– Это как понимать? – в недоумении спрашивал себя Ларин, медленно осознавая происшедшее, – это что, они моего лучшего инженера умыкнули вместе с подмастерьями? А кто мне флот строить будет теперь? Ну, чертовы бабы, подождите у меня, я до вас доберусь.
Но, прежде чем ему представилась такая возможность, требовалось закончить сражение победой, а это далось нелегко. Бой длился до самого заката. Сарматы, словно живые мертвецы в костяных доспехах, после нескольких ощутимых кровопусканий, отступлений и, казалось бы, неминуемого разгрома вновь, оказывались на своих рубежах. На место одного убитого сармата тут же вставал другой.
Со скифами, надо сказать, происходили похожие метаморфозы. Леха Ларин со своими сотниками еще не раз ходил в атаку, трижды избегал неминуемой смерти, но Великая Богиня и богиня Табити[4] хранили его для семьи. Сарматское копье, сбив с него шлем, лишь оцарапало голову, но не повредило крепкий череп морпеха и глаза остались на месте. Удар меча лишил его наплечника, раскроив пополам пластину из металла и заставив на мгновение усомниться в умении скифских кузнецов. А, прилетевшая неизвестно откуда стрела, лишь чиркнула по бедру, вонзившись в бок боевого коня. Леха выжил, а вот конь под ним был вскоре убит. А потом еще и еще один.
Про то, что творил сам Иллур, можно было слагать песни. Леха не сомневался, так оно и будет, но потом. А сейчас, он был рад уже тому, что с наступлением сумерек решительный удар скифов, которых повел в бой сам царь, смог переломить хребет сарматскому сопротивлению. Гатар, потеряв почти половину войска, с позором отступил от стен Ольвии. Разведчики, преследовавшие его основные силы до самой темноты, донесли, что царь сарматов ушел далеко в степи, в глубину своих земель, отступая к берегам Борисфена.
– Неужели, до самого Метрополя подался, – не переставал удивляться Леха, все еще не веривший своему счастью, – если так, то это настоящая победа! Прибрежные степи снова наши.
Он сидел у костра на берегу моря в компании Иллура и Арчоя, которые держали военный совет, сразу же после того, как была одержана победа в этом кровопролитном сражении.
– Может и так, – невесело кивнул Иллур, залпом опрокидывая кубок вина в рот, – да только я не верю, что Гатар сдался. Он проиграл одно сражение, но вновь будет здесь, как только залижет раны.
Вождь скифов был изможден сражением, еле стоял на ногах, и был легко ранен в плечо, но старался не подавать вида, предаваясь пиршеству вместе со своими военачальниками. Впрочем, остальные члены совета сами были в таком же состоянии, Арчой вообще еле мог стоять, – сарматский меч полоснул его по бедру. И только хорошие доспехи не дали сарматам отрубить ему ногу. Раненый скиф, которому знахари уже осмотрели и обработали рану, сидел, морщась от боли. Несмотря на рану, он не мог позволить себе лечь, хотя знахари ему и советовали сделать это, – царь ждал объяснений.
Арчой явно проморгал контрудар амазонок, которым удалось сжечь пять еще пригодных для плавания триер. Но, не это беспокоило царя, примешивая к сладкому вкусу победы, горечь раздражения от случившегося. Как и подозревал экс-адмирал, целью амазонок Оритии были не столько корабли, сколько их строители, – греческий инженер с помощниками. Им действительно удалось пленить Гилисподиса и двенадцать мастеров, без которых вся верфь Ольвии в одночасье осиротела. Строить корабли стало почти некому.
– Как ты мог пустить их! – вскричал в гневе Иллур, бросив раззолоченную чашу в огонь и, указывая на город, чьи стены, подсвечивались изнутри многочисленными кострами, выделяясь зубцами на фоне ночного мрака, – зачем мне этот город, если в нем не строят корабли?
Арчой, стиснув зубы от боли, поднялся, а потом упал ниц перед царем.
– Я виноват во всем, – пробормотал он, не отрывая голову от земли, – позволь мне искупить кровью свою вину.
Арчой вынул из ножен акинак и протянул царю.
– Убей меня, я достоин смерти!
Глядя на умудренного опытом военачальника, который стоял перед ним на коленях, Иллур сжалился.
– Если я убью тебя, кто будет бить со мной сарматов? Ведь настоящая война только началась.
Он в раздумье прошелся мимо застывшего в раболепной позе Арчоя, на повязке которого проступила кровь. Тот не двигался, ожидая своей судьбы. Наконец, Иллур принял решение.
– Я знаю, как ты искупишь свою вину, – заявил он, останавливаясь.
