– Вы одна живете? – неожиданно для самого себя спросил Влад.
– Нет, – прищурилась Вика. – С мужем. И двумя детьми. А что?
– Да нет, ничего, – якобы смутился Невский. – Я просто спросил. К слову пришлось. Извините.
– Извиняю, – усмехнулась соседка. – Но только с одним условием. Вы поможете мне открыть эту чертову бутылку, – она протянула ему «Советское Игристое». – Судя по вашим габаритам, у вас это получится гораздо лучше, чем у меня. Знаете, Владислав, у нас ведь с вами сегодня похожая ситуация.
– В смысле? – не понял Невский, беря «бомбу».
– Сегодня у каждого из нас что-то происходит впервые в жизни. Вы первый раз очутились в коммуналке, а я впервые после приезда в Ленинград вынуждена сама открывать шампанское и вообще… праздновать свой день рождения в гордом одиночестве. Вот так!
– У вас сегодня день рождения?! Поздравляю. Но почему в одиночестве?! – Влад принял из рук Вики штопор, извлеченный женщиной из посудного шкафчика. – А где муж? Дети? Друзья, наконец?
– У друзей свои дела, свои заморочки. Муж на работе, вернется только послезавтра. Он здесь вообще… редкий гость, – отвела мгновенно повлажневший взгляд Вика. – Дети живут у своей бабушки, в Петродворце. Свекровь не доверяет мне их воспитание. Говорит, что я «легкомысленная и нехозяйственная. Совсем не такая, какой когда-то в молодости была Марина». – Вика посмотрела на Невского. – Это не мои дети. Это дети мужа, от первого брака. Двойняшки. Лапочки. Маша и Паша. Во втором классе учатся. Я ведь даже за Андрея вышла замуж не столько по любви, сколько из-за них. Как увидела, так сердце сразу кровью и облилось: как же они будут жить без матери? Им тогда всего по два годика было. Укутанные до самого носа, словно медвежата. В смешных таких валеночках. Я сама росла без родителей, знаю, что это такое. Вот и… согласилась, когда Андрей уже на втором свидании сделал мне предложение.
– Она… умерла… их мама? – тихо спросил Влад, снимая фольгу с бутылки и раскручивая проволоку.
– Она сука, – холодно произнесла Вика. – Она бросила их. Спуталась с богатыми цыганами, торгующими наркотой, и бросила. По слухам, жива-здорова. Стерва. Живет где-то в частном доме, в Старопанове. В таборе. Там на районе вообще одни «чавые» селятся. Гнилое место.
– Я знаю, – кивнул Невский. – Я все детство неподалеку, в Горелове, проторчал. На три летних месяца к бабушке приезжал.
– Приезжал? Так ты тоже не ленинградец? – как показалось Владу, почему-то обрадовалась Вика.
– Так, серединка наполовинку, – улыбнулся, пожав плечами, Влад. Штопор вошел в пробку легко, как в масло. – Родился здесь, в Питере. Через некоторое время родители увезли меня в Ригу. Там и жил, пока в армию не замели. А после дембеля пошла вся эта буза с отделением Прибалтики от Союза. Вот и решил вернуться в Ленинград.
– Понятно, – поджала губы Вика. – Я в Эстонии была два раза. Красиво, конечно. Чисто все, ухожено. Но люди – как замороженные. И совсем чужие. Я бы, если честно, не смогла с ними рядом жить, – Вика неожиданно тронула Невского за плечо кончиками пальцев: – Ты… извини меня, Владик. Я сегодня что-то слишком много болтаю. На меня это не похоже. Обычно я тихоня, каких поискать. Честное слово. Просто после работы мы с девчонками… я в Доме книги работаю… слегка отметили мой день варенья. Девчонки надарили мне кучу подарков, съели торт, выпили вино и разбежались по домам. К семьям, детям и любовникам. А я осталась. Одна. Так скучно и тоскливо вдруг стало, хоть волком вой. Или плачь, уткнувшись в подушку. Вот и зашла по дороге в магазин, купила шампанское с шоколадкой. Какой праздник без шампусика, верно?
– Конечно! – согласился Невский, откупорив наконец бутылку. Глухо хлопнуло, из горлышка потянулся белый дымок. – Ну вот, делов-то. – Стараясь не смотреть на Викторию, Влад поставил холодную, покрытую каплями бутылку на стол, рядом положил штопор. – Готово.
На плите уже тихо посвистывал закипающий Антохин чайник. На секунду возникла неловкая пауза, которую первой нарушила Вика.
– Господи, какой ужас, – прошептала она, закрыв лицо ладонями и хохотнув. – Кажется, я превращаюсь в алкоголичку.
– Это почему?
– А как это еще назвать? Купила бутылку, заранее зная, что придется пить в одиночестве, чокаясь с отражением в зеркале. Такого со мной еще никогда не случалось. Кошмар, – соседка отняла ладони от покрасневшего лица, умоляюще посмотрела на Влада и спросила, очень тихо, почти шепотом: – Ты ведь не позволишь мне совершить такую глупость, а? Пожалуйста. Так хочется сегодня хоть с кем-то поговорить.
