Несколько секунд он всматривался в меня пьяными глазами, но потом они округлились от ужаса, и он весь затрясся, так что я понял, что мормон меня узнал. Он побагровел и отступил на шаг. Я заметил, что на лбу у Дреббера выступил пот, было даже слышно, как у него застучали зубы. Тут я привалился спиной к двери и рассмеялся, громко, от души. Я всегда подозревал, что месть будет сладкой, но не думал, что испытаю при этом такую радость.
«Пес поганый! – сказал я ему. – Я за тобой гонялся от Солт-Лейк-Сити до Санкт-Петербурга, но тебе всегда удавалось уйти. Теперь этой игре пришел конец, потому что кто-то один из нас не доживет до следующего дня».
Дреббер все отходил от меня, когда я говорил, и по его лицу я понял, что он считает меня сумасшедшим. А я тогда и был сумасшедшим. В висках у меня как будто отбойный молоток барабанил. Если бы из носа у меня не пошла кровь, меня точно хватил бы удар.
«Что ты теперь думаешь о Люси Ферье?! – воскликнул я, закрыл дверь и помахал у него перед носом ключом. – Ты долго ждал расплаты, но ее час наконец настал».
У этого труса задрожали губы, когда я говорил. Он стал бы умолять о пощаде, если бы не знал, что это бесполезно. «Тыубьешь меня?» – промямлил он. «Никакогоубийства не будет, – ответил я. – Разве убить бешеную собаку – это убийство? Разве в тебе проснулась жалость, когда ты оттаскивал мою бедную невесту от отца, убитого у нее на глазах, чтобы бросить в свой мерзкий гарем?» – «Я не убивал ее отца!..» – закричал он.
«Но ты погубил несчастную девушку, – перебил его я и ткнул ему в нос коробочку. – Пусть Господь Бог рассудит нас. В одной таблетке смерть, в другой – жизнь. Выбирай и глотай. Я проглочу вторую. Посмотрим, есть ли в этом мире справедливость, или все зависит от случайности».
Дреббер отшатнулся и начал упрашивать о пощаде, пока я не приставил к его горлу нож. Только тогда он подчинился. Я проглотил вторую таблетку, и мы минуту, или даже больше, стояли и молча смотрели друг на друга, не зная, кому из нас суждено умереть, а кому – остаться в живых. Никогда я не смогу забыть, как изменилось его лицо, когда он почувствовал боль. Я захохотал и поднес к его лицу обручальное кольцо с пальца Люси. Все произошло буквально за секунду, потому что действие алкалоида почти мгновенно. Дреббер скривился от боли, выбросил вперед руки, покачнулся, потом захрипел и повалился на пол. Я перевернул его ногой и приложил руку к груди, чтобы услышать, не бьется ли его сердце. Сердце не билось. Он умер!
У меня из носа текла кровь, но я не обращал на это внимания. Не знаю, почему я решил что-то написать ею на стене. Может быть, мне тогда показалось, что это запутает полицию. Мне было так хорошо и легко. Я вспомнил, что в Нью-Йорке как-то нашли труп одного немца, над которым было написано «RACHE». Тогда все газеты писали, что в его убийстве, наверное, замешаны тайные организации. Ну, я и решил, что то, что поставило в тупик ньюйоркцев, должно поставить в тупик и лондонцев. Поэтому я обмакнул палец в собственную кровь, нашел удобное место на стене и написал то же самое. Потом я вышел из дома и направился к своему кебу.
Погода была такая же ужасная, и вокруг по-прежнему никого не было. Я уже отъехал на какое-то расстояние, когда опустил руку в карман, в котором всегда носил колечко Люси, и обнаружил, что его там нет. Меня точно молниейударило, ведь это была единственная вещь, которая осталась у меня в память о ней. Я решил, что, наверное, оно выпало из кармана, когда я наклонялся над Дреббером, развернул лошадь и поехал обратно. Остановился на соседней улице и ринулся к дому… потому что готов был пожертвовать всем чем угодно, только бы вернуть кольцо. Так вот, подбежал я к воротам, а мне навстречу выходит полицейский. Пришлось мне притвориться пьяным в стельку, чтобы он ничего не заподозрил.
Вот так Енох Дреббер встретил свою смерть. Мне оставалось только сделать то же самое со Стэнджерсоном, чтобы поквитаться за Джона Ферье. Я знал, что Стэнджерсон дожидается своего дружка в «Холидей», поэтому весь день крутился вокруг гостиницы, но он так и не вышел. Наверное, он что-то заподозрил, когда Дреббер не приехал, как они договаривались. Этот Стэнджерсон всегда был хитрой лисой, но думая, что он сможет спастись от меня, если не будет выходить из дому, он глубоко ошибался. Я скоро выяснил, где окно его спальни, и на следующее утро, очень рано, когда только-только начало светать, взял одну из лестниц, которые лежали на заднем дворе гостиницы, приставил к стене и влез в его номер. Я разбудил Стэнджерсона и сказал, что настало время расплатиться за жизнь, которую он отнял много лет назад. Я описал ему, как умер Дреббер, и тоже предложил выбрать одну из таблеток. Но, вместо того, чтобы воспользоваться шансом, Стэнджерсон вскочил с кровати и вцепился мне в горло. Защищаясь, я ударил его ножом в сердце. Все равно он бы умер, потому что судьба никогда не позволила бы ему выбрать безопасную таблетку.
