class="p1">- Гляди, чудище какое, - Прутик с остервенением дёргал его за рукав и указывал немного в сторону от основной стоянки.
В уже наступающих сумерках было не очень хорошо видно и огромную тушу животного Молчун, поначалу, принял за один из здешних валунов. Теперь, когда его, что называется, ткнули носом, он с изумлением понял – это живое существо в два человеческих роста. С не меньшим изумлением для самого себя Молчун осознал, что видел уже таких раньше. Название вертелось на кончике языка, но он знал – пока кто-нибудь другой не выскажет его вслух он так и не сможет произнести.
- А это, - Прутик продолжал наседать на него. – Смотри, смотри! Это же верблюды.
Молчун перевёл взгляд на новую диковинку и снова поразился той лёгкости, с которой очередной кусочек воспоминаний нашёл своё место. Увешанные тюками с товаром животные не были лошадьми, как он решил поначалу. Стоило снять с них весь притороченный скарб, как даже в сумерках стал виден горб посреди спины.
- Вижу, - Голос Молчуна был едва слышен. – О боги, Филин был прав. Это удивительно!
Багор, видимо, закончил переговоры и поднялся по тропе к столпившимся жителям Валунов.
- Ясень, им нужно хвороста и дров на четыре костра, - Обратился он к одному из своих помощников. – Чтоб до утра хватило. Овечку возьмут и штук восемь курей. Яиц еще три дюжины. Позаботься там.
Помощник только кивнул и припустил в сторону деревни.
- Так, остальные - расходимся! – Скомандовал Багор, обращаясь к толпе. – Хватит глазеть, дайте людям отдохнуть.
Любопытные не спешили идти по домам, но староста был настойчив. В деревне его всё таки уважали, поэтому уговоры ограничились лёгкими подзатыльниками для особо зазевавшихся.
Молчун шёл домой с таким видом, будто по нему стадо овец прошлось. Казалось, в голове кто-то орудует кузнечным молотом, расшатывая крепкие стены. Конечно, речь не идет о восстановлении памяти, но ведь он только посмотрел. Надо непременно пообщаться с кем-нибудь из этих зульгарцев. Того, чем может обернуться такое общение Молчун жаждал как утопающий глотка воздуха и в то же время страшился. Прутик, напротив, пребывал в возбуждении. Он забегал вперёд и снова возвращался к медленно бредущему Молчуну. Сыпал вопросами и, не дождавшись ответа, выдавал на-гора кучу нелепых предположений и явных небылиц. Одним словом – мальчишка.
- Явились!? – Сметана встретила их ещё на пороге. – До завтра потерпеть не могли? Ужин стынет, а они шляются незнамо где…
- Мам, ты не поверишь, - Прутик переключился на нового слушателя и, похоже, заткнуть его не было никакой возможности. – Там такой огромный зверь. На нём товара в полдюжины раз больше чем на верблюдах. Я ни разу в жизни таких не видел.
- Ты много чего в жизни не видел, - Отрезала мать. – Марш за стол!
Мальчишка метнулся к своему месту, не забыв обогнуть по широкой дуге багровеющую сестру.
- Ну, а ты чего встал? - Сметана, уперев руки в боки, переключилась на Молчуна.
- Я их видел! Раньше… - Глаза Молчуна смотрели на хозяйку, но он не видел её. Мысли витали далеко-далеко. – Я не знаю, откуда, но эти люди мне знакомы.
Сметана переглянулась с мужем. Тот на мгновение задумался и, просто кивнув, вернулся к трапезе. Так часто бывает между людьми, что прожили в браке добрую половину жизни. Иногда им не нужны слова, чтобы понять друг друга.
- Ну, ладно… - Брови Сметаны сошлись на переносице. - Может ты и прав.
Похоже, простым кивком Вереск поставил точку в каком-то недавнем споре.
- Чего это вы? – Напрягся Молчун.
- Завтра Вереск едет вместе с караванщиками в Уствин, - Женщина сверлила его взглядом, улавливая малейший отклик на сказанное. - Если хочешь, он возьмёт и тебя.
Это же невероятно! Вереск, я тебя обожаю. Провести несколько дней, общаясь с людьми, которые могут дать «пищу» воспоминаниям? Вспомнить… пусть немного, но хоть крупицу. Да он самое большее, на что рассчитывал – это с утра парой слов перекинуться, пока лагерь не свернут.
- Конечно, хочу, - Губы непроизвольно растянулись в глупой улыбке.
- А я?! – Встрял в разговор Прутик. – Я тоже хочу.
- А ты наказан! – Хором ответили Вереск со Сметаной.
Ухватка промолчала, но по лицу было видно, что ответом родителей она более чем довольна.
***
Предвкушение поездки настолько его взволновало, что в голову лезли мысли одна невероятнее другой. Опасения сменялись эйфорией, а через мгновение снова страхи. Аж сводит живот.
Захватывающие картины не давали уснуть, и он просто лежал с закрытыми глазами до самого утра. Воображение снова и снова рисовало, как лавина новых впечатлений… или старых воспоминаний… Неважно, что именно, но обязательно кардинально перевернёт его нынешнее существование.
Когда над ухом послышался шёпот Вереска «Вставай, пора собираться», Молчун не заставил себя долго ждать.
Выезжали засветло и домочадцев старались не будить.
- Вот здесь пирог и сыр. Съедите в обед, – Сыпала наставлениями заспанная Сметана. - В этой котомке смена белья.
Вереск молча забирал свёртки, выдаваемые женой, и распихивал по углам телеги между тюками подготовленной к продаже шерсти. Товар он, похоже, загрузил ещё с вечера.
- Браги много не пейте, – Продолжала нудить женщина. - Как продашь всё – сразу возвращайтесь. И следи за Молчуном, мало ли что с непривычки…
Мужчины переглянулись и Вереск, героически заткнув жене рот поцелуем, скомандовал отправление.
Молчун вспрыгнул на телегу. В предрассветном мареве, что укутывало склоны Туманного кряжа, ему показалось, что из-за двери сарая кто-то наблюдает. Прутик? Ну, да. Кто же ещё? Он улыбнулся и незаметно для Вереска помахал на прощание притаившемуся «младшему брату». За спиной оставался маленький клочок известного ему мира. Теперь горизонты станут немного шире.
На выезде из деревни им встретилась ещё одна местная телега. Она мирно стояла у обочины, а товар на продажу не отличался от их собственного – всё те же тюки мытой шерсти знаменитых тонкорунных овец, которыми славился край.
- Здоров, Хруст, - Вереск натянул вожжи и остановил свою телегу рядом. – Много настриг, гляжу, в этом году.
- Не жалуюсь, - Крепкий, как и все жители деревни, мужчина кутался в плащ и периодически дышал на озябшие руки. – Ты тоже вон не мелочишься.
- Зульгарцы далеко ушли, не знаешь?
- Даже не трогались ещё.
Вереск удивленно выгнул бровь. Молчун тоже навострил уши. Когда за