Арчой осторожно приподнял голову, посмотрев снизу вверх на царя. Леха наблюдал все это с противоположной стороны костра, поглядывая попеременно на обоих. К счастью, не его участке прорыва амазонок не случилось. Однако, решение вождя коснулось и его дальнейшей судьбы.
– На рассвете ты возьмешь свой корпус и отправишься вслед за Гатаром. Разыщешь наших пленников и отобьешь их. Без пленников не возвращайся.
Арчой воспринял наказание, как должное.
– Я найду их и верну в город, – пообещал он, вставая, – или погибну в бою. Я не знаю только одного, как выглядит этот… Гилисподис.
– Мой брат отправится с тобой, – неожиданно добавил Иллур, – он отлично знает этого грека и всех его подмастерьев.
– Я? – Ларин чуть не подавился засахаренной сливой, но перчить царю не смог, лишь пробормотав, – но, если их увезут до самого Метрополя, нам что осадить его, невзирая на всю армию сарматов?
– Если понадобиться, да, – не моргнув глазом, отрезал Иллур, – без флота Скифия больше не может существовать. Если пленников убьют, это будет большая потеря для меня, и пока я найду новых инженеров, уйдет время. Поэтому Арчой возьмет с собой все свое войско, а ты возьмешь свое. У вас будет достаточно сил, чтобы отбить десяток пленников.
Иллур помолчал немного и добавил, в свою очередь, поглядывая на лица собеседников: серьезное у Арчоя и обескураженное неожиданным поворотом у Ларина.
– Но, говоря откровенно, мне нужен только один. И ты знаешь, о ком я говорю.
Последние слова относились уже только к Лехе.
– Торопитесь, – предупредил царь, закрывая ночной совет, – Гатар понимает, кто у него в плену, и наверняка уже решил, что делать с ними. У вас мало времени.
Адмирал вздохнул и проглотил сливу, запив ее вином, которое уже не казалось ему таким сладким. Что-то подсказывало ему, что этот поход не ограничиться парой дней скачки до берегов Борисфена и заведет его далеко. «Похоже, не избежать мне новой встречи с амазонками, – горько вздохнул Леха, всматриваясь в ночной мрак над морем, – это судьба. А от судьбы не уйдешь, сколько не бегай».
Глава тринадцатая
«Водный мир»
Федор осторожно выглянул из-за края стены, убедившись, что караульные не смотрят в его сторону. Махнул рукой. Летис и остальные, один за другим, проскользнули вдоль стены, поднявшись по веревочной лестнице на крышу соседнего дома. Сделали они все это так быстро и неслышно, что командир диверсантов мог гордиться своими подопечными, – караульные на другой стороне улицы даже не шелохнулись.
Когда все его люди взобрались на крышу, Федор так же тихо последовал за ними, благо лестница была закреплена надежно. Сделали это заранее, едва стемнело, укрепив лестницу со стороны глухого переулка, чтобы не терять времени в момент атаки.
Расположившись у самой кромки крыши, Федор вновь посмотрел вниз. Теперь помещение, в котором находился вход в резервуар с водой, находился прямо под ними, буквально в нескольких метрах. Снаружи его охраняло четверо бойцов сената. Внутри, по данным разведки тоже могло находиться человек пять.
Столь малое число охранников удивило Федора, но факт оставался фактом. За последние дни его бойцы провели разведку всех обнаруженных подземных водохранилищ. Оказалось, что вход в каждое из них охраняет не более десяти-пятнадцати человек. Внутрь никому пробраться не удалось, но Чайка предполагал, что вряд ли за наружной дверью прячется целая хилиархия, – больно уж помещение было маленькое. Правда, только снаружи. Что там внутри, до конца было не ясно. Днем охрана не уменьшалась, а ночью не усиливалась.
Понаблюдав пару дней за поведением солдат на выбранных для атаки объектах, Чайка решил, что ждать дальше нельзя. Либо это была ловушка, либо сенат действительно не допускал даже возможности атаки на свои резервуары. Сильных волнений в городе пока не происходило. За любое упоминание имени Ганнибала или его брата, стоявшего с армией под стенами Карфагена, людей казнили. Федор сам несколько раз наблюдал подобную картину. По городу в целях устрашения и поисков прорвавшихся разведчиков постоянно курсировали вооруженные патрули солдат сената или римских легионеров, но последние редко удалялись на большое расстояние от военного порта, где по непроверенным данным базировался сам Марцелл. В общем, пока что с помощью террора сенату удавалось держать народ в узде, а ситуацию под контролем. Тем более, что поиски выживших посланцев Гасдрубала ничего не дали, – большинство было убито во время прорыва, – а оставшиеся пока себя никак не проявили. Все было тихо. Поэтому, в конце концов, Федор стал склоняться к мысли, что сенат не верит в существование реальной угрозы для резервуаров, решив, что уничтожил всех шпионов.
