Еще извиняться придется, — выдает друг.
— Так сели, успокоились и давайте поговорим, — разводит нас тренер в разные края комнаты, прям как на ринге, — Андрей, вначале ты, почему пропал на неделю? Не отвечаешь на звонки? Когда приходили Илья с Михой их какая-то баба послала и сказала что тебя нет. Ты что творишь? У тебя бой скоро.
— Михалыч, давай ты сейчас уйдешь, а мы тут сами разберемся, — пытаюсь спровадить тренера.
— Видел я уже ваши разборки. Выкладывай давай, — требует он.
— Что, Саня, так захотелось мою девушку себе присвоить. Что как только я за дверь, так ты сразу же на подхвате. И долго она ломалась? У тебя смотрю быстрее ее в постель получилось затащить.
— Ты что несешь? Какая постель? — делает удивленные глаза бывший друг, будто ничего не было.
— Я видел ваши фото. Не надо мне сейчас врать, — психую я и с вызовом смотрю в глаза. Михалыч стоит рядом и боится, что я сорвусь, а я уже в шаге от того, чтобы размазать по стенке эту мразь.
— Что ты мог видеть, если у нас ничего не было? Что было на фото?
— Как вы обнимались посреди лагеря. Как ты прижимал ее. Этого мало?
— Ну ты и дебил, Волк, — заявляет Саня, — ты только по тому что я обнимал Арину сделал такие выводы? Я не думал, что у тебя так плохо с головой.
— Ты издеваешься? — еще больше злюсь.
— А знаешь почему я обнимал ее? — меня начинает колотить от его слов, но я даю договорить, — потому что она узнала про наш спор и никак не могла успокоиться. Девчонка рыдала по тебе, а я пытался объяснить что мы идиоты поспорили по глупости, а теперь у тебя с ней все серьезно.
— Какой спор? — пытаюсь вспомнить я, — как она узнала?
— Ей подружка рассказала, видно подслушав наш разговор. Арина пыталась поговорить с тобой, но ты был занят. Она пришла ко мне, а я, уж прости, не мог ей соврать. Я думал вы поговорите и она поймет, но судя по тебе, все не так хорошо, как хотелось бы.
Пытаюсь переварить все то, что сейчас услышал. Но мой мозг после недельного запоя все еще плохо соображает. Обессиленно падаю в кресло и вспоминаю то, что видел на фото. Сейчас впервые пожалел, что разбил телефон. А на фото и правда было видно только объятия. Никаких поцелуев или чего-то подобного не было. А если Арина действительно была сильно расстроена, то я понимаю друга, который просто хотел утешить девушку. Хотя у меня даже то, что он к ней просто прикасался, вызывает ревность.
Теперь становится понятен смысл ее сообщения, когда она поздравила меня с победой, а я даже не понял с какой. И когда в комнате в последний раз сказала, что это всего лишь глупая игра. Какой я идиот, приехал тогда и еще наорал на нее. Видел же этот потухший взгляд. Ну почему не смог просто нормально поговорить? Я просто осел.
— Пошли на кухню. Там поговорим. У тебя еда есть какая-то? Или ты не просыхал все это время? — вырывает меня Михалыч из моих самобичеваний, — А то мы с самолета сразу к тебе.
Только сейчас вспоминаю, что они улетали на бой, а я даже не поинтересовался результатом.
— Саня, прости меня, — тяну руку другу, — как прошел бой?
— Победа в четвертом раунде нокаутом, так что ничего интересного. У тебя тут веселее.
Мы крепко обнимаемся. И я осознаю как же стало проще дышать от осознания того, что друг меня не предавал, а наоборот спасал, как мог ситуацию.
Проходим на кухню. Михалыч принимается хозяйничать и удивляется откуда у меня столько домашней еды. Кратко поясняю, но их похоже мой ответ не устраивает.
— Я так понимаю, на счет Арины ты настроен серьезно, — не спрашивает, а утверждает тренер, — она девочка правильная и других баб в доме точно не потерпит. Так что завязывай с этим.
— Да я все понимаю. И доходчиво объяснил Кристине больше здесь не появляться, — отмахиваюсь я.
— У тебя через две недели бой. И ты должен быть в форме. Ты об этом помнишь? — начинает серьезный разговор Михалыч.
— Это же проходной бой, так что все будет нормально.
— Не нужно недооценивать соперника. Это отборочный этап и тебе нужна стопроцентная победа. Поэтому быстро нужно решать личные проблемы и полноценно возвращаться в зал, чтобы ничто не мешало сосредоточиться на бое.
— Я постараюсь, — отвечаю серьезно. Михалыч мне как отец и я не могу его подвести.
— Тогда я поехал. Надеюсь, что больше глупостей не натворите? Приглядывай тут за ним, — это уже Сане говорит, — а за Арину тебе самому морду начистить хочется. Лучше оставь девчонку в покое, если не готов к серьезным отношениям. Пострадает сейчас и забудет. Не ломай ей жизнь.
— Все будет хорошо. Не обижу больше, — заверяю тренера и закрываю за ним дверь.
Саня остается у меня и я ему подробно рассказываю про фото и свою поездку в лагерь, где нагрубил Арине. Жаль нет телефона, чтобы проверить с чьего номера были отправлены фото, но мы оба сходимся во мнении, что это скорее всего "подруга Ира". Не зря она мне так не нравилась.
Прошу у Сани телефон и пытаюсь дозвониться до своей малинки. Сам еще не знаю, что скажу ей и как буду вымаливать прощение. Очень надеюсь, что она хотя бы выслушает меня. Но абонент не доступен.
Где же ты моя девочка? Как мне к тебе подступиться?
Едем с Саней покупать мне новый телефон. Я еще не в том состоянии, чтобы сесть за руль. Быстро покупаю телефон и новую симку, потому что моя безнадежно испорчена. Вбиваю в телефон номер Арины. Хорошо, что у Сани он сохранен. Набираю номер и наконец-то слышу гудки.
Сердце срывается в галоп и готово вырваться из груди. Я даже не подготовился, что скажу ей. Главное, услышу родной голос.
— Слушаю, — спокойный голос Арины.
— Арина, здравствуй, — говорю севшим голосом, — нам очень нужно поговорить. Можно я подъеду? Скажи только куда.
