движением Сопротивления царили мир да согласие. А что касается попытки свалить всю вину на Скавениуса, Тюне Якобсена и Гуннара Ларсена, так политики все же не были в числе первых матросов, бросивших за борт одного-другого, чтобы спасти от гибели тонущий корабль.
В противоположность моему многоуважаемому коллеге я оперирую голыми фактами и не пытаюсь подняться до его пафоса. Как я уже показал на прошлом заседании суда на основе документов, правительство и ригсдаг делали все, что было в их власти, для борьбы с саботажами. Однако число саботажей возрастало наперекор всем и всему: с каждым днем и с каждым месяцем; и что еще хуже — население поддерживало саботажников. Фактически глубокий антагонизм царил не между Скавениусом и политиками, а между правительством и ригсдагом, с одной стороны, и народом, с другой стороны. Ведь не политики, а народ сказал свое решительное «нет».
Начало положили забастовки в Эсбьерге, Ольборге и Оденсе. Были приняты все меры, чтобы привести повстанческое население к разуму. Последовали один за другим заявления от правительства, ригсдага, политиков и профсоюзных деятелей, но желаемого результата они не принесли. Если бы я обладал лирическим талантом обвинителя, я выразился бы так: Хольгер Датчанин пробудился ото сна и равнодушно взирал на бумажки с призывами, которые без удержу сыпались на его голову.
Приличия ради следует в первую очередь назвать воззвание правительства и ригсдага, в котором и в помине нет даже намека, будто думали, что легальный период миновал и подошло время перейти к нелегальному. Скавениус представил воззвание в Государственном совете, его содержание одобрили все группы коалиционных партий ригсдага. В нем говорилось:
«События последних дней приобрели угрожающий характер. Число диверсий растет, демонстрации следуют одна за другой, кое-где пытались приостановить движение на железных дорогах и саботировать работу на заводах. Нас ожидают опустошение и разорение, если так будет продолжаться. Снабжение продуктами питания и топливом приостановится, серьезные нарушения в процессе производства принесут населению страны один сплошной вред».
Но давайте посмотрим, что происходит в правительственных кругах. Если суд не возражает, я хотел бы снова побеспокоить неутомимого господина Олуфа Педерсена уделить нам внимание и дать показания.
Председательствующий: Господин Олуф Педерсен, займите свидетельское место.
Защитник: Вы обладаете такой превосходной памятью, что вам не составит труда вспомнить, что произошло в Комиссии девяти вечером 23 августа.
Олуф Педерсен: Председатель Буль рассказал, что в Копенгагене распространяли листовки с призывами к забастовкам, но что в противовес им теперь появилось воззвание от рабочих организаций; и еще одно — от деловых кругов.
Защитник: Мы позже вернемся к этому вопросу. А сейчас скажите, пожалуйста, о чем еще говорили на заседании?
Олуф Педерсен: Крафт сказал, что он не верил, будто мы с таким премьер-министром владеем ситуацией; Буль ответил ему, что вопрос этот не актуален, а Кнуд Кристенсен добавил: нет, обстановка сейчас не позволяет менять правительство; либо остается то, какое есть, либо — немецкая диктатура.
На это Стенсбалле заметил, что он не понял мысль Крафта, виною всему, что ли, международные события? А министр образования Йорген Йоргенсен сказал: не следует заигрывать с зачинщиками!
Защитник: Печально, что такое замечание сохранилось, но никуда не денешься. Оно разрушает представление о сердечных отношениях между политиками и движением Сопротивления. Но что лично вы сказали?
Олуф Педерсен: Я сказал, что нельзя принуждать Скавениуса давать на переговорах определенные обещания; но мы обязаны открыто заявить о своей оппозиции оккупационным властям и сказать, что бастуют не из-за Кристмаса Меллера, а из-за немцев и их политики. Я не верил, что смена министров в данной ситуации может оказаться полезной.
Министр сельского хозяйства Бординг думал, что если Скавениус не в состоянии проявить свою власть, то за дело должна взяться Комиссия девяти. Скавениус сделал все, что мог, у него был хороший помощник в лице господина Беста. «Мы не должны сдавать свои позиции», — заключил Бординг.
Защитник: Я понимаю это так, что Скавениус не в состоянии был проявить свою власть, потому что население было настроено против него. Впрочем, кажется, что господин Бест в лице социал-демократического министра сельского хозяйства нашел себе поклонника. Спасибо, господин Олуф Педерсен, я надеюсь, суд имеет теперь представление о настроении, царившем в Комиссии девяти.
На следующий день 400 представителей профессиональных и политических рабочих организаций подписали Обращение к рабочим столицы. Я хотел бы частично зачитать здесь текст этого документа:
«В последнее время провокаторы самого разного толка пытаются увлечь датских рабочих в безрассудные политические авантюры.
Теперь эти провокаторы с их безумными идеями объявились в нашей столице. В анонимных воззваниях эти личности стараются без зазрения совести выдвинуть себя в руководители организованных рабочих. Фальшивыми обещаниями они пытаются совратить рабочих нашей столицы на легкомысленные поступки, нисколько не заботясь о нашей демократии, об историческом прошлом нашего рабочего движения.
Они осмеливаются требовать от рабочих присоединиться к ним, нагло призывают к забастовкам и беспорядкам.
Депутаты, доверенные лица профсоюзного и политического рабочего движения столицы выражают осуждение такого рода безответственным провокационным мерам!»
Должен признаться, текст Обращения составлен так, что вызывает у меня слезы умиления. Невольно приходят в голову мысли о строгом отце, оберегающем свою дочь от соблазнителя, готового обворожить ее «фальшивыми обещаниями»… а сам он цинично превращает ее в «походную подстилку».
Главные организации деловых кругов тоже опубликовали воззвание. Следующего содержания:
«В связи с серьезными событиями, происшедшими за последнее время в различных городах нашей страны, и, присоединяясь к воззваниям правительства и ригсдага к населению относительно провокаций и диверсий, ведущие организации датских предпринимателей призывают всех, кто имеет отношение к датским деловым кругам, сделать все, чтобы везде и всюду следовали призыву короля от 9 апреля 1940 года о сохранении спокойствия и порядка».
В воззваниях этого периода занял достойное место и призыв «Датского союза железнодорожников»; в нем всех просили обратить внимание на обстоятельство, что при сложившихся трудных условиях бесперебойная работа железных дорог приобретает жизненно важное значение. «Золотые шнурки» также опубликовали свое воззвание насчет сохранения спокойствия и порядка в стране. Ко всем этим публикациям присоединилась пресса. В ней просили, угрожали и призывали. Обвинитель полагает, что именно правительство не пожелало более сотрудничать с немцами. Факты, однако, показывают, что правительство и политики прилагали усилия, дабы оказаться на высоте положения; население страны — вот, кто отказался им подчиняться, народ сам захотел править своей страной.
Не могу устоять от соблазна, чтобы не упомянуть здесь о событиях в провинции. Когда одна фабрика за другой прекращали работу, когда торговцы закрывали двери своих магазинов, когда приостановилось все движение… протестовали против немцев, но также
