Стало досадно. Во-первых, из-за того, что его считают глупцом, не умеющим пользоваться собственными мозгами. А во-вторых, за Ворона, который в отличие от того же Хазарова не искал оправданий, не подтверждал теорий и не выдавал собственное любопытство за намерение облагодетельствовать других.
– Я, Петр Тихонович, и не думал шутить, – ответил Денис. – Валентин и люди, подобные ему, чувствуют аномалии, более того, те их не трогают. «Белые сталкеры», как мы их прозвали, не страдают физически при выходе из Зоны. Наверняка Василий Семенович уже поведал вам о киллере?
– Возвращаться с нами Валентин отказался и делал все с его точки зрения доступное, пытаясь переманить нас на свою сторону, – заметил Ворон.
– Это может оказаться очень серьезной проблемой, – вставил Шувалов.
Хазаров вздохнул.
– Алла Андреева остается единственным человеком, способным пролить свет на происходящее, – вернул разговор к главному вопросу Ворон. – К нам она пришла, не слишком умело сыграв роль убитой горем жены.
– Бедная девочка. – Хазаров снова «помылил» руки.
– Кто она вам? Родственница?
– Почти, – повздыхал Хазаров. – Дочь очень хороших знакомых. Когда-то я мечтал, чтобы она стала женой моего сына. Увы, Аллочка предпочла научную карьеру, и, возможно, к лучшему.
– Несомненно, – согласился Ворон. – По крайней мере у нее хватило совести не закрыть глаза на возникшую проблему.
– Ей может угрожать опасность, – вдруг понял Денис. – Потому что…
– Сценариев развития событий может быть очень много, – перебил его Ворон. – За ней, например, придет сам Валентин и его друзья. Также работодатель наверняка будет недоволен, если она прервет эксперименты. А ведь она именно так и поступит, не желая навредить еще кому-нибудь.
– Вы давите на меня, Игорь! – Хазаров впервые за все это время повысил тон голоса.
Ворон развел руками и усмехнулся:
– Когда-нибудь и вам следует ощутить подобное на себе, не все же в чужих головах ковыряться. Интересный опыт.
– Безумие какое-то, – покачал головой Шувалов. – Что вы все трое тут устроили?
– Безумие, да, – Ворон спрыгнул с подоконника и переместился на край профессорского стола, – дистиллированное и концентрированное. Безумие чистое, как слеза младенца. А Зона разве не безумие? А вся наша жизнь? Господин Хазаров, я жду от вас адрес. Потому что если с этой Аллой случится что-нибудь более безумное, чем я, ответственность падет именно на ваши плечи.
– И что вы собираетесь сделать? – сдался Хазаров.
– Украсть ее у Дмитриева.
– Но это же…
– Тоже безумие, – согласился Ворон. – Вопрос лишь в том, сработает ли оно как надо.
Глава 2
Ворон заглушил мотор. Машина остановилась, чуть-чуть не доехав до ворот. Наверняка, даже припарковавшись непосредственно возле них, она не вызвала бы вопросов у сторожей в синей форме, сидящих в будке у шлагбаума. Однако в данном случае следовало перебдеть.
Здание, адрес которого указал Хазаров, с виду не отличалось от всех прочих, расположенных в новом районе подмосковного города Одинцово, отхватившего у леса очередной кусок. Все здесь казалось каким-то коробочно-белым и миниатюрным. В широких дворах располагались и детсадики со школами, и двухэтажные постройки местной администрации, и ДЭЗ. Между ними росли деревья, кусты, и играла на детских площадках ребятня, которой точно не было никакого дела до теть и дядь в костюмах или униформе, спешащих по своим взрослым делам. Ну, висит на одной из оград табличка «Частная клиника мозга», что с того?
Дети знали, что мозг – это то, чем положено думать, и мало ли как его можно изучать. Некоторые из них, возможно, и хотели бы пощекотать себе нервы, посмотрев на пациентов этой клиники, у которых с мозгами явно ненормально, но подобного зрелища им не предоставлялось. Как и их родителям. Случись иначе, те наверняка созвали бы общедомовый совет и обратились бы с каким-нибудь протестом вроде тех, что так любит освещать местная пресса: «Группа активистов выступила против строительства новой автомагистрали», «Не дадим осушить наше болото! В этом пруду в прошлом году была замечена одинокая утка», «Собачников пора принудить убирать за своими питомцами» и все подобное в этом роде.
