— Вы, похоже, плохо ее знаете, если думаете, что она меня простит.
Колон же буравил его взглядом, причем в глазах его появилось новое выражение, почему-то сразу встревожившее Пабло.
— А зачем же вы явились сюда? Вы говорили о сатисфакции, возмещении ущерба, не так ли? Что за возмещение вы имели в виду?
Под взглядом серых холодных глаз Пабло переминался с ноги на ногу, медля с ответом.
— А как обычно возмещают ущерб обманутой и брошенной женщине?
— Не знаю. Мне такого делать не доводилось.
Пабло насупился. Ему никак не удавалось взять вверх. Он пожал плечами.
— По-моему, все просто. Если у нее нет средств к существованию... — Он не договорил, отведя глаза.
— А! Деньги. Вот зачем вы пришли?
— Именно за этим.
— Понимаю. Понимаю...— от его тона по спине Пабло пробежал холодок. — И вы смеете утверждать, что вас послала Беатрис?
Колон резко поднял руку. Чтобы избежать удара, Пабло не только отшатнулся, но и ответил:
— Разумеется, нет.
— Ага!
— Беатрис скорее умрет, чем прикоснется хоть к одному вашему мараведи, — быстро добавил Пабло.— Но это не означает, что вы не должны позаботиться о ее благополучии — Тут ему показалось, что он нащупал правильный путь, — Я — ее брат и должен приложить все силы, чтобы она ни в чем не нуждалась.
— Вы совершенно правы. И в этом меня не надо принуждать. Все мое состояние принадлежит ей. Но услышит она об этом от меня. Так что скажите мне, где ее найти.
— Ни за что. Она не хочет вас видеть и не примет от вас и ломаного гроша.
— Значит, милостыню она будет получать от вас. Понятно. Но можно ли вам доверять?
— У вас нет иного выхода.
— Я еще могу указать вам на дверь.
— И позволите, чтобы я ославил великого дона Кристобаля Колона? Подал королеве петицию с просьбой наказать соблазнителя моей сестры? Вы этого хотите?
И вот тут, когда Пабло уже поверил, что победа у него в кармане, Колон громко рассмеялся.
— Жалкая тварь. Кажется, я начинаю вспоминать, кто ты такой. Уж не ради ли того, чтобы спасти тебя от венецианских галер, решилась она на предательство, которое разлучило нас?
Пабло этот вопрос ой как не понравился. Что еще мог знать о нем адмирал? Он проклял болтливость Беатрис.
— Ну и что? — Пабло попер напролом. — Она повиновалась сестринскому инстинкту.
— Или поддалась уговорам братца. Но ты, я вижу, удрал с галер, чтобы взяться за старое.
— С венецианских галер, — парировал Пабло. — А на Испанию законы Венеции не распространяются. И довольно обо мне. Что вы готовы сделать для моей сестры?
— Все, что угодно, как только ты скажешь, где ее найти.
— Мы ходим кругами. Этого вы от меня не узнаете.
— Дружочек, ты поступаешь не по-братски. Сам же говорил, что заботишься о благополучии сестры. Я могу осчастливить ее и сам стать счастливым. Ну же. Где она?
— Вы заставляете меня повторяться. Я ничего вам не скажу.
— Даже если я заплачу?
Пабло мигнул, не веря своим ушам. А затем гулко забилось его сердце. Он загнал-таки жертву в угол. Великий Колон в полной его власти. Пабло подергал бородку, выдерживая паузу.
— Вы меня искушаете. Но... Ладно, если есть на то ваше желание. Тысяча золотых флоринов для вас сущий пустяк. И будьте уверены, вы найдете Беатрис там, где я ее оставил. Она в монастыре. Пусть я умру, если лгу. Тысячу золотых флоринов, и я скажу вам, где ее найти.
— Скромные у тебя запросы. Я хотел дать куда более высокую цену.
— Да? — глаза Пабло зажглись алчностью. Он поклонился. — Я полностью полагаюсь на вас.
— Мудрое решение. Ибо цена, которую я намерен дать за то, что ты сообщил мне ее местонахождение, — твоя жизнь.
— Моя жизнь?!
Колон усмехнулся. Потом лицо его посуровело.
— Видишь ли, о тебе мне кое-что известно. К примеру, почему ты уехал в Италию, захватив с собой сестру, как жил там на ее заработки. Ты удрал из Кордовы, потому что убил человека. Я не знаю его имени. Но это и неважно. Имя это наверняка помнит мой добрый друг, дон Ксавьер Пастор, коррехидор Кордовы. Он, разумеется, поблагодарит меня, если я отправлю тебя к нему, и именно так я и поступлю, если ты не скажешь, где найти Беатрис. Так что выбирай сам, мой бесстыжий приятель.
От обретенной было уверенности у Араны не осталось и следа. Глаза его выкатились из орбит. Задрожали губы. Долго еще он не мог произнести ни слова, а затем разразился потоком ругательств. Ярость и страх боролись в нем, но злился он не столько на Колона, сколько на Беатрис, которая выдала его с потрохами.
