Если бы он сжал мою шею чуть крепче…
Я ненавижу себя за то, что хочу этого. Желаю его.
Я закрываю глаза, тихий вздох покидает меня, когда он наклоняется и проводит языком по моей нижней губе, как раз перед тем, как прикусить её, его зубы погружаются, дергая за самую мясистую часть моей губы. Не настолько сильно, чтобы порвать кожу, но все равно больно.
”Я не шлюха", - шепчу я, когда он отпускает мою губу, и он усмехается.
“Пожалуйста. Ты такая же, как твоя мать. Она разрушила всю мою семью, и ей было наплевать на то, что она сделала. В качестве расплаты за ее грехи я собираюсь уничтожить тебя. Единственное, что у нее осталось в ее жалкой жизни, о чем она заботится.” Он скользит рукой вниз по моему боку, поворачивая его так, чтобы он мог схватить меня за задницу, когда притягивает меня к себе. “Скоро ты станешь настолько зависима от меня, что никто другой не сможет тебя заполучить. Ты будешь жаждать всего, что только я могу тебе дать, и когда все закончится, тогда я в конце концов откажу тебе в этом...” Он снова толкается в меня, и я чувствую, как напрягается его эрекция под передней частью джинсов. Он огромен и пульсирует.
“Я буду знать, что полностью сломал тебя, и только тогда ты сможешь вернуть свой дурацкий дневник. Я все равно раскрою все твои секреты, так что это уже не будет иметь значения.”
Он отпрыгивает от меня, делая несколько шагов назад, оставляя меня дрожащей, прижатой к забору.
“Я ненавижу тебя”, - говорю я ему со всей искренностью, на которую способна, потому что это правда.
Я ненавижу его больше, чем любого другого человека на этой планете.
Он ужасен.
"Я знаю." Он хихикает. “Ты действительно ненавидела меня прошлой ночью. Когда мой член был у тебя во рту, и ты стонала. Или когда я кончил прямо на твои сиськи.”
“Ты отвратителен”. Я выплевываю слова, как пули.
“Верно, особенно когда я трахал тебя языком. Какой же я больной извращенный мудак, верно? Когда ты кончала мне прямо на лицо?” Он потирает подбородок. Облизывает губы. Как будто он смакует это воспоминание. “Дважды, я полагаю? В следующий раз мы должны попробовать трижды.”
Трижды? Боже, мне не могло так повезти.
“У нас есть соглашение? Или мне нужно начать со всех тех копий, которые мне придется сделать?” Он с наслаждением потирает руки, как будто ему не терпится выложить весь мой дневник на всеобщее обозрение, чтобы его прочиталався школа Ланкастер.
«Да,» - шепчу я хриплым голосом. У меня болит горло. Все мое тело болит. У меня нет выбора.
Я должна согласиться.
Довольный, он снова подходит ко мне, берет меня за подбородок, как ему нравится, и оставляет один поцелуй на моих приподнятых губах.
”Ты такая хорошая девочка", - практически напевает он, его губы касаются моих, когда он говорит. «Такаяпокладистая, когда хочешь. Но всегда вызывающая, когда чувствуешь себя загнанной в угол.”
Мое сердце трепещет от его комплимента, и я закрываю глаза, говоря себе, что не могу попасть в эту ловушку. Я не могу позволить другому мальчику пытаться контролировать меня. Эта ситуация отличается от других, не так ли? Теперь я сильнее. Я могу это принять.
Я могу взять его с собой.
«Мне нравится, когда ты сопротивляешься,» - продолжает он, его губы снова прижимаются к моим. Как будто он не может устоять. Я открываюсь ему, его язык проникает внутрь, облизывает мой. Он тянется к моим волосам, дергая за одну из косичек, так сильно, что я отстраняюсь от него, пробормотав:“Ой”.
Он пятится от меня с этой злой улыбкой на лице. “Я буду на связи”.
Я ничего не говорю, когда он уходит. Я смотрю, как он отступает, пока не сворачивает за угол и не возвращается на главную дорогу.
Только тогда присев, я опускаю голову, смотрю себе под ноги, считаю удары сердца, боюсь, что мое сердце может выскочить из груди.
Что я только что сделала?
