Узнав о последних событиях, Эдит тоже огорчилась, и никогда еще их совместная трапеза не проходила так грустно, как в тот вечер. Наконец, после десерта, Вертретер закурил.
– Ладно… Нас расколотили в пух и прах… Но что толку пережевывать боль разочарования? Это не продвинет нас ни на шаг. Единственное, что мы можем сказать себе в утешение, – так это, что мы угадали верно, поскольку виновных и впрямь следовало искать в самом банке. Однако насчет того, что убийца Мины, Оттингера, Шауба и Эрлангера также связан с банком, я уверен гораздо меньше. И даже скорее всего это не так, иначе трудно было бы объяснить его полную свободу действий. Убийца мог связаться с Шаубом и Эрлангером через Оттингера, который, вероятно, дружил с одним из них. От того же приятеля Вилли, надо думать, узнал и о том, как вас разыграл Ферди Херлеманн. Чем больше я размышляю над этой проблемой, тем больше убеждаюсь, что мы имеем, вернее, имели дело с двумя разными группами и теперь нам следует поискать в окружении Оттингера.
– Что и кого?
– Убийцу.
– Трудная задача…
– Будь это легко, на моем месте мог бы сидеть кто угодно, Сенталло.
Эдит взяла Людовика за руку.
– Не теряйте надежды! Раз Франц не сдается – значит, еще не все потеряно.
– Послушайте мою сестру, Сенталло, и взбодритесь. Сегодня четверг. У нас остается сорок восемь часов. Мы должны поймать убийцу не позже, чем послезавтра ночью, в противном случае я не смогу убедить комиссара Лютхольда оставить вас в покое. Стало быть, сейчас не до бесплодных сожалений, верно?
Людовик снова повеселел. Разве мог он оказаться недостойным тех, кто помогает ему, невзирая ни на какие разочарования? Он, Сенталло, должен заслужить руку Эдит, и чем тяжелее нынешние передряги, тем счастливее он будет потом.
– Ну, инспектор… Я готов!
– Отлично! Завтра же утром вы сходите в кафе, где нашли тогда Оттингера, и попробуете расспросить хозяина о приятелях Вилли. Поскольку Оттингер мертв, может, кабатчик и не станет особенно скрытничать. И уж, во всяком случае, с вами он будет говорить откровеннее, чем с полицией. Тем временем я отправлю своих людей в квартал, где жили Мина и Оттингер, и велю расспрашивать всех и каждого. Наверняка у Вилли были свои привычки, какие-то места, где его чаще всего видели… Мы непременно отыщем кого-то из его друзей. Надо думать, эта публика того же пошиба. Подобные люди слишком боятся расспросов о своем прошлом, а потому охотнее болтают на другие темы. Короче, старина, нам придется перевернуть там все вверх тормашками. Этим мы и займемся. А пока – всем в кровать! Надо хорошенько отдохнуть, а то в ближайшие два дня, похоже, нам здорово достанется!
Уже надевая пижаму, Людовик вдруг вспомнил, что Эрлангер при нем звонил своему боссу. И он этот номер запомнил! Не тратя времени на одевание, Сенталло распахнул дверь спальни и выскочил в гостиную.
– Инспектор! Инспектор! – крикнул он.
Через несколько секунд, поспешно завязывая пояс халата, появился Вертретер.
– Что на вас нашло? Пожар, что ли?
– Нет… нет, но я знаю, кто этот человек!
Полицейский окинул его скептическим взглядом.
– Вы плохо себя чувствуете, Сенталло/
Эдит, в свою очередь, вышла в гостиную. Она уже распустила волосы и теперь закалывала их шпильками в пучок. Молодая женщина слышала последние слова Людовика.
– Вы его знаете? Но каким же образом?
– Точнее, пока не знаю, но могу узнать!
И он рассказал об эпизоде с телефонным звонком у Эрлангера. Эдит даже не пыталась скрыть радость.
– Господи Боже! Только бы это оказалось правдой!
Франц покачал головой.
– Это было бы так прекрасно, что даже не верится… Но послушайте, Сенталло, каким образом вы могли запомнить столько цифр?
– Вы забыли, что я много лет только и занимался расчетами?
– И все же…
Немного поколебавшись, он вдруг схватил телефон и поставил перед Людовиком.
– Валяйте, а там поглядим!
Мокрыми от волнения пальцами Сенталло снял трубку, уже не зная, стоит ли доверять собственной памяти. Прежде чем набрать номер, он посмотрел на Эдит – молодая женщина ободряюще улыбнулась.
– Будем надеяться, что вы не ошиблись и не разбудите судью Оскара или кого-нибудь из членов муниципалитета – проворчал Вертретер, глядя, как Людовик выбирает нужные цифры.
