— Оно может не поддаваться расшифровке — так же, как сообщения центаврян. Даже если ты найдёшь простые делители, это ещё не значит, что сообщение обретёт смысл. Я хочу сказать, что вопреки всему, что я говорила до сих пор, может оказаться, что Джош всё же покончил с собой по личным мотивам, и сообщение инопланетян здесь совершенно ни при чём.
— Может быть, — согласился Кайл. — Или, возможно, сообщение складывалось в пиктограммы, которые по случайному совпадению имели смысл только для Ханекера. — Он ткнул пальцем в сторону постера с картиной Дали. — Может, он украл деньги из ящика для пожертвований в своей церкви, а пиктограмма почему-то выглядела как Иисус на кресте, или что-то подобное. И свела его с ума.
— И в этом случае тебе, как атеисту, ничто не угрожает.
Кайл пожал плечами.
— Возможно, тебе нужно это сделать, — сказала Хизер. Потом понизила голос. — В конце концов, если Бекки…
Кайл кивнул.
— Если Бекки подаст на меня в суд и я потеряю всё, чем владею, будет здорово иметь побочный источник доходов.
Хизер некоторое время молчала.
— Мне нужно идти, — сказала она после паузы.
Кайл поднялся.
— Спасибо, что зашла, — сказал он.
Хизер невесело улыбнулась и ушла.
Кайл вернулся в своё кресло и задумался. Существует ли что-нибудь — хотя бы что-то — что, будучи ему рассказано, заставило бы его покончить с собой?
Нет. Нет, конечно же, нет.
Разве что…
Он содрогнулся.
Да, была одна вещь, которая, если бы кто-то ему её рассказал, и правда заставила бы его наложить на себя руки, как это сделал много лет назад бедолага Джош Ханекер у чёрта на куличках.
Доказательство того, что это у него, а не у Бекки, ложная память о том, что на самом деле происходило в её детстве.
16
Хизер вернулась в лабораторию Пола Коменски под вечер следующего дня. Маленький робот всё ещё трудился, однако уже заканчивал третий и последний лист субстрата.
— Осталось буквально несколько минут, — сказал Пол, выходя поприветствовать её.
Хизер вспомнилось предостережение о том, что не следует доверять оценкам временны́х затрат, сделанным инженерами.
— Хорошо.
Словно чувствуя необходимость продемонстрировать, что до завершения работы осталось вовсе не настолько долго, Пол указал на две большие коробки, которые и вправду были почти заполнены маленькими прямоугольными кусочками раскрашенного субстрата.
Хизер подошла к ним и взяла первые две плашки. Она соединила их; они держались довольно крепко.
Робот издал что-то вроде электронного чириканья. Хизер обернулась — она стояла у него на пути. Она отошла в сторону, и робот подкатился ко второй коробке, опустил в неё плашку, затем издал другую серию звуков и остановился.
— Готово, — сказал Пол.
Хизер подняла одну из коробок. Она весила, должно быть, не меньше двадцати кило.
— Вам понадобится помощь, чтобы отнести всё это к себе в офис, — сказал Пол.
Она определённо была бы благодарна за помощь, но она и так перед ним в долгу. Или, если не кривить душой, она уже задолжала перед ним настолько, насколько нашла возможным. Вчера ей было хорошо в его компании, но после было не по себе — а сейчас уже почти время ужина, и она знала, что дело не ограничится тасканием коробок по кампусу.
— Нет, я сама справлюсь, — сказала она.
Хизер показалось, что Пола её ответ разочаровал, но он без сомнения умел читать знаки; в университетской среде без этого не выжить, что бы там ни говорил тот парень из антропологии — Бентли, Бейли или как его там.
Но потом Хизер снова повернулась к своим двум коробкам. Она умрёт, если попытается дотащить их по такой жаре до Сид-Смит. На самом деле ей и правда нужна помощь.
— С другой стороны… — сказала она.
Пол обрадовался.
— Да, — сказала Хизер. — Да, я была бы благодарна за помощь.
Пол поднял вверх указательный палец в знак того, что вернётся через минуту. Он вышел из лаборатории и вскоре вернулся, катя перед собой две ручные тележки. Ему было немного неудобно: тележки норовили разъехаться в равных направлениях. Хизер подошла ему помочь. Их руки ненадолго коснулись друг друга, когда она взялась за ручки одной из тележек.
— Спасибо, — сказала она.
Пол улыбнулся.
— Не за что.
Толкая свою тележку перед собой, он подсунул её нижний край под коробку, а потом налёг на ручки, наклоняя тележку назад так, что коробка скользнула по металлической раме к её задней части. Хизер повторила его манёвр со своей тележкой и второй коробкой.
Пол снова поднял палец вверх.
— Вам понадобится запас зажимов и скоб, если вы хотите соединить свои квадраты в кубы. — Он достал ещё одну коробку — похоже, он приготовил её заранее — и положил её сверху на свою тележку.
— Здесь также есть пара держателей для стекла. — Он открыл коробку и достал оттуда устройство и присоской с одной стороны и чёрной рукояткой с другой. — Видели такое раньше? Их используют для работ с листовым стеклом, но вам они пригодятся, чтобы ворочать большие панели после того, как вы их соберёте.
— Спасибо, — снова сказала Хизер.
— Вы, конечно, знаете, что у настоящего тессеракта только двадцать четыре грани?
— Что? — воскликнула Хизер. Не могла она так фундаментально облажаться. — Но Кайл сказал…
— О, когда он развёрнут, то граней двадцать восемь, но когда его складываешь, то они накладываются одна на другую и остаётся двадцать четыре. Нижняя грань накладывается на верхнюю, боковые кубы уходят внутрь и так далее. Но, разумеется, практически сложить его никак нельзя. — Он помолчал. — Ну что, поехали?
Хизер кивнула, и они отправились в путь, толкая перед собой тележки.
Конечно, когда они дойдут до её офиса, она может просто сказать «спасибо», и он уйдёт, но…
Но двадцать восемь сотен плашек! Она одна будет их собирать целую вечность.
Пол наверняка согласится помочь, и…
Нет. Нет. Она не может его об этом просить, не может больше находиться в его обществе. Сперва нужно всё решить с Кайлом.
Но….
Но как решить? Как она может быть уверена? А если она не будет знать точно, не будет ли она сжиматься каждый раз, как Кайл её касается?
Когда они пробирались по Сент-Джордж, она взглянула на Пола.
Его руки охватывали обрезиненные ручки тележки. Красивые руки, сильные. С длинными пальцами.
— Знаете, — сказала Хизер, — если у вас найдётся свободное время, мне бы не помешала помощь со сборкой всех этих плашек.
Он посмотрел на неё и улыбнулся — у него была по-настоящему хорошая улыбка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