Мне мало что остается добавить, да и устал я сильно. Я еще день-два поработал, собираясь скопить деньжат, чтобы вернуться в Америку. Я стоял без дела во дворе, где наши ребята отдыхают и чистят кебы, когда туда прибежал оборванный мальчишка и спросил, есть ли здесь извозчик по имени Джефферсон Хоуп, его кеб, мол, заказан по адресу Бейкер-стрит 221-Б. Я ничего такого не заподозрил и поехал по указанному адресу, зашел в дом, и в ту же секунду вот этот молодой человек защелкнул у меня на руках стальные браслеты и меня упаковали, как теленка. Вот и вся история, джентльмены. Вы можете называть меня убийцей, но я считаю себя таким же вершителем правосудия, как и вы.
Рассказ Хоупа был таким захватывающим, и говорил он так увлеченно, что все поневоле притихли и не прерывали его вопросами. Даже у профессиональныхдетективов, которые знают все о природе преступлений, история этого человека вызвала немалый интерес. Когда он замолчал, на несколько минут воцарилась тишина, лишь Лестрейд шуршал карандашом, внося последние заметки в свою записную книжку.
– У меня остался лишь один вопрос, – наконец заговорил Шерлок Холмс. – Кто ваш помощник, который приходил за кольцом по моему объявлению?
Наш пленник лукаво подмигнул моему другу и сказал:
– Я могу раскрыть все свои секреты, но не стану подставлять других. Увидев в газете ваше объявление, я подумал, что это может быть ловушка, а может быть, и правда кто-то нашел мое колечко. Один мой товарищ вызвался сходить и выяснить это. Думаю, вы не станете спорить, что он провел вас довольно ловко.
– Несомненно, – искренне согласился Холмс.
– Ну что ж, джентльмены, – серьезно сказал инспектор. – Мы обязаны действовать в рамках закона. В четверг задержанный предстанет перед судом, ваше присутствие также обязательно. Ну а пока он посидит у меня.
Инспектор позвонил в колокольчик, и двое полицейских вывели Джефферсона Хоупа из кабинета. Мы же с Шерлоком Холмсом вышли из участка, взяли кеб и поехали обратно на Бейкер-стрит.
Глава VII
Заключение
Всех, кто принимал участие в этом деле, предупредили, что слушание состоится в четверг, но, когда четверг наступил, нам так и не пришлось давать показания. Судия более высокой категории взял дело в свои руки, и Джефферсон Хоуп предстал перед судилищем более строгим и справедливым, чем любой людской суд. Вечером того же дня, когда Хоуп был схвачен, его аневризма лопнула, и наутро его нашли на полу камеры мертвым. На лице его застыла счастливая улыбка, как будто, умирая, он думал о том, что прожил жизнь не зря и полностью исполнил свое предназначение.
– Его смерть станет ударом для Грегсона с Лестрейдом, – заметил Холмс, когда мы вечером следующего дня обсуждали это дело. – Теперь им не удастся выставить себя героями.
– Не понимаю, какое они вообще имеют отношение к его задержанию, – пожал плечами я.
– К сожалению, совершенно не важно, что ты сделал в этом мире, – горько вздохнул мой товарищ. – Важно то, что о тебе думают люди. Но ничего, – помолчав, уже более веселым тоном добавил он. – Я рад, что столкнулся с этим делом. Это лучшее из дел, которые мне приходилось распутывать. Хоть оно и было чрезвычайно простым, я вынес для себя несколько бесценных уроков.
– Простым! – поразился я.
– Да, вряд ли его можно определить как сложное. – Мое удивление, похоже, позабавило Шерлока Холмса. – И доказательством его простоты служит то, что я без посторонней помощи, применив лишь самые обычные методы дедукции[78], сумел задержать преступника в течение трех дней.
– Да, действительно, – не мог не согласиться я.
– Я вам уже объяснял, что чем необычнее кажется дело, тем проще его раскрыть. Распутывая подобные дела, главное – суметь представить себе причинно-следственные связи в обратном порядке. Это весьма действенный метод, и весьма несложный, но им мало кто пользуется. В повседневной жизни полезнее продумывать события наперед, поэтому метод обратного продумывания забывается. На каждого человека, способного мыслить аналитически, приходится пятьдесят таких, кто мыслит синтетически.
