— Куда держишь путь, Хозяин?
— Туда, — я показал рукой вниз.
— И я туда.
— Зачем?
— Неизвестно.
— Оставайся здесь.
— Нет!
«Ладно, — вяло подумал я. — Пусть тащится со мной, все равно этому малому некуда деваться. Да и веселее вдвоем».
— Не возражаю, только спрячь куда-нибудь свои палки — мешать будут. Сам потащишь это добро, брат.
— Скала сыт, потому и силен.
— Дорога наша трудная.
Скала кивнул и показал в улыбке крупные свои зубы — он был доволен, что я беру его в сомнительный этот поход, что он будет рядом и постарается не подкачать.
…Скала раскорячился уже в горловине ямы и не мог двигаться, поскольку одной лишь свободной руки было мало. В другой руке он держал два копья, к тому же мой лук, рассчитанный на рост за два метра, тяжелый и громоздкий, воткнулся в стену тычком. Сперва брат мой возился молча, будто козявка в тенетах паука, лишь сопел, потом же завыл от злости. Я спускался в прохладную глубину подземелья и снизу четко видел каждое движение незадачливого моего оруженосца — он напоминал марионетку, вырезанную из черной бумаги.
— Хозяин!
— Да?
— Мне плохо, Хозяин!
— Я тебя предупреждал?
— Ты меня предупреждал, ты ворчал, как старуха. Ты — умный. Правда, не всегда ты умный…
— Спасибо и до свиданья.
— А я как же?
— Дожидайся моего возвращения.
— Тебе меня не жалко? Мы с тобой породнились, мы вместе писали Вездесущему и Неизмеримому! Тебе меня не жалко?
— Бросай копья вниз. Да осторожней бросай — в меня попасть можешь, ловкости в тебе совсем не наблюдается.
— А если я попаду тебе в голову?
— Я воткну копье тебе в зад, брат мой! И спеши, мне некогда.
Копья, брошенные одно за другим, туго просвистели за моей спиной и в опасной близости. Этот лукавец демонстрировал свою сметку; и тут не утерпел, пошутил малость, Слышно было, как палки глухо ударились о камень. Посыпалась галька. Потом, вихляя, пролетел лук с колчаном, и к моему лбу осторожно прикоснулась грязная нога Скалы.
— Ты неповоротлив. Хозяин! Почему остановился?
Я не ответил, поняв что шутки брата моего вызваны страхом — ведь он сейчас переступает Великий Закон, табу, покушается на святая святых племени, на жуткую тайну, сокрытую веками. Скала лез тяжело, со стоном, на плечи мне сыпался щебень, кусками падал мох. Я останавливался, чтобы слушать. Было тихо, потом стал доноситься нежный шелест воды. На этот раз путь казался короче. Я так подумал (о том, что путь теперь короче), когда ноги мои коснулись дна. Мощный фонарь высветил тоннель насквозь, до самого карниза, откуда начинался лаз поуже. Я сразу обратил внимание на немаловажную деталь; тоннель пробивался когда-то (когда?) с помощью машины, потому что на ржавом камне явственно угадывался след мощного агрегата, напоминающий нарезку на стволе древней пушки. Здесь работали, похоже, шнеком с режущей головкой. Тоннель отсвечивал гладью металла, попадались кое-где извилистые прожилины белого цвета, они были словно молнии, застывшие на грозовом небе. В лицо бежал ветерок без запахов прели или запустения. Дышалось здесь легко, стоял покои вечности, нарушаемый лишь звуком сбегающей вниз воды. Я прислонился спиной к холодной глыбе, на которой нашел несколько дней назад девушку по имени Го.
— Голова!
— Слушаю?
— Чем занята наша гостья?
— Она спит. Разбудить?
— Не стоит, пожалуй… Ты следишь за мной, Голова?
— Да.
— И что ты скажешь об этом тоннеле?
— Он несомненно искусственного происхождения.
