решение и начнет клепать из пипетки собственную армию, укокошив в процессе с десяток деревень, если не больше. Эдо хватило и прошлого нашествия. Дверь закрылась.
— Что я могу для тебя сделать? — Белд ненавидел проигрывать.
— Пообещай не трогать моих и Любу. Беспрепятственно покинуть земли и забыть о ней навсегда.
— Это всего лишь женщина, — закатил глаза собеседник. — Мы хорошо сработались, — медленно прикрыл глаза Белд, сцепляя пальцы в замок. — Я вел дела, ты тихо скупал товар через подставных лиц, освобождая где-то вдали. Иметь под боком самого неподкупного капитана королевства было чертовски выгодно — конкуренты закусили удила, — злорадный оскал. — Но! Я всегда чтил наш уговор — не торговать детьми, хотя это самая прибыльная ниша.
— Поэтому еще дышишь, — кивнул. Было такое. Не он, так другой. Этот хоть по приемлемым правилам.
Белд обнажил зубы, скручивая губы внутрь, будто проглотил крепкий алкоголь.
— Раз такое дело… Твоя мать очень просила придержать новость, опасаясь, что на радостях передумаешь жениться — Филипп сдох, — кажется, я оглох. Зажмурился, тряся головой. — Его сын, Гилберт, принял корону. Политика полярна отцу — рабство отменили, — налил себе в бокал, пытаясь протолкнуть новости, вставшие в горле костью. — Пока официально. Там много чего интересного и не удобного. До нас докатится не скоро, им еще в столице наводить порядок. Так вот, спину Гилберта охраняет некая целительница — Розалинда Блэк, темная лошадка. Ходят слухи: поставила на ноги калечного принца Эддрика Брасетта и вышла замуж. Сам не видел… Рванешь? Корабль дам, магов задействуем. Если кто и сможет, только она. Глупо подыхать, когда в мире такие перемены.
В ушах стоял звон. Мама, мама…. Что у тебя в голове? Одел маску обратно.
— Закончу начатое. Я должен разобраться со своими женщинами, — встал. — Дадут боги время — увидимся, воспользуюсь щедростью. Нет — прощай, — протянул руку.
Белд с кислой рожей крепко сжал в ответ.
— Идиотом был, им и помрешь, Джонатан. Это ошибка.
— Я тоже был рад нашему сотрудничеству. Бывай, — кивнул головой и ушел.
По внутренним ощущениям времени осталось мало. Взял обязательства — доведи до конца. Каждый сам делает свой выбор — кем жить и кем умереть.
* * *
Люба
В пути Анна старалась не отставать в марафоне обжорства. Хмурые складки на лицах солдат разглаживались, натыкаясь на жену Олафа.
— Анна, — понизив голос, бочком придвинулась поближе, — у вас будет малыш? — радостно заглянула в ее глаза.
— У нас уже есть, — шепнула она в ответ, придвигаясь очень-очень близко, — да не два, а три, — недовольно буркнула и схватила меня за ухо. — Ты — третья! — прошипела рассерженной кошкой. — От капитана понесла? Или от Руперта?
Со стороны казалось, что мы обнимаемся и секретничаем.
— Отпусти, — вывернулась и отодвинулась, обиженно потирая пострадавшую часть тела. — Не беременная. Ем да сплю много. И все… Стресс так проходит.
— Погоди, — придвинулась обратно, — давно так? — маленькие глазки смотрели напряженно. — Странного не происходило? Такого, чего раньше не могла?
— Говорю же, после нападения, — отсаживаться дальше было некуда, телега была загружена. — Ну варенье это странное. Когда получается, когда нет.
— Не понимаешь, да? — внимательно уточнила женщина, ища признаки лукавства. Отрицательно помотала головой. — Магия просыпается. Раз капитан счел нужным скрыть, сама тоже помалкивай, — тяжело вздохнула. — Послали же боги, сплошное наказание…
Брови остановить смогла, а жалостливую улыбку нет. Какая магия у взрослой тетки из другого мира? Да, конечно, сто раз. Анна нахохлилась и отвернулась. Обиделась. Примирительно погладила ее по плечу. Старалась все-таки, по-своему оберегать, перетягивая внимание на себя… Приятно.
