– Похоже, нет правила без исключений, – ответил Оуэн. – К тому же мы ведь в их царстве.
– Тогда иди и делай, что обязался, – оборвала его Зельза, потемнев лицом, – даже если этот несчастный глупец был прав и ты принесешь этим проклятие всему человеческому роду.
– Я дал слово, – упрямо повторил Оуэн. – К тому же… хоть он и великий волшебник, но я не думаю, что дело тут в нем одном. В древние времена существовали великие тираны, но человечество пережило их. Человек свободен, пока готов сражаться, и становится рабом, если сложит оружие при жизни. Мне не верится, что это приведет к столь жутким последствиям, но… если все это правда, нам останется только сражаться.
Кайтай содрогнулся.
– Ты уже говорил… у нас нет выбора. Иди, друг, и постарайся вернуться живым.
Оуэн осторожно снял мешок с седла и вытащил квадратную черную шкатулку, держа ее двумя руками. Сейчас она была намного тяжелее прежнего и стала горячей. Казалось, в ней бурлит какая-то новая, удивительная жизнь. Оуэн поглядел на нее и легонько постучал по крышке.
– Не забудь свое обещание, чародей, – сказал он. – Пошли.
И Оуэн пошел по длинной лестнице к храму, неся череп колдуна к его дому.
16
Изнутри огромное здание представляло собой куполообразное, украшенное колоннами сооружение, подсвеченное голубым светом. Вдоль стен, в нишах, стояли крупные, больше человеческого роста, изображения мужчин и женщин, вырезанные из темного камня: горбоносые, гордые лица, похожие друг на друга, как люди одного клана. И на каждом была печать власти и превосходства: это были явно портреты – они казались живыми даже в камне.
В самом центре круглого сооружения была плоская каменная платформа, а в ней открывалось круглое отверстие диаметром в три человеческих роста – будто огромный колодец. Оттуда поднимались прозрачные голубоватые испарения, запах которых поразительно напомнил Оуэну что-то. Но что именно, он не мог понять.
Высоко над отверстием на цепях висел круглый диск из серебристого металла. Он, видимо, служил крышкой. Над колодцем молча и недвижно стояли несколько человек в темном и ждали.
Кроме них в этом храме никого не было: ни верующих, если это место вообще предназначалось для молитв, ни стражи – только эта горстка безмолвных фигур. Оуэн долго шел к платформе неся перед собой шкатулку. Наконец он шагнул на возвышение, остановился и посмотрел на стоящих перед ним людей.
И тогда один из них откинул капюшон и с усмешкой взглянул Оуэну в лицо черными, глубоко посаженными глазами. Это был Саймон.
– Бог-счастливчик! – Оуэн удивленно уставился на ученика волшебника, осторожно поставив шкатулку на пол – выпрямился, потирая затекшие руки. – Твой покойный хозяин – тяжелая ноша, – улыбаясь, сказал он. Как же ты долетел сюда, мой проворный друг, и почему, сто тысяч чертей, ты не показал нам этот трюк чуть раньше, дабы нам не приходилось с такими трудами добираться сюда?
Рот Саймона растянулся в улыбке.
– Смело, очень смело, – одобрительно сказал он. – Ну да, ведь Мирдин Велис умел выбирать людей. Решителен, глуповат… и держит слово. Оуэн из Маррдейла, на свете мало что может удивить меня, но твое путешествие и вправду изумляет. Забраться так далеко… зная, что несешь гибель всем себе подобным, и сделать все практически даром.
– Тем не менее я уже здесь, – сказал Оуэн.
– Это верно, – кивнул Саймон, – ты здесь. Хозяин никогда бы не доверил эту задачу мне, потому что хорошо знал меня к моменту… своего перевоплощения. Но он уже не мог уничтожить меня, равно как не может и сейчас, ибо во многом я сравнялся с ним, хотя, боюсь, не во всем. Только один человек на свете мог выполнить эту задачу – ты, Оуэн. Нельзя было осуществить ее и с помощью колдовства: череп должны были отнести человеческие руки. Но я надеялся, что ты погибнешь в пути… или пожертвуешь своей жизнью во спасение человечества и разобьешь череп в куски.
– Я думал, ты служишь Мирдину, Саймон, – ответил Оуэн. – Ты что, нарушил обет ученичества?
– У чародеев не принято придерживаться буквы соглашения, – сказал Саймон. – Мой договор с ним выполнен, и с этим покончено. А сейчас… я пришел взять то, чем владел он. Но с другой целью. Я хочу быть живым, а не тенью. Мне не нужна власть над людскими жизнями. Я не питаюсь, как он, и мне не нужны человеческие стада. Те, что обитают сейчас под землей, уже очень скоро не будут в состоянии защитить свои владения. А я терпелив. Я пришел, чтобы дождаться их конца и получить то, чего я хочу. – Саймон вздохнул и качнул головой.
– Тогда я тебя разочарую, – ответил Оуэн. – И прости, но и в моих планах – остаться живым. Как я понимаю, эта дымящаяся дыра и есть вход туда, куда мне нужно. А ты со своими мрачными приятелями хочешь преградить мне дорогу?
– Это жрецы, и они боятся меня так же, как и своих здешних хозяев, – сказал Саймон. – Они не станут мешать тебе, да и я не смею. Пока в твоих руках эта ноша, я не в силах причинить тебе вреда. Но послушай: уничтожь череп. Я подскажу тебе как. Лезвие твоего топора украшено серебром, – этого достаточно. Нужно только ударить…
– Что ж, мой проворный дружок, сегодня ты третий, кто попросил меня об этом. – Оуэн усмехнулся и покачал головой. – Нет, клятвопреступник, я сдержу свое слово.
– Он обещал освободить тебя от мучительных снов, – теперь уже с волнением заговорил Саймон, – и избавить от преследования Гончих Псов. И то и другое могу и я. Я сделаю все это, и богатство…
– А что до богатства, то в лавке ювелира в Мазайне меня ждет сумма, равная стоимости хорошего участка земли, – просто ответил Оуэн. – Я ни на минуту не сомневаюсь, что ты способен снять с меня оба заклятья и сделать еще что-нибудь в этом роде. Но я дал слово и ни за какую цену не откажусь от него.
Некоторое время Саймон молча смотрел на него. Потом развел руками:
– Что ж, как хочешь. Но я скажу тебе то, за что ты будешь мне благодарен и что можно использовать против Мирдина Велиса. Он не обманет тебя, но постарается сделать тебя вриколом, и тогда ты навсегда останешься его рабом. Но ты служил ему. А у волшебников есть закон, запрещающий причинять зло тем, кто оказывает им определенные услуги. Он вынужден будет подчиниться этому закону: теперь он никогда уже не сможет ни убить тебя, ни держать в плену. И никто из его подданных не посмеет сделать это.
– Смотри-ка, какую хорошую вещь ты сказал мне, – обрадовался Оуэн, – я заметил его странные вкусы в еде еще во время путешествия по морю, и я рад, что ему запрещено меня трогать. Ну а теперь позвольте…
Он взял шкатулку и пошел к краю ямы. Внизу он увидел винтовую лестницу и пугающе знакомый яркий свет: сверкающая бездна раскрылась перед ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
