– Ты не доживешь, чтобы увидеть это заново.
– Но времени, отпущенного на жизнь человека, почти достаточно, чтобы достигнуть этого будущего? Он поежился и усмехнулся в бороду.
– Скажем так: это вопрос относительности. Этого будущего не увидишь ни ты, ни твои дети, ни дети их детей. Но процесс уже начался. Задолго до твоего рождения.Я ничего не знал о юге, но поймал себя на мысли об острове из рассказа Хальварда, о маленьких уголках, где живут и трудятся, спасаясь от сурового климата, земледельцы и охотники на тюленей. Островитяне с их семьями долго смогут ютиться в тех местах. Их лодки в последний раз со скрежетом причалят к каменистым берегам – «Моя жена, мои дети… Моя жена, мои дети…». – К тому времени переселятся многие из твоего народа, – продолжал мастер Эш. – Те, кого вы называете какогенами, милостиво возьмут их в другие, более благоприятные миры. Многие, очень многие уедут до окончательной победы льда. Видишь ли, я сам происхожу из этих беженцев.
Я спросил, удастся ли спастись всем.
– Нет. – Он печально покачал головой. – Некоторые откажутся уезжать, кого-то просто не смогут найти. Иным же не найдется прибежища.
Некоторое время я сидел и глядел на осаждаемую долину, пытаясь привести в порядок свои мысли. Наконец сказал:
– Я всегда замечал, что люди от религии говорят утешительные, хоть и неверные вещи, в то время как ученые открывают ужасные истины. Шатлена Маннеа назвала тебя святым человеком, но ты, похоже, ученый муж и сам заявляешь, что твой народ послал тебя на наш мертвый Урс изучать льды.
– Подмеченное тобою различие уже не работает. Вообще-то религия и наука всегда сводились к вере во что-то. А в сущности – в одно и то же. Ты сам подходишь под собственное определение ученого мужа, потому я и говорю с тобой о науке. Если бы здесь была Маннеа со своими жрицами, я бы говорил по-другому.
У меня так много воспоминаний, что часто я теряюсь среди них. Вот и сейчас, глядя на сосны, раскачивавшиеся на ветру, который я не мог ощутить на собственной коже, я будто слышал бой барабана.
– Однажды я повстречал человека, который утверждал, что он из будущего. Он был зеленым, почти таким же зеленым, как те деревья, и сказал, что в его время солнце светит ярче.
Мастер Эш кивнул.
– Несомненно, он говорил правду.
– Но ты же говорил, что открывшаяся перед нами картина лежит всего в нескольких человеческих жизнях от нас, что это часть уже начавшегося процесса, который обернется последним оледенением. Либо ты ложный прорицатель, либо он.
– Я не прорицатель, – ответил мастер Эш. – Да и он не занимался пророчеством. Никому не дано знать будущее. Мы говорим о прошлом.
Я снова рассердился.
– Ты мне сказал, что будет через несколько поколений.
– Да, сказал. Но ты сам и этот пейзаж – уже эпизоды из прошлого для меня.
– Я вовсе не эпизод из прошлого! Я принадлежу настоящему!
– С твоей личной точки зрения, ты прав. Но не забывай, что я не могу смотреть на тебя с твоей точки зрения. Это мой дом, а ты глядишь через мои окна. Мой дом уходит корнями в прошлое. Без этого я бы здесь сошел с ума. Но я читаю прошлые столетия, как другие читают книги. Я слышу голоса давно умерших людей и среди них – твой голос. Ты думаешь, что время подобно единой нити, но оно похоже на ткань или гобелен, простирающийся в бесконечность во всех направлениях. Я слежу взглядом за одной нитью, уходящей в прошлое. Ты чертишь цветную линию в будущее, но мне неведомо, какой цвет ты выберешь. Белый может привести ко мне, зеленый – к твоему зеленому человеку.
Я растерялся и пробормотал лишь, что представлял себе время в виде реки.
– Да, ты пришел из Нессуса, не правда ли? Этот город был построен у реки. Но когда-то он стоял у самого моря, так что лучше бы ты уподобил время морю. Волны накатываются и отступают, а где-то на глубине пролегают морские течения.
– Мне хотелось бы спуститься вниз, – попросил я, – чтобы вернуться в собственное время.
– Понимаю, – проговорил мастер Эш.
– Неужели? Если я правильно тебя понял, твое время – это самый верхний этаж дома; там стоит твоя кровать и находятся другие необходимые вещи. Однако когда ты не слишком загружен работой, то, судя по твоим словам, спишь здесь. И тем не менее ты говоришь, что это место ближе к моему времени, чем к твоему.
Он встал на ноги.
– Я имел в виду, что тоже бегу ото льда. Ну как, пошли? Тебе надо поесть перед долгой обратной дорогой к Маннеа.
– Нам обоим надо поесть, – ответил я. Он обернулся и взглянул на меня, прежде чем шагнуть к лестнице.
– Ведь я уже сказал, что не могу пойти с тобой. Ты лично убедился, как хорошо спрятан мой дом. Для всех, кто не знает точного маршрута, даже нижний этаж находится в будущем.
Я схватил его руки и вывернул за спину двойным захватом, одновременно обшарив одежду отшельника на предмет оружия. Такового при нем не оказалось, и хотя он был силен, но не настолько, как я опасался.
– Ты все же намерен доставить меня к Маннеа, верно?
– Да, мастер, и у нас будет гораздо меньше неприятностей, если ты пойдешь добровольно. Скажи, где я могу найти веревку, мне бы не хотелось использовать пояс от твоей одежды.
– Веревки у меня нет, – ответил он. Тогда я связал руки старика его поясом, что входило в мои первоначальные планы.
– Когда мы отойдем на достаточное расстояние, я развяжу тебя, если дашь слово, что будешь хорошо себя вести.
– Я оказал тебе радушный прием в своем доме. Разве я чем-нибудь тебя обидел?
– Очень немногим, но речь не об этом. Ты нравишься мне, мастер Эш, и я уважаю тебя. Надеюсь, ты не будешь в претензии за то, что я делаю, так же как и я не в претензии за то, что ты сделал со мной. Но Пелерины послали меня за тобой, и я просто доказал себе свою надежность, если ты понимаешь, что я имею в виду. А теперь, пожалуйста, спускайся по лестнице, не торопясь. Если свалишься вниз, то костей не соберешь.
Я привел его в ту комнату, где мы беседовали накануне, взял черствого хлеба и пакет сушеных фруктов.
– Я больше не воспринимаю себя как одного человека, – продолжал я, – но был воспитан… – я чуть было не сказал «палачом», но сообразил (вероятно, впервые), что этот термин не совсем подходит к занятию гильдии, и решил воспользоваться официальным наименованием, – Взыскующим Истины и Покаяния. Мы выполняем то, что обещали сделать.
– Ведь и я должен выполнить свою работу. На верхнем уровне, там, где ты спал.
– Боюсь, она останется незавершенной. Он молчал, когда мы вышли за дверь и зашагали по каменистой тропе. Потом сказал:
– Я пойду с тобой, если смогу. Мне всегда хотелось выйти за эту дверь и идти, не останавливаясь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
