Заканчивая этим изложение основной теоретической доктрины Сисмонди и главнейших теоретических выводов, сделанных им из неё, мы должны сделать маленькое добавление, относящееся опять к Эфруси. В другой своей статье о Сисмонди (продолжение первой) он говорит:
«Ещё более интересными (сравнительно с учением о доходе с капитала) являются воззрения Сисмонди на различные виды доходов» («Р. Б.» № 8, с. 42).
Сисмонди, дескать, так же, как и Родбертус, делит национальный доход на две части: «одна поступает владельцам земли и орудий производства, другая – представителям труда» (ib.). Следуют цитаты, в которых Сисмонди говорит о таком делении не только национального дохода, но и всего продукта: «Годовое производство, или результат всех работ, совершённых народом в течение года, также состоит из двух частей» и т. д. («N. Princ», I, 105, цит. в «Р. Б.» № 8, с. 43).
«Процитированные места, – заключает наш экономист, – ясно доказывают, что Сисмонди вполне усвоил (!) ту самую классификацию народного дохода, которая играет у новейших экономистов такую важную роль, именно деление народного дохода на доход, основанный на труде, и на беструдовой доход – arbeitsloses Einkommen. Хотя, вообще говоря, взгляды Сисмонди по вопросу о доходе не всегда ясны и определённы, но в них всё-таки проглядывает сознание различия, существующего между частнохозяйственным и народнохозяйственным доходом» (с. 43).
Процитированное место, скажем мы на это, ясно доказывает, что Эфруси вполне усвоил мудрость немецких учебников, но, несмотря на это (а, может быть, именно благодаря этому), совершенно проглядел теоретическую трудность вопроса о национальном доходе в отличие от индивидуального. Эфруси выражается очень неосторожно. Мы видели, что в первой половине своей статьи он называл «новейшими экономистами» теоретиков одной определённой школы. Читатель вправе будет подумать, что и на этот раз речь идёт о них же. На самом же деле автор разумеет тут нечто совершенно иное. В качестве новейших экономистов фигурируют теперь уже немецкие катедер-социалисты[115]. Защита Сисмонди состоит в том, что автор сближает его теорию с их учением. В чём же состоит учение этих «новейших» авторитетов Эфруси? – В том, что национальный доход делится на две части.
Да ведь это учение Ад. Смита, а вовсе не «новейших экономистов»! Разделяя доход на заработную плату, прибыль и ренту (кн. I, гл. VI «Богатства народов»; кн. II, гл. II), А. Смит противополагал два последних первому, именно, как беструдовой доход, называя оба их вычетом из труда (кн. I, гл. VIII) и оспаривая мнение, что прибыль есть та же заработная плата за особого рода труд (кн. I, гл. VI). И Сисмонди, и Родбертус, и «новейшие» авторы немецких учебников просто повторяют это учение Смита. Различие между ними только то, что А. Смит сознавал, что ему не вполне удаётся выделить национальный доход из национального продукта; сознавал, что он впадает в противоречие, выкидывая из последнего постоянный капитал (по современной терминологии), который им включался, однако, в единичный продукт. «Новейшие» же экономисты, повторяя ошибку А. Смита, облекали его учение только в более напыщенную форму («классификация национального дохода») и утрачивали сознание того противоречия, перед которым остановился А. Смит. Это – приёмы, быть может, учёные, но вовсе не научные.
VIII. Капиталистическая рента и капиталистическое перенаселение
Продолжаем обзор теоретических воззрений Сисмонди. Все главные его воззрения – те, которые характеризуют его в отличие от всех других экономистов, мы уже рассмотрели. Дальнейшие либо не играют столь важной роли в общем его учении, либо составляют вывод из предыдущих.
Отметим, что Сисмонди точно так же, как и Родбертус, не разделял теории ренты Рикардо. Не выдвигая своей собственной теории, он старался поколебать учение Рикардо соображениями более чем слабыми. Он выступает здесь чистым идеологом мелкого крестьянина; он не столько опровергает Рикардо, сколько отвергает вообще перенесение на земледелие категорий товарного хозяйства и капитализма. В обоих отношениях его точка зрения в высшей степени характерна для романтика. Гл. XIII 3-ей книги[116] посвящена «теории г. Рикардо о ренте с земель». Заявив сразу о полном противоречии доктрины Рикардо его собственной теории, Сисмонди приводит такие возражения: общий уровень прибыли (на котором построена теория Рикардо) никогда не устанавливается, свободного перемещения капитала в земледелии нет. В земледелии надо рассматривать внутреннюю ценность продукта (la valeur intrinsèque), не зависящую от колебаний рынка и предоставляющую владельцу «чистый продукт» (produit net), «труд природы» (I, 306).
