Грустил ли ребенок о родителях? Почти нет – и Рус, просматривая тот этап жизни мага, не удивлялся. Сначала, по пути в ближайший орден Дующих, практически не умолкал словоохотливый жрец, при близком знакомстве оказавшимся человеком, знающим кучу интереснейших историй. Потом настал черед ордена. Рыбак народности хайве превратился в ученика по имени Кан Хай, которому стало совершенно некогда вспоминать об отце – редко бывавшем дома и всегда пахнувшем надоевшей рыбой, недосуг было думать о постоянно хлопотавшей по хозяйству матушке. Даже мысли о сестре-отроковице (за неимением братьев – лучшему другу) приходили все реже и реже. «Как она там в чужом доме? В первый же отпуск непременно к ней съезжу, видит Эол, как я это хочу!» – думал, однако не поехал. Появились другие интересы.
Если мальчика из северной глуши подавило множество больших каменных зданий и обилие народа, когда каждый, как представлялось юному ученику, так и норовил толкнуть, наступить на ногу, перегородить дорогу, обозвать, подколоть, посмеяться над «гагарьим птенчиком», то Руса поразила орденская система обучения. Во-первых, ученики-первогодки в большинстве своем были в возрасте семи-девяти лет, почти все из бедных семей, а потому – неграмотные. Так что в школе кроме наставников-магов, характерных для любого аналогичного заведения по эту сторону Океана, преподавали и учителя как бы общего профиля, не склонные к Силе. Во-вторых, время обучения составляло не три-четыре года, а минимум десять лет.
Этот срок был связан с необходимостью обучения общеобразовательным предметам, кои архейские дети просвещенных стран проходили в домашних условиях. В империи ни о какой проверке на архейство и речи не шло – принимали всех склонных к Силе, вне зависимости от происхождения, богатства, нации и социального статуса, – и Рус быстро догадался, что долгое обучение студентов вытекало из главного – на тот континент не ступал Френом, и магия развивалась на фоне низких, то есть обычных человеческих, волевых качеств, без примеси божественной крови.
И мульцы великолепно справились! Они создали общегосударственную систему орденов с единой схемой обучения. Опытный морской офицер Кан, мастер Дующий, общавшийся со многими склонными к иным Силам, точно знал, что Бурлящих, Горящих и Сыпучих в императорских школах учат примерно одинаково, разумеется, с учетом особенности той или иной Божественной Силы. Все структуры как бы складывались из универсальных модулей – довольно простых по отдельности, что сильно облегчало освоение структур любым, даже самым «слабовольным» магом. Но и Волю развивали. Мульские занятия по погружению не шли ни в какое сравнение с обучением трансу в любом ордене ойкумены.
Погружаться начинали с семи-восьми лет от роду, и за десять лет воспитания ученики достигали таких глубин личного астрала, о которых и наиболее волевые маги другого полушария, этруски, не имели ни малейшего представления. Хотя справедливости ради, надо отметить, что им это было попросту не нужно. Как и остальным бакалаврам и магистрам из просвещенных стран – сплошь архейского рода: им хватало и собственной Воли, которую не нужно было тренировать, усиливать и концентрировать, чему посвящались долгие занятия по «погружению». Кстати, сами эти уроки напомнили Русу многочисленные китайские боевики, в которых показывали будто бы монастырскую жизнь, имитирующую порядки даосского Шаолиня. Мульские ордены использовали примерно такую же ежедневную многочасовую созерцательную медитацию. Да и архитектура Храмов практически всех богов чем-то неуловимым напоминала китайские пагоды.
И культ Дракона, что очень странно, был распространен повсеместно. Они, эти ящеры, в простонародных преданиях были и добрыми-мудрыми, и хитрыми-злобными, и морскими, и водными, и земляными. О них рассказывали длинные пугающие или героические истории, с ними связывали множество легенд и мифов, о них писали многочисленные поэты всех народов большой империи. Недаром, после фотографирования памяти заморского мага, Руса мучал кошмар именно с этим существом, с золотой его разновидностью. Причем откуда взялся этот культ – пасынок Френома, поглотивший знания тысяч эльфов, – так и не понял.
