Некромант тем временем без сил упал на колени – стрела, застрявшая в груди, хоть и не коснулась сердца, но доставляла такую боль, что темный маг еле удерживался от того, чтобы не потерять сознание. Все силы: и колдовские, и просто человеческие стремительно оставляли его. На то, чтобы хотя бы извлечь стрелу, их уже не было. Ноги подкосились, и Коррин упал на землю. Легионеры продолжали стоять в молчании, даже не пытаясь прийти на помощь своему предводителю, а приказать им у него не осталось сил…
Темный маг из последних сил потянулся к сидящему подле человеку, элагонцу в ало-синей тунике, скованному печалью, и дотронулся кончиками пальцев до его запястья. В тот же миг солдат вздрогнул, моргнул раз, другой, поднял голову, оглядываясь.
– Что? Что произошло? – только и успел он спросить.
Взгляд воина встретился с полным боли и ненависти взглядом некроманта, распростертого подле. Колдун, открыв рот и набрав побольше воздуха в легкие, сделал глубокий вздох, и его губы вновь что-то зашептали. Пришедший в себя солдат закричал от обжигающей боли. Ему казалось, что его скелет решили вытащить из него при жизни, но он так и не догадался, что требуемое колдуну находится намного глубже бесполезного сейчас костяка. Человек схватил себя за лицо – голова готова была вот-вот разорваться на части. Из глаз элагонца заструился яркий светло-зеленый свет, прорезавший густую тьму облака печали. Человек кричал и бился в судорогах до тех пор, пока все сияние не вышло из него, не собралось в маленький, горящий белым огнем шар и не скрылось в кулаке некроманта, впитавшись в его ледяную кожу. Солдат замер, его руки по-прежнему были сведены судорогой, а лицо искажено болью, но он уже не был жив. Правда, и в мертвецы его пока нельзя было зачислить – темный маг забрал у человека самое его большое сокровище, обычную человеческую душу, ценность которой далеко не все из людей понимают.
Поглощенная душа дала Коррину еще немного сил, чтобы бороться со смертью. Дрожащей рукой некромант сломал окровавленный наконечник, торчащий из груди, и потянул обломок из раны. Тут же хлынула кровь, но стрела свободно вышла наружу, будто сама вытекла. Коррин закрыл глаза и прямо под собой отворил черную дверь в пространстве. Уже падая в раскрывшийся портал, он громко закричал в ночное небо:
– Анииин!
Он исчез, но в тот же миг из стаи наглых ворон, что клевали неподалеку тела мертвецов, взмахнув крыльями, в воздух поднялась одна, большая, с багровым от своей жуткой трапезы клювом. Оказавшись возле того места, где только что был Коррин Белая Смерть, птица опустилась на плиты и тут же обратилась высоким человеком в черном камзоле, украшенном серебряной нитью вышивки и оторочкой из вороньих перьев на воротнике и манжетах. За ним по камням стелилась широкая алая лента, исписанная вязью черных букв забытого языка. У некроманта были длинные черные волосы, собранные в хвост, очень бледное лицо с высоким лбом, немного вздернутым острым носом, отдаленно смахивающим на клюв, окровавленными губами и подбородком.
Анин Грешный, так же как и Коррин Белая Смерть, являющийся Ступившим за край некромантом ордена Руки и Меча, вступил в бой. Он ленивым, казалось бы, праздным шагом направился к началу моста, отбивая латными сапогами пыль от камней. Колдун огибал неподвижные тела, ныне – всего лишь иссушенные оболочки, что скрючились у него на пути. Пустые и высохшие, еще совсем недавно они были живыми людьми…
Следом за некромантом двинулись легионеры, вновь выстраиваясь ровными когортами вокруг своего повелителя.
* * *
– Открыть ворота! – приказал Великий магистр Златоокого Льва.
Эвианн Миттернейл и отряды его верных орденских паладинов выстроились на своих боевых скакунах вдоль всей главной улицы города, ожидая, когда громадные створки отворятся и выпустят их на помощь защитникам моста. Пехота в это время продолжала отступать под натиском переходящих мост все новых когорт нежити.
Рыцари трубили в рога, подбадривая себя боевой мелодией, герольды провожали паладинов призывами: «Пусть ваши копья не знают промаха, а мечи разят во славу короля, Льва и Хранна! Пусть падет каждый богомерзкий мертвец, что посмел преступить законы жизни и порог священного моста! Пусть кровь некромантов окрасит клинки и люди станут свободны от их зла!»
Сэр Эвианн опустил на лицо забрало. Закованная в латную перчатку рука крепче сжала рукоять ясеневого копья, выкрашенного в алый цвет, с мечущимся на ветру золотистым флажком у наконечника.
Цепи наматывались на барабаны с невероятной скоростью – построенные гномами ворота Элагона славились своей способностью открываться в считаные мгновения. И это при том, что ни один человек не держался сейчас за рычаги – все делали механизмы: быстро крутились огромные шестерни, цепляя зубцами своих сестер, а те, в свою очередь, тянули за цепи высокие створки, крепкие и массивные.
В последний момент главнокомандующий силами Элагона обернулся. Его старшие паладины выстроились по трое за его спиной, сейчас они морально готовились к предстоящей схватке, молясь Хранну, Синене и своим духам-защитникам, у кого они были. Могучие жеребцы, облаченные в тяжелые латы и алые попоны с гербом их ордена – ликом золотистого льва с синими глазами-звездами, били по брусчатке копытами, в нетерпении выпуская пар сквозь сетки ноздровиц стальных налобников.
Ворота полностью открылись, и в образовавшемся проеме рыцари увидели страшную картину: остатки пехоты, оборонявшей мост, отступали, оставляя на земле своих поверженных собратьев, лучники еще пытались отстреливаться, но видимого вреда армаде мертвых это не наносило. Воины отступали настолько поспешно, что не всех раненых успевали подобрать, а про погибших и речи не шло. Когорты Прόклятых шагали к городу в тучах пыли, поднимаемой коваными сапогами, тысячи огоньков глазниц, горящих в ночи багровым светом, походили на тоскливые свечи, зажженные над трупами погибших.
Магистр в длинном плаще и дорогих, изукрашенных тонкой резьбой латах вскинул вверх копье и удобнее упер щит в ногу. Рога заиграли приказ выступать, а герольды разразились призывами: «В бой! За короля, Льва и Хранна!»
Сэр Эвианн пришпорил коня, и верный Бельтезр, выбив напоследок подковами из брусчатки несколько искр, рванулся прочь из города. За ним понеслись паладины Златоокого Льва, шпоря горячих коней. Тяжелая конница была готова вступить в бой.
На полном скаку магистр начал обходной маневр. Планируя ударить во фланг наступающей армаде нежити, он направил коня влево, огибая фронт сражения и заходя с северного края равнины. Помимо значительного преимущества боковой атаки, сэр Миттернейл планировал дать возможность отступить пехоте, спешно шагающей к воротам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