«Труд природы есть сила, источник чистого продукта земли, рассматриваемого в его внутренней стоимости» (intrinsèquement) (I, 310).
«Мы рассматривали ренту (le fermage), или, вернее, чистый продукт, как происходящий непосредственно из земли в пользу собственника; он не отнимает никакой доли ни у фермера, ни у потребителя» (I, 312).
И это повторение старых физиократических предрассудков заключается ещё моралью:
«Вообще в политической экономии следует беречься (se défier) абсолютных предположений, точно так же, как и абстракций» (I, 312)!
В такой «теории» нечего даже и разбирать, ибо одного маленького примечания Рикардо против «труда природы» более чем достаточно[117]. Это просто отказ от анализа и гигантский шаг назад сравнительно с Рикардо. С полной наглядностью сказывается и тут романтизм Сисмонди, который спешит осудить данный процесс, боясь прикоснуться к нему анализом. Заметьте, что он ведь не отрицает того факта, что земледелие развивается в Англии капиталистически, что крестьяне заменяются фермерами и подёнщиками, что на континенте дела развиваются в том же направлении. Он просто отворачивается от этих фактов (которые он обязан был рассмотреть, рассуждая о капиталистическом хозяйстве), предпочитая сентиментальные разговоры о предпочтительности системы патриархальной эксплуатации земли. Точь-в-точь так же поступают и наши народники: никто из них и не пытался отрицать того факта, что товарное хозяйство проникает в земледелие, что оно не может не производить радикального изменения в общественном характере земледелия, – но в то же время никто, рассуждая о капиталистическом хозяйстве, не ставит вопроса о росте торгового земледелия, предпочитая отделываться сентенциями о «народном производстве». Так как здесь мы ограничиваемся пока разбором теоретической экономии Сисмонди, то более подробное ознакомление с этой «патриархальной эксплуатацией» откладываем до дальнейшего.
Другим теоретическим пунктом, около которого вращается изложение Сисмонди, является учение о населении. Отметим отношение Сисмонди к теории Мальтуса и к излишнему населению, создаваемому капитализмом.
Эфруси уверяет, что Сисмонди согласен с Мальтусом лишь в том, что население может размножаться с чрезвычайной быстротой, служа источником чрезвычайных страданий.
«В дальнейшем они являются полнейшими антиподами. Сисмонди ставит весь вопрос о населении на социально-историческую почву» («Р. Б.» № 7, с. 148).
И в этой формулировке Эфруси совершенно затушёвывает характерную точку зрения Сисмонди (именно мелкобуржуазную) и его романтизм.
Что значит «ставить вопрос о населении на социально-историческую почву»? Это значит исследовать закон народонаселения каждой исторической системы хозяйства отдельно и изучать его связь и соотношение с данной системой. Какую систему изучал Сисмонди? Капиталистическую. Итак, сотрудник «Русск. Богатства» полагает, что Сисмонди изучал капиталистический закон народонаселения. В этом утверждении есть доля истины, но только доля. А так как Эфруси и не думал разбирать, чего недоставало Сисмонди в его рассуждениях о народонаселении, и так как Эфруси утверждает, что «Сисмонди является здесь предшественником самых выдающихся новейших экономистов»[118] (с. 148), – то в результате получается совершенно такое же подкрашивание мелкобуржуазного романтика, какое мы видели по вопросу о кризисах и о национальном доходе. В чём состояло сходство учения Сисмонди с новой теорией по этим вопросам? В том, что Сисмонди указал на противоречия, свойственные капиталистическому накоплению. Это сходство Эфруси отметил. В чём состояло различие Сисмонди от новой теории? В том, во-1-х, что он ни на йоту не двинул вперёд научного анализа этих противоречий и в некоторых отношениях сделал даже шаг назад сравнительно с классиками, – во-2-х, в том, что он прикрывал свою неспособность к анализу (отчасти своё нежелание производить анализ) мелкобуржуазной моралью о необходимости соображать национальный доход с расходом, производство с потреблением и т. п. Этого различия Эфруси ни по одному из указанных пунктов не отметил и тем совершенно неправильно представил настоящее значение Сисмонди и его отношение к новейшей теории. Совершенно то же самое видим мы и по данному вопросу. Сходство Сисмонди с новейшей теорией и здесь ограничивается указанием на противоречие. Различие и здесь состоит в отсутствии научного анализа и в мелкобуржуазной морали вместо такого анализа. Поясним это.