— Спасибо. Я пришел к такому же выводу.
— Будь осторожен, Ло.
— Попытаюсь. У меня все.
Скала лазал на четвереньках по вязкому мху и задевал головой мои ноги искал лук и копья. Я посветил ему, он быстро справился с задачей и, глупо улыбаясь, задавленный страхом, протянул мне оружие.
— Неси сам. У меня, видишь, мешок с едой и еще кое-что. А воевать я не собираюсь.
— Ладно, Хозяин! — вздохнул Скала с обидой. — Понесу.
— Холодно тебе будет здесь, однако, воин?
— Ничего, я потерплю.
— Терпи, коли назвался в попутчики. Я ведь не уговаривал тебя идти.
— Не уговаривал, верно. Но как я оставлю тебя одного?
— Спасибо, брат. Однако, пора нам и в путь.
Мы двинулись вдоль русла едва заметного ручейка, вода которого при ярком и резком свете фонаря ртутно блестела. Ручеек вился и бежал в сторону карниза, где, как уже упоминалось, начинался лаз поуже. Значит, тоннель выбит не строго горизонтально, а с некоторым уклоном. Под ботинками хрустела галька. Скала плелся на цыпочках, то и дело падал на мою спину, спотыкаясь об острые камни. Мох с мелкими цветами кончился, кругом теперь было голо, пусто и мрачно. Вода звенела, как туго натянутая струна. Вода дребезжала заунывно. Я внимательно осматривал каждый метр пути над головой, под ногами, слева, справа, потому как был уверен, что где-то совсем недалеко есть дверь, что она откроется и впустит нас: ведь девушка Го сказала «отец ждет». Вот мы и пришли, встречайте нас.
Глава шестнадцатая
1
Мне недосуг останавливаться на подробностях, да я, если честно, и не замечал деталей — дух мой захватывало в предчувствии необычного приключения, и я торопился. Скала плелся за мной, приседая на больных пораненных ногах. И мы пришли.
Мы пришли к тому, кто ждал нас.
Это был гигантского роста старик с кожей лимонного цвета и гривой седых волос, ниспадавших до плеч, с желтыми глазами. Он был похож на нас, землян, если бы не желтые глаза, если бы не длинные уши, прижатые к черепу плотно, словно приклеенные. Если бы…
Впрочем, по порядку.
Старик сидел, закутанный в серый плед, и грел над огнем руки. Огонь горел в каменной нише. Комната, где сидел старик, была невеликих размеров, обшитая полосами светлого металла — пустая комната, освещенная нещедро. Ничего впечатляющего. Кресло, огонь, полутьма. Я мог бы в такой обстановке увидеть где-нибудь на Земле, например, своего дядю: он любил простоту и одиночество. Ему, наверное, так лучше думается.
— Здравствуйте, — сказал я.
Старец неторопливо разогнулся, убрал руки от огня, сложил их на животе, повернул к нам тяжелую свою голову и что-то сказал, вздохнув. Мой «лингвист» поморгал лампочкой и перевел без затруднений:
— Времени нам отмерено мало. Ты не торопился, мальчик.
— Я торопился.
— И ты здесь…
— Я здесь.
— У тебя ко мне много вопросов, не так ли?
— Да.
— Я о тебе знаю почти все, ты же обо мне — ничего, потому любопытство твое справедливо, — его огромные кошачьи глаза обожгли меня, заглянули, кажется, в самую глубину моего существа. Брат Скала задышал часто, спятился мелкими шажками и привычно упрятался за мою спину. Я присел на металлическую скамейку у стены неприютной комнаты и вытянул ноги. Старик не приветствовал меня, не пригласил располагаться удобней, он опять повернулся к огню. Костерок в нише горел ровно, не плясал, лишь тени на стенах качались, рисовали неброскими красками всякие картины; джунгли на берегу реки, города и горы. Некоторое время я следил за игрой костра, отраженного на стенах, и собирался с мыслями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
