– Может, мы отдернем эту прекрасную медную дощечку и продадим ее?
Пилон поднял склоненную в горести голову.
– Джонни Помпом нашел такую штуку, – сказал он со спокойствием безмерного разочарования. – Джонни Помпом отодрал медную дощечку и попробовал ее продать. За выкапывание таких штук полагается год тюрьмы, – тоскливо заключил Пилон. – Год тюрьмы и две тысячи долларов штрафа.
Томимый страданием, Пилон хотел только одного: поскорее уйти от этого рокового места. Он встал, вырвал пук высокой травы, чтобы завернуть бутылку, и начал спускаться с холма.
Большой Джо сочувственно затрусил позади.
– Куда мы идем? – спросил он.
– Не знаю, – сказал Пилон.
Когда они добрались до берега моря, солнце уже сияло вовсю, но Пилон не остановился даже здесь. Он брел по слежавшемуся песку вдоль самой воды до тех пор, пока Монтерей не остался далеко позади и только песчаные дюны Сисайда да сверкающие волны залива могли видеть его печаль. Наконец он сел на сухой песок под горячими лучами солнца. Большой Джо сел рядом с ним, и ему показалось, что в молчаливых страданиях Пилона почему-то повинен он.
Пилон снял траву с бутылки, вытащил пробку и сделал несколько больших глотков; но печаль – это матерь сострадания, и он протянул бесчестному Джо принадлежащую ему же бутылку.
– Как мы старались! – вскричал Пилон. – Как влекли нас наши мечты! Я уже думал: вот мы несем Дэнни мешки с золотом. Я видел, каким станет его лицо. Он удивился бы. И долго-долго не мог бы этому поверить. – Пилон отобрал бутылку у Большого Джо и сделал чудовищный глоток. – И ничего этого не будет. Нынешняя ночь развеяла все надежды.
Солнце уже сильно припекало. И, несмотря на свое тяжкое разочарование, Пилон почувствовал, что его охватывает коварное успокоение, предательское желание отыскать в случившемся хорошую сторону.
Джо Португалец, по обыкновению, втихомолку отпил больше, чем ему полагалось. Пилон в негодовании отобрал у него бутылку и несколько раз основательно к ней приложился.
– В конце концов, – философски заметил он, – если бы мы отыскали золото, оно, быть может, и не пошло бы на пользу Дэнни. Он ведь всегда был бедняком. И, разбогатев, мог бы рехнуться.
Большой Джо торжественно кивнул. Вино в бутыли все убывало и убывало.
– Счастье лучше богатства, – сказал Пилон. – Если мы постараемся сделать его счастливым, это будет куда лучше, чем дарить ему деньги.
Большой Джо снова кивнул и разулся.
– Сделать его счастливым – это ты правильно говоришь.
Пилон меланхолично напустился на него.
– Ты всего только свинья и не достоин того, чтобы жить с людьми, – коротко сказал он. – Тебя, похитителя одеяла Дэнни, следовало бы держать в конуре и кормить картофельными очистками.
Теплые солнечные лучи совсем их разморили. Маленькие волны, шепчась, набегали на песок. Пилон разулся.
– Остаток пополам, – сказал Большой Джо, и они допили все вино до последней капли.
Пляж мерно покачивался, подымаясь и опускаясь, как океанская зыбь.
– Ты неплохой человек, – сказал Пилон.
Но Большой Джо Португалец уже спал. Пилон снял куртку и прикрыл ею лицо. Через несколько секунд он тоже погрузился в сладкий сон.
Солнце описывало в небосводе привычную дугу. Прилив разлился по пляжу и вновь отступил. К спящим, подпрыгивая, стайками приблизились зуйки и внимательно их осмотрели. Бродячая собака обнюхала их. Две пожилые дамы, собиравшие морские раковины, увидели их неподвижные тела и торопливо прошли мимо, – а вдруг эти мужчины проснутся и кинутся вслед, чтобы напасть на них с преступными намерениями! Просто ужасно, единодушно решили они, что полиция не желает принимать никаких мер для предотвращения подобных случаев.
– Они пьяны, – сказала одна из дам.
Другая обернулась и посмотрела на спящих.
– Пьяные скоты, – согласилась она.
Когда наконец солнце скрылось за соснами на холме позади Монтерея, Пилон проснулся. Рот его пересох, словно обожженный квасцами, голова болела, а тело совсем затекло от долгого лежания на жестком песке. Большой Джо продолжал храпеть.
– Джо! – окликнул его Пилон, но Джо даже не пошевелился.
Пилон приподнялся на локте и посмотрел на море.