Но Сенталло не оценил шутки своего друга. Напряженно слушая гудки, представлял, как они разносятся по незнакомому дому. Взвинченные до предела нервы не выдерживали ожидания – сейчас он услышит голос убийцы. Когда на том конце провода щелкнуло и Сенталло понял, что трубку сняли, у него чуть не остановилось сердце.
– Алло!
Людовик с трудом унял дрожь в голосе.
– Это вы, патрон? – спросил он.
Вертретер уже собирался забрать у Сенталло трубку, как вдруг тот, с побелевшими губами, опустил ее на рычаг и, словно потерянный, уставился на них с Эдит.
– Ну, что с вами стряслось? – не выдержал полицейский. – Подошел кто-нибудь? С вами разговаривали?
Не в силах ответить, Людовик молча кивнул. Франц подошел поближе.
– В чем дело?
– Вертретер…
– Да что такое? Говорите же, черт возьми!
– Это был голос господина Шмиттера…
ГЛАВА XI
В комнате наступила глубокая тишина. Слышалось лишь прерывистое дыхание женщины и двух мужчин, ошарашенных внезапно открывшейся им правдой. Разоблачение выглядело настолько неправдоподобно, так сбивало с толку, что они не осмеливались даже смотреть друг на друга. Эдит первой пришла в себя и так тихо, как будто в комнате лежал покойник (впрочем, разве мудрый и благородный Энрико Шмиттер и в самом деле не умер для них в эту минуту?), проговорила:
– Вы уверены, что не ошиблись, Людовик?
Сенталло горестно повел плечами.
– Я бы и сам очень хотел усомниться, но слишком хорошо знаю его голос… И потом, этот номер сразу показался мне знакомым, пробудил какой-то отзвук в памяти, но я был так далек от мысли о господине Шмиттере…
Франц тоже потихоньку оправился от изумления и вспомнил, что вести расследование надлежит ему.
– Повторите, какой номер вы набрали!
Людовик повиновался.
Полистав справочник, Вертретер вслух прочитал:
– Энрико Шмиттер: двадцать-ноль девять-тридцать девять.
Он захлопнул толстую книгу.
– Что ж, история окончена… – с напускным спокойствием заметил полицейский. – Убийца у нас в руках.
Услышав подобное определение господина Шмиттера, Людовик невольно вздрогнул.
– Нет! – вскрикнул он. – Тут должно быть какое-то объяснение! Это невозможно! Говорю вам, невозможно! Если б вы только знали, какой чудесный человек господин Шмиттер, вам бы и на секунду не пришло в голову, что он способен на преступление! Сколько лет он всю жизнь посвящает другим! Сколько лет творит в Люцерне добро! Неужели, по-вашему, проходимец мог бы стать для всего города идеальным примером?
– Разве что это просто фасад…
– Ну нет же! Повторяю вам, его самоотверженное служение продолжается много лет!
– Некоторые люди способны проявить незаурядное терпение, лишь бы в конце концов достигнуть цели. А кстати, Шмиттер, кажется, говорил вам, что хочет раньше времени уйти в отставку?
– И что с того? Он устал…
– Или достаточно богат… Теперь, когда все сообщники мертвы, у него куча денег…
Но Сенталло упрямо покачал головой. Он не желал так просто сдаваться, доводы друга его не убеждали.
– Надо смотреть правде в глаза, Сенталло, как бы обескураживающа и даже печальна она ни была. Вы и в самом деле видели, как Эрлангер набирает этот номер?
– Да.
– Вы слышали, как он спрашивал «патрона»?
– Да.
– И вы сами только что именно так обратились к собеседнику?
– Да.
– Вот и все…
Снова наступила долгая тишина. Наконец Людовик заговорил, как будто сам с собой.
– Господин Шмиттер, которому я обязан решительно всем… Господин Шмиттер, который вытащил меня из нищеты, вернул уверенность в себе… Господин Шмиттер, всегда такой добрый и внимательный ко мне… Он говорил, что я в какой-то мере заменил ему так и не родившегося сына… а его жена не знала, что еще изобрести, лишь бы мне помочь и сделать приятное… И по-вашему, он мог затеять всю махинацию? Он отправил бы меня в тюрьму?
– А она, возможно, убила Эрлангера…
Сенталло вскочил.
– Вот видите, до какого абсурда так можно договориться!
– Преступление всегда абсурдно, Людовик. Позвоните Шмиттеру.
– Что?
– Позвоните Шмиттеру и договоритесь с ним о встрече.
– Под каким предлогом?
– Скажите, что Эрлангер доверил вам какую-то тайну, придумайте что-нибудь, но напустите побольше туману и постарайтесь его встревожить! А потом поглядим на реакцию.
Сенталло колебался. Несмотря на все логические доводы, на все доказательства, он, похоже, боялся признать правду. Эдит склонилась к нему и тихо проговорила:
