздался раскат грома. Алекс взглянула на темные грозовые тучи и предложила:
— Пойдемте со мной внутрь монастыря. Там мы переждем грозу.
В глазах Элеоноры отразилась паника.
— Нет-нет, я не могу пойти туда.
— Там никого нет, только мы и сестры. Я познакомлю вас. Они замечательные.
— Нет, я не могу пойти внутрь.
Снова послышались раскаты грома, на этот раз гораздо ближе.
— Вы не можете или не хотите, миссис Эндрюс?
— Не знаю. Это неважно. Я лучше пойду домой. Думаю, успею добраться прежде, чем начнется дождь.
— Пожалуйста, миссис Эндрюс, не уходите. — Алекс уговаривала ее с неподдельной искренностью. — Вы уже достаточно долго жили в полном одиночестве и печали. Вы добрая и мягкая женщина и так много можете сделать для других, помочь им. Не сидите больше взаперти целыми днями. Пойдемте со мной в храм. Мы переждем там ливень.
— Нет, я лучше пойду. Здесь меня ничто не держит.
— А как же я?
— Вы слишком молоды. А моя жизнь кончена, хотя вы этого и не понимаете. Поэтому нечего изображать живого человека, когда душа давно мертва.
— Как можно так говорить? Вам еще есть зачем жить. Подумайте о своем сыне. Разве Стивену было бы приятно узнать, как вы живете? Загляните к себе в сердце.
— Стивен… — По щекам Элеоноры потекли слезы при воспоминании о Стивене, ее дорогом мальчике, веселом и счастливом, каким он был когда-то.
— Подумайте о сыне, Элеонора. Подумайте, понравился бы ему ваш нынешний образ жизни. — Алекс встала перед женщиной на колени и сжала ей руку. — Я иду в храм, где можно в безопасности переждать дождь. Пойдемте со мной!
Боль разрывала сердце Элеоноры, но это была не прежняя тупая боль, а жажда тепла, участия, душевной близости. Хотелось, чтобы рядом был человек, кому не все равно, есть ли ты на свете или тебя нет. Но ведь она уже так долго без этого обходится! Что же ей теперь делать?
— Я потеряла все, что любила. Разве вы не видите? Я уже умерла — там, внутри.
Алекс была тронута отчаянием несчастной женщины и лишь крепче сжала ее руку.
— Пойдемте. Мы вместе помолимся за Стивена и Джонатана.
Подумав о сыне, Элеонора взволнованно посмотрела на Алекс:
— Ему было бы сейчас столько же, сколько вам…
— И он был бы прекрасным человеком. Он не мог быть другим, имея такую замечательную мать, как вы.
Элеонора плакала.
— Спасибо вам за добрые слова, — всхлипнула она.
