– Причина?
– Ах, мон шер, это было так давно!
– Простите?
– Господин капитан, конечно. Мон шер – это значит дорогой мой. По-французски. Привычка, простите. Причина развода… Ну, не знаю. Я не стала его удерживать и не допытывалась: почему? Я не так воспитана, чтобы унижаться. Возможно, причина – другая женщина. Ведь не прошло и года, как он женился на Наталье. Я не исключаю, что они встречались за моей спиной. Георгий наверняка мне изменял. А я… Я была ему верна, – Вера Федоровна достала кружевной платочек и промокнула им заплаканные глаза.
– Вы где были в момент выстрела?
– Я? У себя в комнате.
– Одна?
– Да.
– Говорят, вы пришли в кабинет последней.
– Моя комната находится в самом конце коридора. Я задремала и не сразу сообразила, что случилось, когда услышала выстрел. А потом вдруг вспомнила про пистолет в кабинете и…
– И?
– Побежала. Как все.
– Вы в каких отношениях были с потерпевшим?
– Я? У нас общий ребенок.
– Ему, насколько я в курсе, уже под тридцать, вашему ребенку.
– Я мать. Для меня он всегда будет ребенком.
– Почему вы живете здесь?
– Разве мой сын не имеет права жить в доме своего деда? Он навсегда останется членом семьи Листовых. И я тоже, – с гордостью сказала Вера Федоровна.
– Но ведь вы оба – Оболенские.
– Такие фамилии не меняют!
– Но, насколько я понял, Эдуард, ваш сын, не жил здесь. А вы жили.
– Ах, Нелли всегда была ко мне так добра! – залопотала Вера Федоровна. – А я сейчас нахожусь в стесненных обстоятельствах… Поймите, мне много не надо. Я человек скромный, нетребовательный…
– Вы где-нибудь работаете?
– Работаю? Я?
– Но вы еще не достигли пенсионного возраста, а?
– Я женщина.
– Понятно. На что же вы живете? Милостью богатых родственников? Вы, как это говорится вашим языком, компаньонка? Или приживалка?
– Я член семьи! – вспыхнула Вера Федоровна.
– Пардон, ошибся, – усмехнулся Платошин. – Сейчас с пистолета снимут отпечатки пальцев.
– Отпечатки? Почему отпечатки?
– Вы должны пройти дактилоскопию. Как все в доме.
– Но… Разве нельзя без этого?
– Нет.
– Но это же оскорбительно!
– Простите великодушно, мадам княгиня, но в доме труп.
– Ах, господи, что же это такое! Меня, Веру Оболенскую, хотят дактилоскопировать! Ах! Мне нехорошо…
– Что-то болит?
– Сердце. Я такая впечатлительная! Воды…
– Хорошо, вы можете быть свободны…
… – Наталья Александровна Листова, бывшая жена. Если быть точной, вторая бывшая жена.
– Вы сегодня поссорились с потерпевшим. Говорят, в кабинете кричали.
– Доложили уже! Не сомневаюсь, что Верка. Никак не поймет, что делить уже нечего. Да, мы с Георгием поссорились. А что я должна была делать? Он же собрался выдворить меня отсюда!
– Потому что вновь собирался жениться. Так?
– Вот оно, грязное белье! А еще просили меня помолчать… Нет уж, я скажу все. Не только меня он собирался выгнать отсюда, но еще и Нелли. И Настю. И, между прочим, Нелли врет, когда говорит, что прибежала в кабинет после меня. То есть прибежала, конечно, но… После того как вышла оттуда. Вот. Она стояла на лестнице, когда я вошла в дом. Просто стояла на лестнице, ведущей на второй этаж, на первой ступеньке, и чего-то ждала. Олимпиада Серафимовна ее не видела, на ней были очки с плюсовыми стеклами, а я видела.
– Про очки уточните.
– У моей свекрови сильнейшая дальнозоркость, она для чтения пользуется очками. Точно не помню диоптрии, раньше было плюс шесть. Она была в них, когда вошла в кабинет. Следовательно, мимо Нелли прошла, как слепая. А я ее видела. Она, правда, замерла и прислонилась к стене. Но у меня-то отличное зрение! Так что Нелли врет! Так и запишите! Это ей в отместку за то, что рассказала о предстоящей свадьбе Георгия!
– Я все запишу, не сомневайтесь.
– Я вам еще и не такое расскажу!
– Но ведь это вы разругались сегодня с потерпевшим, не Нелли Робертовна.
– Что? А она с ним не ссорилась? Просто у Нелли такая манера скандалить. Она не кричит, а, напротив, говорит очень тихо и подчеркнуто вежливо. Она заходила сегодня к Жоре в кабинет, это все знают. И они вполне могли разругаться.
– Из-за чего?
– Как это из-за чего? Думаете, ей надо, чтобы Жора снова женился? Ха! Это он вообразил идиллию: молодая жена с младенцем, работа над книгой, тишина и покой. Всех остальных – вон. Вот и получил пулю в лоб, – злорадно сказала Наталья Александровна.