«Не худо бы смочить рот глотком вина», – подумал он и поднес к губам бутыль, но ни единая капля не увлажнила его сухого языка. Тогда он вывернул карманы в надежде, что в них, покуда он спал, произошло чудо, – однако чуда в них не произошло. Он обнаружил только сломанный перочинный нож, за который уже раз двадцать тщетно пытался получить стакан вина. И еще рыболовный крючок в куске пробки, обрывок грязной бечевки, собачий зуб и несколько ключей, не подходящих ни к одному из известных Пилону замков. Среди всей этой коллекции не было ни одной вещи, на которую Торрелли польстился бы даже в припадке умопомешательства.
Пилон задумчиво посмотрел на Большого Джо.
«Бедняга, – подумал он. – Когда Джо Португалец проснется, его будет мучить точно такая же жажда. Он будет рад, если я припасу для него глоток вина».
Он попробовал растолкать Большого Джо, но тот, буркнув что-то невнятное, продолжал храпеть, и Пилон обшарил его карманы. Он нашел медную брючную пуговицу, металлическую бляху с надписью «В «Голландце» кормят вкусно», пять обгорелых спичек и кусок жевательного табака.
Пилон присел на корточки. Выхода не было. Хотя его глотка властно требовала вина, ему оставалось только иссохнуть в этих песках.
Тут его внимание привлекли саржевые брюки Португальца, и он тихонько пощупал их.
«Хорошая материя, – подумал он. – С какой стати должен этот подлый Португалец расхаживать в штанах из такой хорошей материи, когда все его друзья носят бумажные?»
Затем он вспомнил, как плохо сидят эти брюки на Большом Джо, как тесны они ему в поясе, даже когда он не застегивает верхних пуговиц, как они ему коротки. «А ведь человек благопристойного роста был бы счастлив обзавестись такими штанами».
Пилон вспомнил, в каком преступлении повинен Большой Джо, и почувствовал себя ангелом-мстителем. Как смеет эта чумазая дылда наносить Дэнни подобные оскорбления!
«Когда он проснется, я изобью его!.. Однако, – тут же возразил на это Пилон-моралист, – он совершил кражу. И ему было бы хорошим уроком узнать, каково это, когда у тебя что-нибудь крадут. Какой толк в наказании, если оно ничему не учит?»
Позиция Пилона была совершенно неуязвима. Если он одним махом сумеет отомстить за Дэнни, проучить Большого Джо, преподать урок этики и раздобыть вина, кто во всем мире решится осудить его?
Он изо всех сил толкнул Португальца, но Большой Джо только отмахнулся от него, как от мухи. Пилон ловко стянул с него брюки, скатал их и небрежной походкой направился в ту сторону, где за дюнами лежал Монтерей.
Торрелли не было дома, и дверь Пилону открыла миссис Торрелли. Несколько минут он напускал на себя таинственность, но в конце концов предъявил ей брюки.
Она решительно покачала головой.
– Но поглядите же хорошенько, – не отступал Пилон. – Вы видите только грязь и пятна. А вы поглядите, какая под ними хорошая материя! Подумайте, сеньора! Вы выводите эти пятна и отглаживаете брюки! Приходит Торрелли. Он молчит, у него дурное настроение. И тут вы показываете ему эти великолепные штаны. Посмотрите, как весело заблестели его глаза! Посмотрите, как он рад! Он сажает вас к себе на колени! Посмотрите, как он улыбается вам, сеньора! Столько счастья – и всего за один галлон красного вина!
– Штаны сзади совсем протерлись, – сказала она.
Пилон поднял брюки и посмотрел их на свет.
– Разве сквозь них можно что-нибудь разглядеть? Нет! Просто они стали мягкими и удобными. Они как раз в самом лучшем состоянии.
– Нет, – твердо сказала она.
– Вы жестоки к своему мужу, сеньора. Вы лишаете его счастья. И я не удивлюсь, если увижу, что он ухаживает за другими женщинами, не такими бессердечными. Ну, не галлон, так хоть кварту?
В конце концов миссис Торрелли не устояла, и Пилон получил свою кварту. Он тут же вылил все вино.
– Вы сбиваете цену счастья, – сказал он с упреком. – Я должен был бы получить по крайней мере полгаллона.
Миссис Торрелли была тверже гранита. Больше Пилон не получит ни капли. Пилон сидел на кухне миссис Торрелли и угрюмо размышлял: «Бессовестная ростовщица. Она задаром выманила у меня штаны Большого Джо».
Пилон с грустью вспомнил о своем друге, оставшемся там, среди дюн. Что с ним теперь будет? Если он пойдет в город, его арестуют. А что сделала эта гарпия, чтобы заслужить такие штаны? Она попыталась купить у Пилона штаны, принадлежащие его другу, за жалкую кварту никудышного вина. Пилон почувствовал, как в нем закипает гнев против нее.
– Я ухожу, – объявил он миссис Торрелли. Брюки уже висели в чуланчике за кухней.
– Всего хорошего, – ответила через плечо миссис Торрелли и отправилась в маленькую кладовку за припасами для обеда.