Ворон жил когда-то очень давно возле станции «Баковка», в одной из трех «высотных» башен на холме. По тем временам эти дома считались чуть ли не элитными, несмотря на вид, открывающийся из окна десятого этажа на какую-то автобазу. Потом началась массовая точечная застройка, а деревня стала считаться частью города и как-то внезапно радикально изменилась: исчезли двух– и одноэтажные домишки, обладающие своей очаровательной индивидуальностью. Штакетники скрылись за одинаковыми заборами из крашеной доски – очередной инициативой благоустроителей пригорода. А затем постепенно и прочие постройки прежних времен уступили место коттеджам.
Конечно, подобное можно было лишь приветствовать. Ворон сам мог назвать сто и одну причину, почему его дом-крепость не выглядит избушкой прошлого века. Однако колорита это не отменяло и ностальгии – тоже.
«Институт мозга» располагался за решетчатым забором, через который легко просматривалась территория. Разумеется, она была в меру облагорожена, дабы не бросаться в глаза. Газоны с аккуратно подстриженной травкой, выкрашенные в полоску бордюры, кустовая ограда, пяток чахлых деревцев да пара железных лавочек, присесть на которые зимой решился бы только суицидник, а летом – супермен, не боящийся ожогов на заднице.
– Ты нахрапом, я – через забор. – Ворон вытащил ключи из замка зажигания, сунул в карман, но потом, подумав, отдал их Денису. – И смотри, осторожнее. Роман за «Паджеро» нам головы свернет.
– Почему тогда не взяли что-нибудь свое? У тебя в гараже целый автопарк.
Ворон поморщился. Парк парком, но автомобили были нестандартными и бросались в глаза. Сейчас же требовалось, наоборот, привлекать к себе как можно меньше внимания.
– А под камеры попасть не боишься? – спросил Денис.
– В нашем с тобой случае это уже не имеет значения. Дмитриев и так узнает, кто похитил одну из его сотрудниц. Однако я рассчитываю на эффект неожиданности и наглости. Пусть знает. Главное, увезти Андрееву к нам, а там забаррикадируемся и выдержим длительную осаду, временами бегая по подземному ходу в местный ларек за провиантом и выпивкой.
– Ты ж не пьешь бурду местного производства. – Денис фыркнул.
– Поверь, со скуки научусь.
– А у нас есть тайный ход?
Ворон лукаво прищурился и улыбнулся.
– Тогда отчего мне не известно, где он находится? – нахмурился Денис.
– Потому что мы его пророем. Ложками. – Сталкер расхохотался и открыл дверь.
– Погоди, а что, если не пропустят?
– Подождешь в машине.
– Ну уж нет!
– Расскажи им анекдот. М-м… – Ворон немного помолчал. – Идут два латиноамериканца по Москве… Нет, лучше по Питеру, а впереди них – молодая девушка-блондинка с формами кинозвезды и соответствующей внешности. Один другому и говорит: «Suka». Второй, согласно кивая: «Curva y bonita». Девушка оборачивается и бьет обоих сумкой по головам.
– Я бы тоже ударил, – заметил Денис.
– Suka по-испански – сахарная, светлая, то есть блондинка. Curva – фигуристая, а bonita – красавица.
– Я сомневаюсь, что сторожа знают испанский.
– Думается мне, они станут смеяться все равно. – Ворон шутливо ударил его в плечо и ушел.
Денис видел, как он, совершенно не прячась, прошел вдоль забора, а потом подпрыгнул, каким-то образом ставя ноги между прутьями так, чтобы те не скользили, и с легкостью, вызвавшей приступ белой зависти, взобрался наверх. Перекинул ноги и бесшумно спрыгнул по ту сторону. Денис выждал некоторое время, но охрана и не подумала выходить из будки, кричать или вызывать по рации подкрепление. Не появилось и серьезных вооруженных людей, которые здесь наверняка тоже присутствовали.
Подождав для верности еще немного, Денис взял с заднего сиденья объемный синий конверт – мнимый предлог для прохода в клинику, – вылез из машины, щелкнул брелоком сигнализации и, как можно ниже надвинув капюшон, побрел к будке охраны.
Будь его воля, он еще и темные очки надел бы для пущей конспирации, но Ворон поднял его на смех тотчас, стоило лишь заикнуться об этом.
В будке работал телевизор, показывая футбол, так что охране было явно не до камер слежения. Впрочем, матч явно не казался им интересным. Они прихлебывали из больших красных кружек с кофейными подтеками на стенках чай и травили анекдоты.
– А он, значит, и говорит: «Мы – представители самой древней профессии: спим за деньги», – поведал сипловатый из-за неумеренного курения голос. – «Путаны, что ли?» – спрашивает второй.
– Сторожа мы! – загоготали в один голос оба охранника. Видимо, анекдот был им знаком и местами даже дорог.
– Здрасьте, – выдавил Денис, – а про латиноамериканцев и блондинку слышали?