– В глаз. Пуля попала потерпевшему в глаз и разворотила полчерепа. Крупный калибр, хотя само оружие… Честное слово: в моей практике такое впервые. Потерпевший убит из антикварного пистолета. Забавно. Значит, вашего сына хотели лишить наследства? И вы из-за этого поссорились с бывшим мужем?
– Я мать. Конечно, я защищала своего ребенка!
– Где вы были в момент выстрела?
– На веранде.
– Одна?
– Да. Пила… Чай. Кстати, любопытная деталь: Вера вошла в кабинет из студии.
– Как-как?
– А вам она что сказала?
– Что была в своей комнате.
– Врет! Она в студии была. Или в саду. Появилась в кабинете последней, это правда. Но не из коридора. И почему-то говорит, что на веранде я была одна. Ей-то откуда это известно? Из ее комнаты веранда не просматривается, комната угловая, в самом конце коридора, окна на другую сторону. Вот.
– Вам, как и всем прочим, надо пройти дактилоскопию, Наталья Александровна.
– Я сразу заявляю, что брала в руки этот чертов пистолет!
– Когда?
– Когда заходила в кабинет и разговаривала… ссорилась с Георгием. Но после того как я оттуда вышла, он был жив!
– Зачем же вы тогда брали в руки пистолет?
– Посмотреть. А что? Он такой красивый. А я люблю красивые вещи.
– Но ведь никто не видел, что вы делали в кабинете бывшего мужа, а? Не видел, как вы брали в руки пистолет, а? Кто знает, когда именно на оружии появились ваши отпечатки пальцев?
– Я его не убивала!
– А кто? Назовите мне имя убийцы и докажите это. И можете спать спокойно.
Наталья Александровна молча кусала губы.
… – Да, мы с братом были в саду. С Эдиком. О чем я жалею.
– Почему, Егор?
– Только он мог убить папу. Он плохой.
– Но Эдуард был с вами в саду, так?
– Да.
– И никуда не отлучался?
– Нет. Мы говорили, а потом раздался выстрел.
– О чем говорили?
– Какая разница?
– Действительно, никакой. А кого вы еще видели в саду?
– Никого. А вообще-то я в тот момент по сторонам не смотрел.
– Что, разговор был интересный?
– Ну…
– Ладно, идите. С вами, по крайней мере, все понятно.
… – Я племянница Нелли Робертовны.
– Где вы были в момент выстрела?
Молчание.
– Настя, где?
– В… в саду.
– Значит, вы видели братьев Эдуарда и Егора? Или Наталью Александровну. Или Веру Федоровну? Кого?
– Я была у себя в комнате! Извините, перепутала!
– Сад с комнатой? Забавно.
– Я… Я растерялась.
– Так в саду или в комнате?
– Не знаю.
– Почему вы плачете?
– Я ничего больше не скажу!
– Придется, Настя.
– Я же не знала, что так будет!
– Как?
– Что он… Умрет. Я этого не хотела!
– Вы должны пройти дактилоскопию. Вдруг на пистолете есть отпечатки?
– Нет!
– Нет отпечатков?
– Конечно, есть! Можете отвезти меня в тюрьму! Я ничего не скажу!
– Чистосердечное признание смягчает участь.
Настя молчала.
… – Эдуард Оболенский.
– Почему вы носите фамилию матери?
– Она так захотела. И, честное слово, я ей признателен. Два Эдуарда Листовых – это слишком много. К тому же я не художник.
– Каков же ваш род занятий?
– Делать людей счастливыми, – беспечно улыбнулся красавец.
– Вы имеете в виду женщин?
– А женщины, по-вашему, не люди?
– Это по-другому называется, ваша специальность.
– Жиголо? Капитан, это не такой уж легкий способ заработать деньги. Не верите – можете попробовать, – издевательски произнес Эдик.
Платошин скрипнул зубами. Вот кого он бы охотно засадил в тюрьму! Но именно у этого мерзавца железное алиби!
– Что можете сказать по поводу случившегося, Эдуард?
– А что случилось? Ах, папу убили!
– Я вижу, вы не ладили, – сквозь зубы процедил Платошин.
– Это еще мягко сказано. Но именно у меня железное алиби. Причем подтвердить его может человек, который меня больше всех ненавидит, мой братец. А папу убила…
– Кто убил?
– Женщина.
– Это нам понятно. Имя назовите.
– Но ведь есть же еще шофер. Я вам открою маленький секрет. Дверь в гараж находится совсем рядом с той дверью, через которую можно выйти из студии в сад. А студия, в свою очередь, соединена с кабинетом, где нашли труп. Могли и не увидеть, как шофер пробрался в кабинет. Этот Миша – ловкий парень. И у него есть мотив.
– Какой?
– А вот тут вы попали в самую точку: женщина. Шерше ля фам, как говорится. Ищите, капитан, а если у вас не получится, попробуйте танцевать стриптиз. Адресок я вам дам.
