деревья и непроходимые дебри. Оли сначала ещё изображал джентльмена: помогал перешагнуть препятствие, переносил на руках по хлюпающему мху. Марш-бросок в десяток километров заставил его плюнуть на воспитание. Меня уже только придерживали за локоток, и то, чтобы не отстать. И то, бедняжка, то о камень споткнется, то за корягу зацепится. Посверлит меня взглядом и дальше топает. А я что? Я ничего. Просто алкоголь в голове шалит, вот и развлекаюсь мелкими пакостями.
На полянку для лагеря мы вышли с апломбом. Точнее, де Расмус в очередной раз запнулся о корень и с матроской руганью полетел вперед. А впереди недальновидно шла я. Чтобы не скучно было изучать гравитацию в одиночку, де Расмус вцепился в меня, и навстречу земле я полетела первая. Пропахав носом добрый метр, только крякнула, когда мне на спину приземлился недодракон.
- Гарпия, вы как?! – заорал он прямо в ухо. - Что с вами? Вы в порядке? Не молчите!
А я, может, и не молчу. Я, может, про себя уже пол справочника родовых проклятий озвучила!
- Оли, вы слон! – прошипела я сквозь зубы.
- Простите, – мужчина поспешно вскочил на ноги.
Подождала, пока меня приведут в правильное положение относительно земли, очистят от грязи, а потом выпалила:
- Прощу. Когда-нибудь. На ваших похоронах! Покойникам многое прощается.
Де Расмус подавился очередным монологом «прощу-прощения-не хотел» и гневно воззрился на меня. Только бесполезно это. У темных с совестью совсем туго. Она у нас явление редкое и необязательное.
Поскрипев зубами, Оли протянул мне оброненную флягу и демонстративно отошел на два шага. Осталось только к стенке отвернуться и обиженно засопеть.
Воссоединение меня с гномьим самогоном подарило мне благостное настроение. Я даже плеваться расхотела. Вот что вода животворящая делает!
Студенты тем временем нарубили лапника и развели магический костер. А пара капель настойки «Живой огонь», которые я слевитировала на красные угли, отпугнет мелкую наглую нечисть.
Де Расмус, косивший на меня одним глазом, заметил пас и демонстративно скривился.
- Тсссс, – я приложила палец к губам. - Это перв… прев… превентивная мера.
Мужчина ещё подозрительней покосился на меня. Я улыбнулась ему в ответ. Он нервно сглотнул и вскочил на ноги.
- Гарпия, радость моя, отдайте мне фляжку, – ласково проворковал де Расмус. И ручонки-то наглые протянул. По ним и получил.
- Не тронь мое успокоительное! - зашипела на него.
Недовольно пробурчав что-то себе под нос, де Расмус гордо удалился. На те же два шага. Боязно, видно, бедняжке.
День клонился к закату. Студенты шуршали тушками по лесу, выискивая логово гарпий, изобретая на коленке из подручных средств зелья и обустраивая лагерь. Зверье живое и не очень сновало вокруг лагеря. Де Расмус нервничал. Красота.
Я же, быстренько определив самое удачное и ровное место на полянке, пасом выставила свою палатку и теперь расположилась на корнях помор-дерева. Чтобы постоянно не нарываться на злобный взгляд, запрокинула голову и изучала крону. Вон, какие чудные листочки. Ах, какие зелененькие. А кто это там в листве спрятался?
- Ух ты, птица-сирин, – я восторженно обежала вокруг ствола. Из укрытия за мной напряженно следили. Видимо, птичка не привыкла встречать ярых фанатов. – А вы знаете, Оли, что она может давать ответы?
Де Расмус криво улыбнулся:
- Сирин ведь насылает сновидения. Точнее, усыпляет жертву.
- Не без этого, – с дебильной улыбкой покивала я, - но и когда погружает в сон, она отправляет в сознание определенные сигналы. А мозг обрабатывает их с помощью картинок. Прикольно же. А еще, птица-сирин любит загадки загадывать. Попадаешь в какое-либо место и надо найти, зачем тебя сюда послали.
Мужчина с сочувствием в глазах посмотрел на меня:
- Гарпия, вам в реальности приключений не хватает?
Ой, да подумаешь. Тоже мне критик нашелся. Ничего я не ищу, оно само находится.
Солнце уже спряталось за макушками высоких деревьев, подсвечивая кроны изнутри, когда студенты решили, что готовы на подвиги.
Я смачно зевнула, почесала, ну пусть будет, правый бок, прикрепила на героев мотылька-охранника и потопала в палатку. Фляга подозрительно быстро пустела. Так мне не хватит до утра!
- А как же студенты? – удивился де Расмус.
- А что студенты? - в глазах будто песка насыпано. – У них задание есть.
- Но мы же должны наблюдать за ними.
Ага, сейчас. Вот делать мне больше нечего, как ночью лазить по всяким логовам с приветливыми жителями.
- Не мы, а оно, - я ткнула пальцем в воздух. От него побежали круги, словно от брошенного в воду камня. В искривлении пространства можно было увидеть уродскую картину: огромный глаз без век. Что поделаешь – ректор некромант, а все их заклятия лишены грации и изящности.
- Око? – Оли рассеянно почесал затылок. - А мы тогда зачем здесь?
- Для чего здесь вы, Оли, понятия не имею, - честно созналась я. – А лично я реликтовый лес спасаю от неуемной энергии студентов.
Помор-дерево качнуло ветвями, будто усмехаясь. В глубине листвы сверкнули два глаза с золотым отливом. И тут алкоголь в желудке подстроил подлость. Я совершенно недостойно леди икнула. Громко и смачно, аж подпрыгнув от неожиданности. Птица-сирин, спокойно сидящая до этого на ветке, от испуга взмахнула крыльями и наступила темнота.
Сон не сон. Явь не явь. Но ощущения гадские. Под ногами горячие камни. В лёгких обжигающий воздух с примесью серы, в глазах слезы и слой пепла. Мир Транш во всей своей красе. Где-то в небесах надо мной раздался рокот.
Лучше бы я не смотрела. Интересно, сколько усилий мне понадобится, чтобы закрасить седину.
В небе под нависшими клубящимися черными тучами сошли две сотни драконов. Изрыгая огонь, пытаясь сбить противника в полете, они набрасывались друг на друга и снова расходились.
Я, конечно, читала про Межклановую войну, но побывать на ней никогда не стремилась. Интересно, почему птица-сирин выбрала именно эту картинку? Сватка считается решающей. После нее был принят пакт о мире, разделение власти и выборы Владыки. Но во всех учебниках по истории Транша рисуют именно эту картинку.
И как мне отсюда выйти? Эй, птичка, я уже все посмотрела. Впечатлилась. Забирай скорее, пока меня пара тонн драконятины не
