Красуля, лень, под названием тальменя, известна во всей Западной и значительной части Восточной Сибири, где также встречается как в больших реках, так и в речках, достигая здесь громадной величины - до 3 (в Оби, по Потанину, также на Лене) и более пудов (в Енисее, по Кривошапкину, до 3½, а по Третьякову - до 5). Двухаршинный таймень, по словам Потанина, весит не менее 2 пудов. Впрочем, длина его не всегда соразмерна тяжести и в более кормных реках (напр. Сосьве) он гораздо толще, жирнее и тяжелее, чем в Вагране и Какве (на Урале). Вообще же он относительно гораздо тяжелее щуки. Огромные красули встречаются также, и в некоторых заводских прудах Пермской и Уфимской губерний. Мне рассказывал один охотник, вполне заслуживающий доверия, что когда прорвало пруд Нязе-Петровского завода, то под Сергинским заводом видели трех огромных красуль, длиной в сажень, коих поймали нарочно заказанной острогой в 18 ф. весом, с привязанным на веревке ведром. На Сосьве и Лозьве «лень» нередко достигает веса 1½ и 2 пудов. Еще в 1886 г., по свидетельству Янишевского, в небольшой горной речке близ Златоуста была поймана красуля в 48 фунтов.
Недавние исследования Смита в Стокгольме показали, что сибирские тальмени - S. fluvitalis Палласа - чрезвычайно близки к дунайскому лососю (S. hucho), который держится среднего и верхнего течения Дуная, нерестуя в нем весной и никогда не выходя в море. Тальмень тоже, как давно известно, нерестится весной и всю свою жизнь проводит в реке. Каким путем он мог проникнуть в Дунай - объяснить совершенно невозможно.
Образ жизни европейского тайменя известен нам исключительно по наблюдениям в Западной Европе, где некоторые ихтиологи разделяют его на два вида - озерного и проходного (Trutta lacustris и Trutta trutta у Зибольда), из коих первый иногда постоянно живет в горных озерах Западной Европы; но это, вероятно, только разность обыкновенного тайменя, которая мечет икру в озере.
По Геккелю, озерный таймень держится большую часть года на огромных глубинах и только утром и вечером выходит на поверхность и ловит мелкую рыбешку. Икру мечет он в небольших речках, предпочитая самые каменистые, избегаемые лососями. Нерестится он, по-видимому, весной и имеет беловатое мясо. Морской таймень, напротив, имеет мясо красноватое, мечет икру в ноябре и декабре (у нас, по наблюдениям Кесслера, в октябре), входит в реки гораздо ранее этого срока - еще летом, иногда не достигнув веса одного фунта. Перед началом нереста они выкапывают себе длинные и глубокие борозды, в которых мог бы свободно умещаться самец, и кладут здесь свои желтые яички, величиной с горошину; ямки эти отыскиваются потом другими самками, нерестящимися позднее. Сравнительно с озерным, морской таймень отличается большей живучестью и, будучи вынут из воды, снет не так скоро.
Что касается сибирского тальменя, то благодаря наблюдениям Потанина на Алтае, моим на Урале и некоторым другим отрывочным сведениям имеется возможность составить себе довольно полную картину жизни этой рыбы, замечательной своей величиной, силой и вкусом мяса.
Из этих наблюдений видно, что тальмень - рыба чисто пресноводная, вряд ли даже встречающаяся в море. Она круглый год живет в реке, каждый раз поднимаясь для нереста, иногда на значительное расстояние, на сотни верст от своего прежнего местопребывания, а затем скатываясь обратно. Во всех сибирских реках, впадающих в Ледовитый океан, тальмень вполне заменяет семгу, здесь не встречающуюся, а в небольших, быстрых и холодных горных речках - щуку. За исключением зимнего времени, он всегда избегает второстепенных течений, а выбирает самую отрежь, откуда и его название. Разница только в том, что днем тальмень стоит в глубоких местах, а ночью выходит на мели и перекаты. В заводских прудах на Урале он редок, так как не любит теплой воды и вероятно только заходит сюда из верховьев реки, где живет по глубоким ямам и бочагам, опять-таки в русле, а не в заливах. Глубокие и тинистые ямы у самого берега, с нависшими елями, составляют, по моим наблюдениям, его любимое местопребывание. Редко в одной яме живет по нескольку рыб, конечно, почти одинаковых размеров, но иногда, когда их поднимается много, в Вагране напр., замечали летом до двадцати штук в одном бочаге.
В течение дня тальмень держится на дне, прячась под затонувшими деревьями, и редко выходит на поверхность, разве затем, чтобы схватить упавшую мошкару. Весьма интересно показание рыбаков, что тальмень в яме иногда издает звуки, похожие на урканье и слышные на расстоянии нескольких сажен. Напротив, ранним утром, на солнечном восходе, или вечером перед закатом можно видеть очень часто, как он играет и плещется на перекатах, хватая мелкую рыбешку. Не думаю, однако, чтоб тальмень был вполне ночной рыбой, как полагает Потанин, которому передавали, что таймень не выходит на мели раньше заката, а в лунные ночи даже пока не скроется луна. Кормится тальмень круглый год, за исключением времени нереста, по крайней мере он ловится на удочки и зимой. Главной пищей его служат мелкая рыба, больше хариусы, налимы и мелкие тальмени, лягушки, а также мыши. Крупные экземпляры глотают не только утят, но в взрослых уток (чаще всего делаются его добычей крохали и хохлатые чернети), даже гусей (по Третьякову), также и белок, нередко переплывающих через реки. Мелкие тальмени (годовалые?) кормятся и червями. Весьма возможно, что эти хищники, подобно многим, другим рыбам, кормятся периодически; Потанин говорит, что они больше всего попадаются в новолуние, во время жора, и что в последней четверти желудки тальменей всегда бывают пусты.