— Хватит! — Колону надоело выслушивать вопли Пабло.— Мы и так потеряли много времени. Выбирай.
— Проклятье! Пусть я умру, но это несправедливо. Вы не оставляете мне никакого выбора.
— Наоборот. Я даю тебе то, что ты никоим образом не заслужил. У коррехидора есть средства развязывать людям язык, даже самым отважным храбрецам. Ты же, похоже, если чем и отличаешься, то только не храбростью. Поэтому отвечай на мой вопрос. А чтобы ты не думал, что со мной можно затеять новую игру, я хочу сразу сказать тебе, что до моего возвращения ты посидишь за решеткой. И я передам тебя коррехидору, если ты сейчас солжешь мне. Считай, что ты предупрежден.
— А где гарантии, что вы не обманете меня, если я скажу, где Беатрис?
— Никаких гарантий ты не получишь. Придется тебе поверить мне на слово. Но я бы не стал тратить на тебя столько времени, если б не собирался отпустить на свободу после того, как найду Беатрис. Я бы мог сразу отправить тебя в Кордову, и на дыбе ты все рассказал бы сам.
Тут уж Пабло окончательно понял, что проиграл.
— Беатрис в монастыре Санта-Паулы в Севилье. Глаза Колона сверкнули.
— Это правда?
— Клянусь моей душой.
— Сомневаюсь, что она у тебя есть. Ну да ладно. Думаю, у тебя не хватит духа лгать мне. Когда я вернусь, ты получишь пятьдесят флоринов и уберешься из Испании. Бели же ты этого не сделаешь или еще раз попытаешься увидеться с сестрой, я устрою тебе дружескую встречу с коррехидором Кордовы.
Он хлопнул в ладоши.
— До моего указания этого человека держать под строгим арестом, — приказал он появившемуся пажу.— Вы можете идти, сеньор Арана. И последнее предупреждение: никаких фокусов.
С поникшей головой Пабло последовал за пажом, кляня свою несчастную судьбу. А Колон поспешил в покои Сантанхеля.
— Великое известие, дон Луис.
Канцлер отложил перо, поднял голову, он работал, сидя за столом, и на лице его отразилось изумление: Колон, казалось, помолодел лет на десять.
— Да поможет мне Бог! Что случилось? Глядя на вас, можно подумать, что вы сделали еще одно открытие.
— Сделал. Еще более великое, чем Индия, — Колон радостно рассмеялся. — Я нашел Беатрис. Она в Севилье.
Дон Луис встал, слова Колона искренне обрадовали его.
— Слава Богу!
— Я немедленно еду в Севилью.
— Немедленно? — радости Сантанхеля поубавилось.— Но не сегодня же?
— Не позднее чем через час. Как только оседлают лошадь.
— Но это невозможно, — запротестовал Сантанхель. — Сегодня вы ужинаете с герцогом Аркосским. Он же устраивает званый вечер в вашу честь.
— Почествуете меня сами. Извинитесь за меня перед герцогом.
Сантанхель расстроился.
— Он никогда не простит вам.
— Я никогда не прощу себе, если останусь ужинать с ним.
— Но... — тут уж канцлер совсем загрустил. — Дьявол вас побери! Разве вы забыли, что их величества пригласи ли вас завтра на обед?
— Их величества отлично отобедают и без меня. Пожелайте им доброго аппетита и объясните, что неотложные дела потребовали моего отъезда в Севилью.
— Вы сумасшедший?
— Вполне возможно, — рассмеялся Колон.
— Но вы не можете уехать. Королевское желание...
— Сейчас я выполняю волю небес. Сантанхель ужаснулся.
— Как вы можете так говорить, образумьтесь! Их величествам не терпится завершить обсуждение новой экспедиции.
— А мне не терпелось отправиться в первую. Но пришлось ждать. Теперь их величества и я поменяемся места ми. Вот и все.
— Но, Кристобаль, друг мой! — канцлер заломил руки. — Это же чистейшей воды безумие. Послушайте меня, су мае шедший вы мой. Таким поступком вы наживете себе новых врагов, а у вас их и так предостаточно. Вы представляете, какие пойдут разговоры, сколько на вас выльют грязи? И их величества могут прислушаться к вашим недоброжелателям, потому что обидятся, узнав, что вы идете против их желаний. Короли очень ревнивы. Особенно когда дело касается их прав в отношении подданных. Подумайте, какой опасности подвергаете вы себя.
Но Колон его не слушал.
— Я могу думать только о Беатрис. Ни о чем другом. Влюбленный взял верх над первооткрывателем. Но и первооткрыватель еще достаточно велик, чтобы рискнуть вызвать неудовольствие их величеств и злобную зависть придворных —Он обнял встревоженного канцлера. — Помогите мне в этом, как друг, самый близкий мне человек. Шепните на ушко королеве истинную причину моего отъезда. Она женщина, и у нее доброе сердце. Она поймет.
