потому что они повторяются раз за разом.
Сильные руки укладывают меня назад, и кто-то открывает мои веки принудительно принося новую острую боль и резь. Яркая вспышка врывается в зрачок и доходит до самого мозга, словно ковыряет в нем.
– Ааа, больно. Мне больно. Позовите моего мужа. Где Орхан? Что вы делаете?
Со вторым глазом творят тоже самое. Зрение расфокусировано. Я вижу лишь белое полотно, которое иногда смещается и прыгает.
– Не трогайте меня. Орхан…
– Далия, успокойтесь. Вы меня слышите? Успокойтесь. Вы в больнице. Вам нужно прийти в себя, – слышу женский голос около меня. Откуда-то сбоку звучит.
– Нет, не трогайте, – чувствую пульс, стучащий в ушах, и резко бросает в жар, а приборы вновь начинают пищать, но я их перестаю слышать, потому что сознание снова ускользает.
* * *
Просыпаюсь от того, что у меня стягивает щеки так, что невозможно пошевелить языком. Будто жидкость выкачали из меня. В горле ужасно болит.
Хочу пошевелиться, но не выходит. Сил нет ни на что. Сознание очень мутное.
Приоткрыв глаза, ощущаю, как тут же те начинают слезиться, потому я их просто закрываю обратно.
Несмотря на то, что я совершенно не могу сфокусироваться ни на чем, я думаю лишь об Орхане.
В памяти какие-то осколки, но я даже не пытаюсь сейчас их сложить в единую картинку.
Мне удается приподнять руку, и я чувствую, как в ней что-то есть. Не понимаю, как это объяснить, но, когда я тяну ее к лицу в ней что-то натягивается. Или я тяну ею нить.
«Всевышний, помоги мне!»
Снова попытка и с пальца указательного с щелчком что-то срывается, а после откуда-то сбоку начинает трещать истошным «пип-пип-пип». Это действует на нервы, и голова начинает болеть. Хочется сжаться в комок и закрыть уши.
– Госпожа, Далия, отлично, что вы проснулись, – заговорил вдруг женский голос. – Начинаем открывать глаза и потихоньку возвращаться к жизни.
– Кто… – голос хрипит так, словно изо рта сыпется песок. Пересохшие губы трескаются, а я даже облизнуть их не могу, язык сухой и липнет к ним. – Кто вы?
Медленно приоткрываю веки и преодолеваю слезы, а также дискомфорт не закрываю их вновь.
«Больница», – проносится в голове и нахлынивает паника. Страх не за себя, потому что я жива.
За него.
Орхан. Я помню его лицо.
Что произошло?
Что произошло?
Поднимаю дрожащую руку вытереть слезы и вижу обручальное кольцо.
Значит не приснилось.
Конечно, не приснилось.
– Орхан… – шепчу еле слышно, потому что горло вновь хватает сухим спазмом, и я захожусь в кашле. – Мой муж, – произношу откашлявшись.
– Он тут и очень ждет встречи с вами. А сейчас придет врач и проведет осмотр, – женщина по-доброму улыбается и настраивает приборы стоящих рядом аппаратов, капельницу, меняя бутылек с лекарством.
– Почему он не может быть здесь?
– Потому что здесь стерильное помещение. Сюда нельзя посторонним входить. Вы недавно перенесли операцию. Постарайтесь успокоиться, вам это вредно и крайне нежелательно.
– Операцию? Мне сделали операцию на сердце?
Она не успевает ответить в палату входит мужчина.
Задает разные вопросы. Осматривает голову, чем вызывает ужасную боль, которая проходит только после укола через десять минут.
– Итак, Далия. Постарайтесь успокоиться и вспомнить, что произошло? Что вы помните последнее перед пробуждением?
– Я… – стараюсь напрячь память, но у меня будто серый экран включен. Только лицо Орхана вижу и… – Звук шин. Да да, это звук, когда тормозит машина. Скрежет.
– Значит, была авария?
– Не знаю. Я помню, что видела Орхана, – мужчина начал что-то записывать быстро, а я вновь предприняла попытку вспомнить, но все тоже самое было, а прибор вновь запиликал.
– Далия, успокойтесь. Мы с вами просто разговариваем.
– Я просто переживаю за своего мужа. Где он? Я помню, что видела последним его и темнота, это все воспоминания. И если была авария, то…
– Вы сейчас уже начинаете додумывать. Нам это не нужно. Мозг может обмануться этими «воспоминаниями» и записать их как правдивые вычеркнув те, что нам важны. Ваш муж в порядке. Он в основном коридоре. Пока вы здесь, я не могу пропустить к вам никого. Здесь посещения запрещены. Сейчас мы вас понаблюдаем и запишем результаты, а после если убедимся в хороших прогнозах, переведем в палату другого отделения, и вы сможете увидеть своего мужа.
– Орхан не пострадал? Если это была авария то, просто скажите, что с ним все в порядке. Мне этого будет достаточно.
– Далия все живы и здоровы. Сейчас вам стоит подумать немного о себе.
Молчаливо соглашаюсь с врачом и начинаются какие-то манипуляции.
Многое мне знакомо, типа томографии. Куча вопросов. Небольшие перекусы и так же мало воды, потому что ощущалось подташнивание постоянное.
В итоге я просто уснула, лежа под капельницей, а проснулась уже в другом месте. Видимо перевели.
Кровать была оборудована барьерами и на каждом что справа, что слева было по красной кнопке, вызова медсестры. Нажала и стала ждать. Потому что при попытке встать я поняла, что мне это неподвластно сделать самой.
За окном было светло, но понять как долго я спала, так и не смогла.
В палату вошла уже другая девушка.
– Здравствуйте, Далия. Как вы себя чувствуете. Какие-то жалобы? Боль?
– Здравствуйте. Нет. Я просто хотела в туалет. У меня не получается встать, а пользоваться приспособлением… Простите, но я не хотела бы.
– Понимаю. Я вам помогу, но при малейшем недомогании, вы не молчите, а сразу говорите мне.
– Спасибо.
Преодолевая и ломоту в теле и головокружение, я справилась в итоге и со стыдом. Немного смочила губы водой и легла снова.
– Как вас зовут?
– Райя.
– Райя, скажите, мой муж. Я хотела бы его увидеть. Он здесь?
– Да. Врач сказал, как только вы проснетесь, я могу его пропустить к вам, но ненадолго.
– Спасибо. Большое спасибо. Позовите пожалуйста его.
Подняв одну руку, я попыталась пригладить волосы, но наткнулась на повязку.
– Скажите, а операция была на голове, мне что остригли волосы?
– К сожалению пришлось убрать волосы с левой стороны, так как удар пришелся на височную часть. В Европе так носят женщины прически, поэтому брить полностью вас не стали.
– Я поняла, спасибо.
– Вы хорошо выглядите, не переживайте, – она улыбнулась и поспешила выйти из палаты.
Я отвернулась к окну и считала каждую секунду. Кажется, что прошла вечность нашей разлуки и сердце сжалось от тоски по нему.
По моей просьбе верх кровати совсем чуть-чуть приподняли, поэтому дверь и входящих людей мне было хорошо видно сразу.
Как только ручка стала опускаться, я замерла в ожидании. Но
