— Нет, — честно ответил я, кладя карты на стол. — Задумался. Пойду-ка спать, наверное.
— Ты всегда сам не свой, после каждой ночи, когда из Босвинда сбегаешь.
— А ты откуда знаешь?
— Я, пусть и в заточении, но хозяйка этой дыры. Так, где ты пропадаешь?
— Гуляю по окрестностям, — соврал, чтобы не лезть в личное.
— Раньше ты “гулял” от жены сюда, а теперь наоборот?
— С чего ты решила?
— Нетрудно догадаться, зная твой дар внезапно исчезать и появляться из ниоткуда. Скажи, чем она лучше меня? Красивее, умнее?
— По красоте вас нельзя сравнивать — слишком разные и обе хороши по-своему. Ум? Тут равных тебе не знаю.
— Тогда почему бежишь к ней, зная, что можешь сделать пару шагов до моей спальни, и тебя в неё впустят?
— Сложно объяснить простыми словами той, у которой функция любви изначально отсутствует.
— А ты попробуй! — подначила Греяна, явно заинтересовавшись этой темой.
— Ладно… Смотри! Чья рука сильнее — твоя или моя?
— Явно твоя.
— Ты бы хотела заменить свою правую, например, на мою?
— Ещё чего! Мало того, что это будет ужасно смотреться, так ещё и свою, родную жалко. Потерять часть собственного тела? Нет! Только в крайнем случае.
— То же самое и когда любят друг друга. Два человека создают собственный мир, становясь единым целым, а остальные люди — “чужие руки”. И пусть они будут в сотни раз сильнее или красивее, но всегда будет ощущение не своего. Так что, придя к тебе ночью, я отсеку часть себя, взамен получив даже не руку, а протез, который будет постоянно мешать, натирая на культи. И стоит оно этого?
— Образно! Но слиться с человеком, значит, потерять себя исходного и лишиться выбора.
— Согласен, но это терпимая жертва. Знаешь, что самое горькое в жизни? Потерять любовь, став снова свободным, и… Не знаю, как и донести такое. Я ведь раньше мало чем от тебя отличался: жил сам по себе, пил, ел, воевал, если организм требовал — находил подружку на ночь, но вот влюбился в свою маленькую шутовочку и страшно даже представить себя без неё. Прошлое — пустая трата времени, словно твой Босвинд, где вроде всё имеется, но ты сама, помня свободу, мучаешься от этого благополучия! Жизнь, где, кроме физиологических процессов, ничего нет. Смысла нет!
— Хм… Я поразмышляю на досуге. Скорее всего, не пойму, но постараюсь хоть немного приблизиться к этой человеческой тайне. И признаюсь, немного завидую вам, слушая с какой восторженной уверенностью ты пытаешься донести свои эмоции. Я ведь тоже не бездушная и у меня есть чувства, но вот чтоб так… А познакомь меня со своей женой? Хочу посмотреть на вас вместе.
— Ты с ней, вообще-то, знакома, — приоткрыл я завесу нашей с Фанни маленькой тайны. — В детстве встречались. Фаннория Ливайская.
— Она жива?! Я очень хорошо её помню, хотя столько лет прошло. Мы гостили в их замке. Очень мне та поездка запомнилась, и маленькая девушка с весёлым характером. Думала, что из их рода никого не осталось.
— Она единственная выжила. Прошла через сотню демонских печей, но не потеряла себя. Теперь вот — шутовка и скрывает своё происхождение.
— Тем более, познакомь!
— Только, если она согласится на встречу. Учти, что про твои планы насчёт меня ей хорошо известно и, кстати, у нас с ней будет не один ребёнок, а двойня.
— Не волнует. Повторюсь, просто хочу увидеть вас вдвоём и ничего большего… Пока.
С этими словами Греяна встала и вышла из комнаты. Мне показалось, что, несмотря на внешнее спокойствие, она была раздражена.
20. Бешеный маг
Если долго всё тихо — готовься, что скоро жопа будет в мыле. Эту аксиому я уяснил давно и, к сожалению, за все годы жизни ещё ни разу не удалось её опровергнуть.
— Илий. У нас проблемы, — ворвался в сон громким будильником голос Юнолины, а затем подключился к побудке неприятный ветер из открытого ею окна.
Я рывком сел на кровати и, помотав головой, чтобы отогнать остатки сна, уставился на бездушную.
