В ее фантазиях Герберт рванул вниз молнию и овладел ею, Бетани, прямо тут же, в офисе. Но быть того не могло, чтобы фантазии сопровождались столь реалистичным звуковым оформлением!
Она открыла глаза: нет, никакие это не фантазии! Герберт и впрямь расстегнул молнию на брюках и укладывал ее на стол, явно собираясь…
— Герберт! — воскликнула она, облизнув пересохшие губы, и в воздухе, словно осенние листья, закружились листы бумаги.
— Вижу, в любовной беседе тебе нет равных. Диалог у нас получается очень… содержательный!
Голос Герберта дрожал от возбуждения. И Бетани, видя его мужскую мощь во всем ее великолепии, поняла, что умрет, если не получит своего.
— Повтори мое имя! — заклинал он, стягивая с Бетани трусики. Герберт уже не сознавал, где находится, и напрочь позабыл об окружающем мире в ослеплении первобытного, стихийного желания овладеть этой женщиной. — Ну же, повтори еще раз!
Срывающимся голосом Бетани произнесла заветные несколько слогов — и он рывком подался вперед. Но если Герберт обезумел, то и молодой женщиной вдруг овладело исступление. Она судорожно обняла его за шею — так утопающий хватается за протянутую руку, — и каждый долгий, размеренный толчок приводил ее все в большее неистовство.
Хью был респектабельным любовником. Он занимался сексом только под Одеялом, под защитой темноты. И никогда — при свете дня. А сейчас — страшно подумать…
— О, Герберт, — всхлипывала она по мере того, как ритм учащался. — Да! Да! Да!!!
Сжимая ладонями ее ягодицы, Герберт входил все глубже и глубже, пока оба не рухнули на стол — измученные и обессиленные.
И в это самое мгновение зазвонил телефон.
11
Бетани ни разу в своей жизни не испытывала такого унижения, как в последующие несколько часов.
Сначала им обоим пришлось слезть со стола и привести в порядок одежду. Но худшее ждало впереди. Интересно, что может быть постыднее, чем, краснея, как маков цвет, разыскивать трусики среди разлетевшихся бумаг? А потом еще в довершение «удовольствия» собственный босс извлек искомый предмет откуда-то из-под стола и демонстративно предъявил владелице.
— Ты не их потеряла?
— Да у тебя просто талант отыскивать интимные предметы женского туалета! — мстительно проговорила Бетани, вспоминая нижнее белье Даньелл.
И тут, словно выбрав самый неподходящий момент, в дверь постучали.
— Не входите! — пискнула Бетани.
Она услышала приглушенные перешептывания и с ужасом представила, о чем могла идти речь за дверью. А ведь они даже запереться не подумали!
— Любой мог войти и застать нас в таком виде!
Герберт недоверчиво покачал головой, застегивая ремень и гадая, не спятил ли он. Неужто он в самом деле только что занимался любовью с секретаршей на рабочем столе в офисе?
— А то я не знаю! — рявкнул он, вернулся к столу, собрал рассыпанные папки и с грохотом водрузил их на место.
Жест столь драматический совершенно не вязался с образом невозмутимого, рассудочного босса. А всему виной была Бетани… черт бы ее подрал!
— Я не могу здесь оставаться, — тяжело вздохнул Герберт. — Пойду пройдусь. Когда вернусь, не знаю.
Охваченный нетерпением уйти, исчезнуть, раствориться в воздухе, он едва не сорвал дверь с петель… и застыл на пороге как вкопанный. Прямо перед ним красовался роскошный букет. Герберт наклонился и извлек из цветов белый с позолотой конвертик, на котором значилось одно-единственное слово: «Бетани».
— Это еще от кого? — прорычал он негодующе. Бетани решительно выхватила конверт и прижала цветы к груди.
— Так тебе все и скажи! — ехидно отозвалась она, хотя сама не подозревала, кто бы мог прислать ей такой замечательный подарок.
Но в качестве отвлекающего средства цветы оказались как нельзя более кстати. Едва Герберт ушел, Бетани дрожащими пальцами вскрыла конверт. Внутри лежала записка.
Большое спасибо за разумный совет. Я ваш должник. С любовью, Ронни.
Цветы — голубые и синие, точно летнее небо, — благоухали на весь офис, но Бетани так и не воздала им должное. Она поставила их в вазу, надеясь, что Герберт станет ее допрашивать. Однако в тот день босс в офис так и не вернулся, поэтому Бетани забрала букет домой и продемонстрировала соседке. Джилл восхищенно захлопала в ладоши.
— Ронни Коннолли дарит тебе цветы, а ты все грустишь? Не понимаю я тебя, Бетани…
— Да я сама себя не понимаю, — убито посетовала молодая женщина.
На следующий утро Герберт на два дня улетал в Швецию. И перед самым его отъездом между ним и Бетани состоялся до крайности неприятный разговор.
— Такси прибудет в десять, — сообщила секретарша, недоумевая, отчего босс выглядит настолько измученным и понурым.
— Спасибо.
— Билеты и прочие документы в этом конверте.
Герберт неловко принял конверт из ее рук, точно бомбу замедленного действия, стараясь не встречаться с секретаршей взглядом.
— Спасибо еще раз.
— Кажется, это все.
— Да. — Герберт вздохнул. — Бетани…
— Прошу тебя, не надо, — ледяным тоном проговорила она, предвидя поток оправданий. — Терпеть не могу сочувствия!
— Нам попросту не удастся вести себя так, словно ничего не произошло.
— Естественно, — возразила молодая женщина. — Ты то и дело пропадаешь где-то. За сегодняшний день мы с тобой едва ли парой фраз перемолвились. И все равно атмосфера в офисе царит как на Северном полюсе.
— Знаю, — кивнул Герберт.
Наступила томительная пауза. Исключить Бетани из своей жизни оказалось далеко не просто. Герберт тяжело вздохнул. Даже когда он уходил из офиса куда глаза глядят, Бетани незримо сопровождала его повсюду. Он даже подумал, что, возможно, им стоит продолжать встречаться… если обстоятельства изменятся.
— Вот поэтому я и решил тебя повысить.
— Повысить? — похолодела Бетани.
— Именно. Личная ассистентка вице-президента компании вышла замуж за француза и уезжает в Лион. Для тебя эта вакансия в самый раз.
Не веря своим ушам, Бетани уставилась на босса. Все ее мечты развеялись по ветру. В глубине души она, конечно, знала, что их роман дальше завязки не пойдет, но ей казалось, что Герберт, по крайней мере, ценит в ней хорошего работника и не станет столь бесцеремонно выставлять за дверь.
— Да скажи что-нибудь наконец! — не вытерпел он.
— Что именно? Ты, наверное, ждешь, что я стану рассыпаться в благодарностях за то, что ты перекраиваешь мою жизнь, даже не удосужившись спросить моего мнения? За то, что уступаешь меня человеку, с которым я двумя словами не обменялась?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