Сидя на кухне, попивала взвар. Быстро привыкаешь к хорошему! Мужчины споро разгрузили телегу, занеся все в дом. Старуха травница водила морщинистым пальцем по прутьям корзинки из города, сгорбившись и уплыв далеко в воспоминания.
— Откуда говоришь? — глухо спросила, подняв влажные от непролитых слез глаза.
На вопрос все ли в порядке, она только кивнула, продолжая вести себя странно. Рассказала, как было, спросив почему такая реакция.
— Подруга то моя, — грустно улыбнулась старушка. — Вместе мы… топтали лес… Далече живет теперь, — усмехнулась. — Такие корзинки только она плетет. Гляди, плетет так, ежели одним боком — рисунок горы вверх, а коль превернуть — то вниз.
По мне, так рисунка «горы» не было, в наличии имелась неровная выпуклость, напоминающая линию вверх или вниз, но согласилась.
— Она многому научила меня, — обняла корзинку старуха, растеряв свой колючий образ. — Скучаю, Любаша, по ней… Так скучаю…
— Съездим, — встала и обняла ее, испытывая слезливое влияние.
— Съездим, — тихим эхом отозвалась старушка.
Так и просидели, пока дверь неожиданно не треснула об стену, являя красную от злости Марджери.
— Расселись тут!!! Живо собрать хозяину на стол!!! Кухарка, тьфу! — сплюнула себе под ноги. — Что мужик не кормлен, даже носом не ведет! Увввооолю!! Как только смогу! — воинственно потрясла кулаком в воздухе. — Помяни мое слово!!
Вылетела, не закрыв дверь. Тут же поняла правдивость ее слов, засуетилась. Травница сбросила грусть и помогла, добавив в взвар пару листочков, привезенных из города.
— Ты ентова, госпожа, — вернулась к старой песне бабулька, — давай-ка, займись делом. Все по рецепту, пока в голове осталось, — взяла поднос и ушла, шаркая ногами.
Провозилась до самого вечера, погоняемая старухой. Вытирая пот со лба, принюхалась к получившейся мази. Пахнет свежестью. Растерла немного между пальцев — хорошо впитывается. Травница сварила котелок особого зелья.
— Уседова. Настоять в темном месте, к утру будет готово. Сама пей, да капитану молчком подливай. Мужики ж они такие, как дети малые — не любят лечиться, а ентот и упертый за десятерых.
Пару раз заглядывал наш маг растительности и каждый раз вылетал, огретый кухонным полотенцем надзирательницы. Марджери тоже не пустили. Чудеса.
Не смотря на ворчание, параллельно испекла пирог. Так и сказала:
— Руки чешутся, надо сделать!
Вот такого троянского коня в моем лице старуха и развернула на выход- с пирогом и мазью.
— Ты там, этого… Улыбнись? — предположила травница. — Делай что хошь, а не пусти по бороде наши потуги. Чтоб намазюкала его старательно! Давай, госпожа, — открыла дверь и вытолкнула.
Марджери была занята — порыкивала на невест. Маска на лице мужчины принесла облегчение и виток новых капризов. Одна визжала, что немедленно уедет. Не дали.
Вот так, думая обо всем, но о не конечном пункте, дошла до двери, громко постучала и вошла. Капитан был окружен вниманием огромной кучи бумаг.
— Люба? — удивленно спросил. Спохватился и запоздало нацепил маску. — Извини… Еще не привык… Я ужинал. Спасибо, не надо. Отдыхай.
Выглядел он паршиво. Посерел с лица. Красные глаза. Новая морщинка горькой складки вокруг рта. Сине-фиолетовые круги под упрямыми глазами. Стало горько. В