15 глава
Уит
Я не связывался с Саммер Сэвидж уже четыре дня. Ни разу с той ночи, когда я прижал ее к забору, уязвимой, дрожащей. Маленькое существо смотрело на меня своими большими карими глазами, моя рука зажимала ей рот, ее тело расслабилось для меня. Я мог бы трахнуть ее там, и она бы мне позволила. Она, вероятно, умоляла бы о большем. Я намеренно пренебрегаю ею. Проверяю ее. Проверяю себя. Всепоглощающая потребность, которая наполняет меня при одном взгляде на нее, слишком велика, и я должен научиться контролировать свои порывы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она выводит их всех наружу. Все темное, что живет во мне, всплывает на поверхность, когда я с ней. Я хочу причинить ей боль. Я хочу успокоить ее. Я хочу попробовать ее на вкус. Я хочу быть внутри нее.
Я хочу поглотить ее. Сделать ее моей и ничьей больше. Первобытные, незнакомые побуждения пронизывают меня, нагревая мою кровь, заставляя мое сердце биться быстрее.
Мне трудно это понять. Но труднее игнорировать. Я переживал и худшее. Я могу выдержать это... что бы у нас ни было. Я не могу позволить ей увидеть, что она делает со мной.
Я должен одержать верх. Как всегда.
Вместо того, чтобы сразу связаться с ней, как бы мне этого не хотелось, я делаю все возможное, чтобы игнорировать ее на двух наших общих занятиях, мой взгляд скользит мимо нее, как будто ее вообще не существует. Я чувствую ее сердитый взгляд каждый раз, когда вхожу в класс. Могу сразу почувствовать ее присутствие. Почувствовать ее запах. Я как животное, отчаянно стремящееся спариться с единственной женщиной, которая разжигает во мне огонь, но я отказываюсь прикасаться к ней.
Это контрольная проверка. Я заставлю себя оставаться равнодушным, когда дело доходит до нее. Я кое-что доказываю. Для себя.
И для нее.
Я немедленно отозвал овец, сказав им, что остракизм Саммер Сэвидж закончился. Они разочарованы, но делают то, что я говорю. Ее не принимают в кампусе, но больше и не избегают. Какая-то часть меня ожидала от нее благодарности за то, что я позволил ей снова дышать, но, конечно, она мне ничего не сказала. Она игнорирует меня в ответ.
Это сводит с ума. Она сводит с ума.
Эллиот, с другой стороны? Он изо всех сил пытался поговорить со мной в тот субботний день, страстно желая объяснить, почему он сделал то, что сделал, запинаясь на словах, лепечущий идиот, полный оправданий и извинений, на его лице было столько же повреждений, сколько и на моем.
В объяснениях не было необходимости. Я понял, почему он устроил мне засаду. Я смутил его и в некотором смысле поддержал девушку, которая унизила его задницу, пнув его по яйцам. Я продемонстрировал свою предполагаемую преданность, и это разозлило его. Думаю, я не могу его винить.
Но этот тупой засранец зашел слишком далеко. Его нападение на Саммер и последующее нападение на меня разрушили его в моих глазах навсегда. Я сделал несколько звонков, и следующее, что я узнал, это то, что директор Мэтьюз проводил специальную встречу с Эллиотом первым делом в воскресень еутром. К вечеру того же дня его видели собирающим свои вещи, его родители приехали около обеда на своей старой модели Range Rover, чтобы забрать его и отвезти домой.
К понедельнику он ушел навсегда.
Вот как легко мне избавить этот кампус от того, кто мне не нравится. Устранение Эллиота было по большей степени посланием маленькой мисс Сэвидж. Мой отец устроил ее в этот кампус, но мне ничего не стоило бы ее убрать.
На самом деле, это было бы чертовски просто.
Сейчас я нахожусь на уроке американского правительства, и мой взгляд, как всегда, устремлен на нее. На ее затылок, гладкие темные волосы, собранные в конский хвост, все ее поведение сдержанно. Ее плечи сгорблены, как будто она пытается исчезнуть внутри себя.
«Я вижу тебя» вот, что я хочу сказать ей. «Ты не сможешь спрятаться от меня.»
Я пытаюсь сосредоточиться на лекции, но мои мысли, как всегда, задерживаются на ней. Она меня озадачивает. Я ее не понимаю. Я не понимаю себя, когда я с ней. Увидев ее в ресторане в субботу вечером, я пришел в ярость. Кейтлин и Джейн сделали мне предложение, от которого, как я думал, не смогу отказаться. Я подумал, что это было бы идеально, чтобы раз и навсегда изгнать все воспоминания о голой Саммер, появившейся в моей памяти.