— Серьёзные? Солнце ещё толком не взошло — до нормального утра не подождут?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет. Кортинар связался со мной и говорит, что теряет контроль.
— Вот чёрт! Он же меня предупреждал, что может быть такой эффект от амулета Беспамятства! Срочно к нему!
Напялил штаны, накинул куртку и побежал к его комнатам, находящимся неподалёку.
Постучался — никакого эффекта. Постучался ещё раз и… Был чуть не прибит дверью, отлетевшей с такой силой, что, ударившись о стену, она рассыпалась на части. Ни хрена себе! Хорошо, что сбоку стоял, а то бы зашибла!
— Старый! Ты как?! — крикнул в пустой проём, не решаясь сразу войти.
В ответ лишь утробное рычание. Помню по психушке такое от некоторых её обитателей — очень неприятно и, чего скрывать, страшновато. Но делать нечего — если это только начало, то надо срочно превращать его в конец, пока Босвинд в руины не превратился. Кортинар, конечно, бездушный, но слишком много агрессии было в его звуках.
— Спокойно! Я сейчас войду! — попытался я произнести как можно дружелюбнее, а потом обратился к Юнолине. — Не высовывайся пока и будь на подхвате, если он в меня швыряться предметами начнёт. Больно мне летающие двери не понравились… Магию использовать в самом крайнем случае — войны двух архимагов замок точно не переживёт. Постараемся для начала его скрутить, а уж потом ты сама расстарайся, но придумай, как обезвредить нашего хулигана.
— Поняла. Но у меня от отца определённые инструкции. Если не будет возможности нивелировать угрозу, исходящего от него, то убить любыми доступными способами.
— Пока я твой начальник, то забудь всё, что Кортинар тебе наболтал и действуй чётко по моим приказам! Он мне живой и здоровый нужен! Никакой отсебятины и лишней инициативы, а то знаю я вас, бездушных. Ладно! Время играет против нас — иду…
В комнате творился полный бедлам и разгром. Предметы мебели и осколки посуды кружились в воздухе вокруг старика, сидевшего, скрестив ноги, на кровати. Всклокоченные волосы, горящий огнём взгляд и голый, несмотря на выбитое окно, торс с набирающими яркость татуировками не оставляли никаких сомнений — “песец” пришёл и уверенно обосновался. Так… Очки! Где его оранжевые очки? Ага. Вон на полу лежат, к счастью, целые. Интересно, видит ли он меня без них?
Я тихонечко стал подкрадываться на цыпочках, стараясь не издавать ни звука…Видит, гад, или чувствует! Иначе как обяснить вилку, пусть и неглубоко, но неприятно воткнувшуюся в плечо, и ещё несколько метательно-летательных снарядов, которые, слава Творцам, просвистели мимо.
Понял! Скрываться нет смысла. Срываюсь с места и в перекате ухожу с линии огня, уворачиваясь от тяжёлых предметов. Оказываюсь рядом с “пациентом”, глядя, как об меня разбиваются яркими искрами несколько пущенных им заклятий. Любоваться ими недосуг, поэтому прикладываюсь кулаком к черепушке Кортинара, вышибая из него остатки сознания.
Все летающие вещи в комнате тут же рухнули на пол. Вбежавшая Юнолина осмотрела поле боя и старика, а потом вынесла вердикт:
— Лучше и не придумаешь. Отойди, Илий, он сейчас очнётся, а мне необходимо провести несколько важных манипуляций.
После этого она пошаманила, накидывая какую-то мутную, слегка прозрачную сеть на архимага. Тот внезапно подскочил и замер по стойке смирно оловянным солдатиком, вытаращив свои бельма.
— Ты чего с ним сделала?
— Ничего особенного. Он всё видит, если очки надеть, всё слышит и чувствует, но не может ни управлять крупицами сущего, ни двигаться. Правда, есть один существенный минус — через пару часов всё пройдёт и повторить подобное с ним без риска убить не получится, к тому же, магически он сейчас временно инертен, наподобие тебя.
— Хм… Кого-то он, помнится, держал в отключке несколько дней.
— Я находилась в состоянии стазиса, заключённая во временную петлю, секунда в которой равна дню. Могу проделать это и с ним, но нет смысла, если хотим излечить, а не отсрочить неизбежное.