Ход тальменей для нереста начинается ранней весной, но, кажется, многие остаются на прежних местах. Вероятно они, как и другие лососевые, мечут икру не каждый год. В это время года тальмени встречаются в самых верховьях, в таких местах, куда позднее и не могут пробраться; перекаты и мели не составляют для них препятствия, и они легко перепрыгивают через небольшие водопады и завалы; весьма обыкновенные в северном Урале, а на мели перебираются так, что видна половина спины. Самцы многочисленнее самок, отличающихся толщиной, и икра выметывается на камнях. Икринки - величиной с горошину, темно-янтарного цвета (по Черепанову и Кривошапкину) и весьма малочисленны. По словам Самарина (см. выше), пудовый тальмень содержит будто только фунт с небольшим икры, но, вероятно, это было летом. В алтайских горных реках нерест совершается еще в апреле, в реках же северного Урала - в мае (на Вагране около 9 мая). По наблюдениям Малышева в Тагиле, лень выходит из р. Тагил в небольшие речки в конце апреля и, положив икру, в половине мая скатывается обратно в Тагил.
Выметав икру, тальмени скатываются обыкновенно вниз и занимают свои летние места. Весьма возможно, что часть уральских тальменей доходит до Иртыша, но вероятно скатывание совершается весьма медленно. Потанин говорит, что эта рыба идет вниз уже в мае, но до августа еще держится в нижнем течении горных рек (Чарыше), притоков Оби, пока здесь от дождей не прибудет вода; если прибыль воды запоздает, то тальмень остается на месте. По замечанию местных жителей, он катится вниз (в Обь) в туман и чем он сильнее, особенно в дождь и листопад (ветер), тем рыбы катится больше.
Зимует тальмень в тихих, хотя глубоких местах, а не быстринах, по крайней мере на Урале его ловят зимой на крючки (см. дал.) там же, где и щук, а в Западной Сибири (Потанин) зимой он попадает по перволедью в невода, в курьях (заливах), т.е. когда еще русло не замерзло, причем стоит подо льдом.
По силе, быстроте движений в уму тальмень не имеет себе соперников в сибирских реках. Пудовый тальмень стаскивает рыбака с лодки и не может быть вытащен без посторонней помощи. Более крупные экземпляры хотя и упористее, но уже далеко не так бойки и поворотливы. Челюсти тальменя, усеянные большими и острыми зубами, необыкновенно сильны, так что он нередко перекусывает ими пополам нельму одинакового с ним роста. При ловле неводами тальмень выпрыгивает из воды почти отвесно на значительную вышину или же мчится большое расстояние сверх воды, едва касаясь ее брюхом и рикошетируя подобно брошенному камню. Крупные рыбы легко, впрочем, пробивают невод, бросаясь в него с разбега. Рассказывают, что застигнутые врасплох тальмени стараются разорвать сеть, для чего набирают в пасть сети.
Лень ловится различными способами. Приманкой служит или мелкая плотва, или же насаживают на крючок по три червяка, но самая лучшая насадка для этой рыбы - лягушка, до которой «лень» большой охотник. Клев его не особенно верен, и он плохо заглатывает, так что часто срывается, но если попадется, то причиняет очень много хлопот; крупные тальмени всегда обрывают бечевку и никогда не достаются в добычу рыбаку. Зимой, наконец, ловят тальменя на блесну из прорубей и на жерлицы.
Самая интересная и оригинальная ловля тальменей, однако, ловля на «дорожку». Северноуральская дорожка несколько напоминает обыкновенную блесну, но имеет в некоторые отличия. Она состоит из 2-5-вершковой железной, реже медной пластинки с небольшим выгибом на переднем конце, где просверливается небольшое отверстие; на другом конце припаян крючок и привязан кусочек красного сукна или другой материи. Приготовление хорошей дорожки, несмотря на всю простоту ее, требует, однако, большого искусства: при неверном центре тяжести она плывет не горизонтально-плашмя, крючком книзу, а несколько наискось и неверно колеблется - «играет»; поэтому хорошая дорожка ценится рыбаками весьма дорого, и счастливый обладатель таковой не продаст ее и за несколько рублей. Самая ловля производится всегда в лодке, на ходу, так как только тогда дорожка, поворачиваясь с боку на бок, принимает некоторое подобие рыбы. В переднее отверстие дорожки продевается длинная и крепкая бечевка, до 10 и более сажен, смотря, впрочем, по быстроте течения, так как необходимо, чтобы она плыла не глубже аршина. Рыбак садится в корму и тихо и мерно гребет, постепенно спуская веревку; затем, вытравив ее до надлежащей длины, захватывает конец зубами и закладывает за ухо. Осторожно, едва шевеля веслом, плывет он мимо бочагов и крутояров; мерно колеблется шнурок, передавая свое сотрясение уху - верный признак, что дорожка играет как следует. Тальмень, завидев ее, бросается стрелой, хватает с разбега и большей частью сам себя подсекает. Случается, что крупная рыба останавливает плывущий челнок и вырывает бечевку из зубов или же обрывает ее. Кроме того, тальмень часто срывается, особенно если крючок зацепил его только за губу; но это небольшая беда: стоит еще раз проехать тем же местом и можно быть уверенным, разумеется при хорошем клеве, что он еще раз бросится на приманку. Всего успешнее ловля на дорожку по утрам и вечерам, в конце лета и осенью в малую воду. По всей вероятности, тальменя можно ловить способами, употребляемыми для ужения семги, даже с большим успехом, так как он менее осторожен. Я не раз наблюдал, как он хватал падавших на воду насекомых.
