В приоткрытую дверь из прихожей была видна комната: стены в желто-песчаных тонах, как в дюнах. Над секретером — полка с коллекцией львов. Фигурки — самые разнообразные: керамические, стеклянные, пластмассовые, из камня, а также мягкие игрушки. Всего около тридцати штук, не меньше. Не было ни одной с оскалом. Коллекция хищников состояла из мультяшных добродушных экспонатов. На окнах — занавески шафранового цвета. Плюшевый плед на диване, кот, спящий в кресле, свернулся калачиком.
— Да, подруга. Что-то ты совсем расклеилась. Ничего, это лечится. Кухня у тебя направо?
— Кажется.
— Тяжелый случай. Пошли.
Кухню я обдумывала и приводила в порядок долго: чтобы было все под рукой и в то же время уютно. Две противоположные стены были покрашены в ярко-желтый цвет, две другие — цвета кофе с молоком. Также желтыми были окно, плинтуса и дверь, а кофейным — потолок. Даже холодильник был желтый, еле нашла. Кухонная мебель из сосны, а стена, у которой размещался кухонный «уголок», отделана деревянными планками. В холодном грязном городе мне хотелось вечного лета, поэтому вся моя квартира выдержана в ярких, солнечных тонах. Сразу поднималось настроение, особенно когда возвращалась домой промозглым осенним вечером. Я глубоко уверена в том, что солнца много не бывает. А «солнечный» интерьер придавал силы и создавал летнее настроение.
Димка выложил продукты, фрукты. Я, честно говоря, не совсем понимала, что происходит.
— А это под занавес. — Он торжественно завершил натюрморт бутылкой красного вина.
— Дим, ты с ума сошел.
— Сейчас перекусим, силы появятся. Может, соображать начнешь.
— Добрый ты.
— А как же. Только ты вот не ценишь.
— А, делай что хочешь.
— То есть ты меня кормить сегодня не будешь?
— Я?!
— Ну, давай лечиться.
Он накромсал бутерброды, помыл фрукты.
— Давай, лекарь.
Димка стал открывать вино. Пробка выскочила почти мгновенно, издав такой знакомый, ласкающий ухо чмокающий звук.
— Коллектив велел поставить тебя на ноги. Мы не можем в такой ответственный момент лишиться столь ценного работника.
— Спасибо, друг.
— Завсегда пожалуйста. Твое здоровье!
Потом он решил перевести меня на усиленное питание.
— Сухомятка — это не совсем то, что тебе нужно. Сейчас что-нибудь изображу. Как у тебя плита включается?
Я задумалась. Такие вопросы были для меня сегодня посложнее теологических споров.
— Ты чего? — Димка настороженно наблюдал за мной. Очевидно, его напряг мой ступор.
— Забыла. Помню, что у мамы в другую сторону. А в какую именно — не помню.
— Как у тебя все запущено! Вот что, подруга, так не пойдет.
В конце концов Димка разобрался с плитой, и на столе дымились овощное рагу и рыба. Я сказала что-то вроде: талантливый человек талантлив во всем. Банально, но это правда.
Через полтора часа, забрав текст и фотографии, Димка уехал.
Три дня я не появлялась в редакции, борясь со злобной вирусиной. И я ее одолела.
Наша редакционная комната мало чем отличалась от других — обычная офисная мебель, шкаф для одежды, стеллаж для бумаг и подшивок, компьютеры, телефоны. Мы разнообразили ее афишами тех мероприятий, на которых довелось побывать, и плакатами с автографами друзей-артистов. На окне стояли алоэ, чахлая герань и два забытых всеми кактуса. Несмотря на отсутствие ухода, растения выжили и даже иногда радовали цветами. В том числе и кактусы. На двери, со стороны коридора, было повешено отпечатанное на принтере объявление: «ГОВОРИ КРАТКО. ТРЕБУЙ МАЛО. УХОДИ БЫСТРО».
— Всем привет! Как дела? — поприветствовала я коллег.
— Смотрите, кто пришел! Да все по-прежнему. Сегодня вышел твой несравненный Морозов. Кстати, он тебя обыскался. Вчера весь вечер звонил. Спрашивал твой домашний телефон, но я не открыл ему эту страшную тайну, — ответил Димка. Макс лишь кивнул. Он, как всегда, сидел, уткнувшись в компьютер.
— А мог бы.
— Что значит «мог бы»? Я тут оборону держал, что только не придумывал.
— Ладно, Дим, не заводись. Все нормально.
— Я как лучше хотел.
— Ты все сделал правильно.
— Вот что значит женщина. Пойди узнай, что ей надо.
— Я на верстку загляну. Потом к Алине. Если кто будет искать…
— Всех на пейджер!
— Правильно, Макс.
Вернувшись, я застала Димку и Макса притихшими и удивленно-озадаченными.
— Там тебе презент. Курьер принес.
— Где?
— На столе.
На столе лежал букет. Большой и красивый. Сомнений быть не могло — это от Морозова. Я стала соображать, во что бы поставить цветы. Тут зазвонил телефон.
— Куда же ты пропала?
А вот и он, легок на помине.
— Были дела. Да и приболела немного.
— Что-то серьезное?
— Нет. Все нормально. Обычная простуда. Вот вернулась к полноценной жизни.
— Я пытался тебя разыскать, но мне ни в какую не хотели давать твой домашний телефон. А на пейджер я звонить не стал.
— Наверное, это к лучшему. Просто мне было ни до кого. Извини.
— Ничего. Все нормально. Может, увидимся сегодня-завтра?
— Давай созвонимся ближе к вечеру. Тогда я смогу сказать по этому поводу что-нибудь вразумительное. Хотя сегодня вряд ли — работы много.
— Хорошо. Пока.
— Пока.
Тут Димка «встал в оборону». Я никак не могла сначала понять, почему он невзлюбил Морозова. И у него, как потом выяснилось, были на то основания.
— Что, и тебя охмурил?
— Что значит «охмурил»? Нормальные человеческие отношения. Дим, а ты не ревнуешь? Что ты так завелся-то?
— А если и так?
— А как же Светка?
— При чем здесь Светка?
— Как это «при чем»? Не успели пожениться, а ты уже по сторонам глядишь.
— Я тебя знаю семь лет. Все эти годы мы вместе проводили времени больше, чем в семье. Мы же знаем друг друга, как самих себя. И я просто не хочу, чтобы ты стала очередной пассией этого ловеласа. Он же окрутил тебя. Элементарно. А ты, как девчонка, купилась. Цветы, кабаки, красивые слова, влажный взгляд… А ему просто в очередной раз надо поупражняться.
— А если ты ошибаешься?
— Сколько раз вы общались?
— Допустим, два.
— Ага, и три по телефону. Ты еще скажи, что это любовь.
— Пока не знаю. Но возможно, это и так.
— Перестань.
— Слушай, а чего ты так разнервничался? Если я и ошибаюсь и это — очередной «эпизод», тебе-то что?
— Мне сложно это объяснить. Понимаешь, Светка — жена. А ты… подруга, коллега, родственная душа. Я даже не могу найти определения. Просто мы — люди одной крови. И то, что я — мужчина, а ты — женщина, роли не играет. Я ведь улавливаю малейшие нюансы твоего настроения, как и ты моего. Мы существуем в одной плоскости. Мы — больше, чем друзья. Я переживаю за тебя и хочу, чтобы все у тебя было хорошо.
