— Я помогу, — подхватываюсь, но улыбку спрятать не получается. — Где у тебя ведро и швабра?
— Мороженое достань из холодильника, с остальным справлюсь сам. Не хватает ещё, чтобы кто-то порезался. Да, девчонки?
— Да, — кивает старшая. — Я же говорррила, не попадёт. Успокойся, — и ласково гладит сестру по плечу.
— Так, что вам там надо было? — Подпрыгивает Саша вместе с детьми и они обе начинают хохотать.
— Мы случайно. Я хотела показать Нике свой рррисунок. Мы побежали, и я нечаянно её толкнула.
— Девочки, — начала я, но Алекс перебил.
— Толкаться не хорошо. Ясь, они, итак, испугались, расслабься. Ничего страшного не произошло. Со сладостями разберётесь?
— Да, — хором кричат мои девицы и рассаживаются за столом.
А дальше вечер летит со скоростью сапсана Питер-Москва. Алекс жарит для нас стейки. Играет с девочками на улице, а потом укладывает их спать. И самое дурацкое во всём этом — это то, что мне слишком тяжело смотреть и понимать, что Андрей никогда не кружил их в свете фонарей под падающим снегом.
Он не лепил с ними снеговика, отговариваясь тем, что в Питере нет снега. С появлением младшей всё меньше возвращался домой пораньше, чтобы почитать детям сказку на ночь. Перестал ходить с нами на прогулки и совершенно не знал, что Настя не ест сливочное мороженое, но обожает шоколадное, которым забита морозилка в этом доме.
А Алекс в пижаме-дракошке сидит на полу у кровати и читает какую-то нелепую сказку о единороге умильным голосом и совершенно не подозревает о том, насколько сильно он переворачивает мой мир. Чтобы не разреветься ухожу на кухню мыть посуду после веселого вечера.
— Устала? — Саша подходит сзади и обнимает меня, а я от испуга упускаю из рук тарелку. Мы вместе смотрим на осколки в раковине. Хорошо, что она была последняя и больше ничего не разбилось.
— Женщины, вы решили разбить всё в этом доме? — Вздыхает, медленно разоряющийся на посуде, мужчина, а я истерически хихикаю.
— Прости, — хохот прорывается, и я не могу остановиться. Отхожу от него, чтобы успокоиться, а Алекс в это время аккуратно собирает осколки. — Правда прости, я испугалась. И разбивать посуду — это на счастье, — он угрюмо смотрит на меня, и я спешу уверить его в этом искреннем убеждении всех русских. — Правда-правда, примета такая.
— Примета, — ворчит он. — Слишком опасная примета. Хорошо, что не порезалась. Кто бы тогда за тебя отрабатывал все ваши «счастливые приметы»?
— Шутишь? — Платить точно не заставит.
— Нет, — как-то слишком холодно и наиграно-равнодушно он проходится по мне взглядом. Резко подаётся вперёд и ловит в капкан своих рук. — Беру только натурой, — жаркий шёпот пробуждает мурашки по всему телу. — Я соскучился.
Глава 27
— Саша. Саш. Не надо, — пытаюсь вырваться из объятий, но практически неадекватный мужчина подхватывает меня под бёдра и усаживает на стол. Зарывается рукой в волосы и жестко фиксирует, чтобы не успела отвернуться. Его губы слишком мягкие, а небольшая борода совсем не колется. Отстраняюсь от него, но чем дальше я пытаюсь отклониться, тем сильнее он прижимает к себе. — Дети же, — наконец-то вдыхаю и очень быстро на выдохе возмущаюсь его поведением.
— Во-первых, они спят. Во-вторых, я закрыл дверь на кухню. И в-третьих, ты уже без трусиков, — он беспардонно машет маленькой тряпочкой перед моим носом. — И течёшь, — хищно сверкает глазами, откидывает ткань и проводит пальцами по моим складочкам. — Твоё мини-платьице уже два часа не даёт мне покоя — это в качестве бонуса, — теперь он берёт мою руку и кладёт на горячий уже обнажённый член.
— Да, когда ты успеваешь? — Искренне не понимаю, как он так быстро разделся, а сама нежно провожу по стволу снизу вверх. Собираю пальчики горсткой и глажу по головке так, словно моя рука — маленький осьминожек, обхватывающий его плоть своими щупальцами. Вниз. Вверх. Вниз до упора в ладонь. И вверх. Размазываю средним пальчиком каплю смазки по бархатистой головке.