Досумрачная история, насколько ее знал Кан, отличалась от версии, распространенной в ойкумене. Особенно разнились описания древней Войны богов, когда в созданный богиней Геей мир были приглашены чуждые расы, в частности драконы. По мнению мульских ученых, вклад тех существ стал решающим, и выступили они на стороне исконно геянских богов. Погибли все, как один, но снискали себе славу и заслужили долгую людскую память, превратившись в популярных героев мульского фольклора. Рус сильно удивлялся такой разной интерпретации общегеянских событий: в просвещенных странах к драконам относились без пиетета, как к чисто сказочным не очень популярным персонажам, либо как к крайне редким животным эндогорского пятна, и никто не связывал их с практически неизвестными дракками – разумной расой, которая приходила на землю в период Войны богов, несчитаные тысячелетия назад.
По прошествии двухгодичной сумеречной зимы мульские маги, почувствовав перераспределение Божественных Сил, затеяли Войну орденов. Закончилась она довольно быстро, всего через десять лет, завершилась практически так же, как на другом берегу Великого Моря: созданием одного нового ордена (аналога Ищущих), уничтожением многочисленных слабых школ с их частичным вливанием в укрупненные. Все было сделано, согласно уложению по обновленным божественным сущностям, принятому всеми выжившими магами. Точнее, их начальниками-генералами. Разве что жрицы Ланьи, в связи с отсутствием на территории континента пятен, не заимели такого влияния, как их товарки на другой стороне земли – лооски.
Но недолго отдыхали жители материка, который в те времена имел совсем неоригинальное самоназвание – «известная земля, заселенная людьми», то есть Ойкумена. Не позволяя магам собраться с силами, буквально на следующий день по окончании кровопролитной Войны орденов, на несколько маленьких стран одновременно нападает доселе неизвестное царство, спокойно жившее в лесных чащах гористого востока континента.
Государство носило короткое название Муль, что в переводе с местного наречия обитателей тех древесных зарослей означало просто-напросто «лес, чащоба». Так начиналась империя. О тех временах пели дифирамбы. Юный Кан с восторгом читал об умелых сражениях, о новой тактике колец Силы – когда несколько магов объединяли Силы каждого в один общий поток и направляли его на самого умелого собрата, строившего структуры невообразимой по тем временам мощи. Как ловко действовала конница, четким строем и длинными копьями сметая все на своем пути. Эти действия, кстати, за пять сотен лет почти не изменились, и Рус увидел в этом первую загадку.
Каким образом лесной народ смог изучить передовую кавалерийскую тактику, достойную жителей степи? Откуда взялось столько лошадей? Со склонными к Силе можно догадаться (хотя нигде в исторических хрониках это не уточнялось), что тот первый правитель, ставший-таки императором, переманивал кадры, пользуясь неразберихой Войны орденов. Поощрял у воюющих сторон дезертирство, подбирал раненых, спасал жизни многим магам, одновременно создавая у себя полностью казенные ордены, без какой бы то ни было самостоятельности. С расширением империи подобная система насаждалась в завоеванных странах и сохранилась без изменения до современности. Зная гонор склонных к Силе в просвещенных странах своего континента, их властолюбие, Рус недоумевал еще больше. Это каким же умным, хитрым, сильным, волевым правителем надо быть, чтобы так все устроить? Это касается не только первого императора – Дранко Собирателя, но и последующих «Дранков», отличаемых различными прозвищами, но не номерами.
В настоящее время в империи правил Дранко Спокойный. Царствовал уже двадцать шесть лет и помирать не собирался. Они все, Дранки (одно из простонародных уважительно-ироничных имен «доброго лесного дракона» – тоже ужасно любопытно! Откуда?!), отличались отменным здоровьем и долгожительством. Потому они поздно женились, практически в преклонном возрасте. Рожали наследника – всегда одного и непременно сына, который, после благополучной ненасильственной кончины родителя, восходил на трон лет эдак двадцати от роду. Благосклонны к ним были боги, ко всему роду Дранков! В течение пятисот лет – ни одной осечки, ни одного удавшегося дворцового переворота. И императоры, как на подбор, были не по годам умны. Кану не первому приходила в голову крамольная мысль, что не один ли это человек? Долгожитель, великий магистр, искусный целитель, каких не сыскать? Император, простите боги, допустим, проводил какой-нибудь жутко тайный запрещенный обряд, снова становился молодым и правил дальше. В годы юности Кан Хай старательно давил в себе эти стыдные мысли, но… на то она и крамола, чтобы прятаться в глубинах души и вылезать в минуты сомнений. С возрастом, как и большинство других опытных магов, успокоился. Пришел обычный житейский скепсис: никто из магов, пусть и самый великий из них, не может прожить столько. По слухам, Теневики[13] из ордена Сумерек могли, только чего о них не болтали!