– Ладно, не позволю, – ответил Влад. И признался: – Мне тоже не хочется быть одному. На душе кошки скребут. Есть от чего. Поверь.
– Отлично. Значит, будет тема для разговора. Выключай конфорку, бери шампанское и пошли ко мне, – Вика во второй раз тронула Невского за плечо, смущенно отвела взгляд и торопливо, словно стыдясь своих слов и рождающихся в голове шальных мыслей, вышла из кухни в коридор. Невский повернул ручку на газовой плите, заставив свистящий чайник заткнуться, подхватил приятно холодящее ладонь «Советское Игристое» и направился по коридору к призывно приоткрытой, обитой коричневым дерматином двери, за которой уже успела скрыться так вовремя появившаяся милая, симпатичная и – глубоко одинокая женщина. У которой к тому же сегодня был день рождения…
Все произошло естественно – и красиво. Сначала кончилось шампанское, потом Вика сварила кофе, не допив чашку, поднялась с кресла, подошла к окну, некоторое время неподвижно стояла перед ним, а потом решительно повернулась лицом к Невскому и попросила: «Поцелуй меня». Он поцеловал, чувствуя, как жарко и часто задышавшая Вика дрожит в его объятиях. Легко, словно пушинку, Влад поднял ее на руки и отнес в соседнюю комнату, на кровать. Они занимались сексом часа полтора без перерыва, так неистово лаская и стискивая друг друга, словно боялись, что в следующую секунду их разлучат навсегда. Не разлучили. Просто время пролетело незаметно, и силы у обоих вдруг иссякли. Испытав третий по счету оргазм, Вика в последний раз застонала, напряглась всем телом, по-кошачьи впиваясь пальцами в подушку, после чего затихла. Сразу же кончил и Невский, не удержавшись от глухого, почти звериного рычания. И повалился рядом, тяжело дыша, весь мокрый, обессиленный и счастливый. Счастливый оттого, что на исходе безумного дня судьба – словно в качестве отмазки за причиненное зло – неожиданно подарила ему такую страстную и искушенную женщину. А еще оттого, что он, Влад Невский, не ударил лицом в грязь, не обманул надежды опытной любовницы и смог доставить Вике наивысшее наслаждение. Вон как блаженно улыбается, перебирая лапками, точно пригревшаяся на груди кошка. Только «мур-мур-мура» не хватает …
Обняв Вику, Влад поцеловал ее за ухом и прошептал:
– Ты чудо.
– Ты тоже, – Вика сладко потянулась, затем быстро перевернулась на бок, обвила шею Невского руками и потерлась кончиком носа о нос Влада. – Я уже и не помню, когда меня в последний раз так качественно трахали. Коленки до сих пор дрожат. Разве что в студенческие годы. Был у меня до мужа горячий воздыхатель, Артем из Сочи. Да и то… Три раза за ночь никогда не кончала. Даже два не кончала. Только один, и то – под настроение. Господи, как хорошо-то! Повезет той девчонке, которой достанется такой парень.
– Может быть, – не без удовольствия поскреб грудь Невский. – А почему с такой грустью?! – он слегка приподнял бровь.
– Потому, Владик, – Вика медленно провела кончиком пальца по щеке Невского и тихо рассмеялась. – Потому. Потому что этой девушкой, увы, буду не я.
– А вдруг? – Влад потянулся и нежно укусил Вику за мочку уха. – Вот возьму, отобью и женюсь. Запросто! Хочешь?!
– Мальчишка ты еще совсем… Не обижайся, это правда. Если бы ты был зрелым мужчиной, то не стал бы говорить такую ерунду… С ума сойти! Только что я впервые со дня свадьбы изменила Андрею. И знаешь, что самое противное?
– Что?
– То, что я ни капельки об этом не жалею! Гореть мне, грешной, в аду.
– Сказки, – фыркнул Влад. – Первый класс, вторая четверть.
– Не сказки, – покачала головой Вика. – Мы ведь с мужем не просто расписаны и проштампованы. Мы в церкви венчались. А там, если ты не в курсе, жених с невестой клятву верности Богу дают. Теперь я стала прелюбодейкой. Бог все видит. И он меня накажет. Не в этой жизни, так в следующей. Но, знаешь, почему-то ни чуточки не страшно.
– Стоп, – посерьезнел Невский. – Не надо про религию, а? Пожалуйста. Я прошу тебя.
– Странно, – помолчав, задумчиво произнесла Вика. – Ты… с такой неприязнью произнес слово «религия». У тебя плохие воспоминания?
– Да уж, – процедил Влад. – Обхохочешься…
– Расскажи мне! – встрепенулась Вика. – Ужасно интересно! Ну расскажи, а?! Владик, милый!..