— Если немного зазеваюсь, то ты сбежишь. Приходится успевать, — языком, таким горячим и сладким он проходится по моей шее, ласкает за ушком, в это время беспардонно хозяйничает чуткими пальцами внизу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его слова туманят разум. Теряюсь от переполняющих ощущений. Он всего лишь кружит у клитора, а я выгибаюсь навстречу его ладоням и мелкие разряды тока пробегают по моему телу. Алекс плотно прижимает к себе. Берёт в руки член, проводит им по влажным половым губкам и медленно, смотря в глаза, входит в меня.
Сама подаюсь бёдрами к нему — не хочу медленно, хочу страстно. Обвиваю его ногами, раскрываясь ещё сильнее. И да. Саша понимает, чего я требую. Руками жестко фиксирует попу и резко натягивает меня на себя. Толчок. Ещё. В голове туман и яркие искры от болезненных спазмов.
— Сильнее, — это не я. Я не могу такое требовать. — Ещё! — не узнаю свой хриплый голос. Он не прекращает. Член упирается в матку и от этого живот скручивает сильнее. Сама ласкаю свою грудь через ткань платья. — Да! — Но Алекс прекращает движения, за что получает разочарованный стон.
Укладывает меня на стол. Широко раздвигает ноги и смотрит на меня там. В его глазах светится целая галактика звёзд, а я безумно сильно хочу его. Он аккуратно вставляет во влагалище два пальца и языком проводит по клитору. Как же я хочу, чтобы он не останавливался. Втягивает в себя чувствительную горошинку, и я выгибаюсь, подаюсь вперёд. От дикого желания сносит крышу.
Рукой прижимаю его голову к себе и раскачиваюсь бёдрами в нужном мне темпе. Его язык, то твёрдый, то мягкий вышибает из меня последние крохи кислорода и дышать получается только через силу. С большим надрывом. Хрипом. Через плотно стиснутые зубы. И когда меня вот-вот должно накрыть волной экстаза, Саша отстраняется.
Я готова разреветься, а он только ухмыляется. Разворачивает меня на живот, лицом к столу. Давит на спину, прижимая плотнее к твёрдой поверхности. От его повелительных движений приподнимаю попу. И сама, не ожидая от себя такого, подставляю всю себя для него.
Алекс проводит по клитору. Ласкает вход во влагалище, а потом влажными пальцами делает круг у ануса и давит на него, мягко погружаясь на одну фалангу. Ласково массирует моё упругое колечко, а я прислушиваюсь к своим ощущениям. Не совсем комфортно, но и не больно, и даже нелепой неловкости совершенно не испытываю. Словно так и должно быть. Словно этот мужчина знает обо мне больше, чем я.
— Прилежная девочка. Мне нравится, что ты моя. Вся моя. Везде моя, — он убирает палец и снова входит медленно, растягивая удовольствие. — Попку оставим на потом. Немного подготовим её для моего размера. Какая же ты мокрая, — выдыхает этот медлительный гад.
Его член в этой позе чувствуется ещё острее. Скребу руками по столу в поисках опоры и подаюсь назад, чтобы усилить чувство наполненности.
— Проказница, — шепчет он, наматывает волосы на кулак и тянет на себя, при этом второй рукой упирается мне в поясницу. Сильно выгибаюсь. Упираюсь руками в столешницу. Пружина внутри готова порваться, словно тонкая паутинка.
Саша вбивается в меня яростно, с остервенением. Своей силой подавляя, подчиняя и даря удовольствие. Его член вибрирует внутри меня, а я мелко дрожу, лёжа на столе.
— Даже так? — Мне совсем не хочется шевелиться, тело ватное и ноги отказываются стоять, поэтому можно сказать, что не лежу на столе, а вишу на нём. — Моя сладкая, — гладит меня по попе. — Скажи, что ТАК ты кончила в первый раз, — я только киваю, не отрывая лица от прохладного стола. Щеки горят неимоверно. Сквирт в моей жизни случился впервые. Даже немного стыдно, но тааааак хорошо, что плевать, как это выглядит со стороны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Довольна? — Горячие мужские руки невесомо проходятся по спине и мурашки крышесносным цунами пробегают от пальчиков ног до головы.
— Да, — хриплю я.
— Мне понравилось то, как сильно ты соскучилась, — краем глаза подмечаю, что он одевается и собирает наши вещи. — Идём в спальню, — протягивает мне руку, а я просто без сил. Улыбается мне. Искренне. Открыто. Поправляет платье. Ставит на ноги. — Держи, — получаю в руки футболку, свои трусики и подлетаю вверх. — И сама тоже держись, — только он носит на руках так много и часто.
