Мы каждый день ходили после школы в кинотеатр «Форум» и смотрели все равно что. Я шептала Жене на ухо:
– Мне с тобой скушно, мне с тобой спать хочется!
Женя отбивал шутку:
– А мне с тобой не скушно, но спать все равно хочется!
Я рассказывала ему про всех своих ухажеров, которые были до него. Он с удовольствием слушал и страдал. Я заводилась и рассказывала уже подробности. Он полуплакал, но мужественно дослушивал до конца. Мне нравилось его мучить, потому что он не мучил меня. Это лучше, чем наоборот.
Страдания рождали в нем вдохновение. Он посвящал мне стихи. По сей день я помню их наизусть:
В бессонной тишине, в ночи тугой неволи,Ты снишься, снишься мне в неясном ореоле.Светла, как небеса, а сзади светит солнце —Такие чудеса приносит мне бессонница.Едва глаза сомкнул – и снова чудо кажется:В тебе я потонул, и с явью ты не вяжешься.Истерзанность уходит к неведомому берегу,И в тысячу мелодий я опускаюсь бережно.Никто нас не неволит, и ты ведешь меняСквозь бешеные боли к святилищу огня.Все то, что время скрыло, ты мне напомнишь вскоре,И мы уедем в сны, на золотое море.Нас встретит влажный воздух и теплый небосвод,И солнце влажным воском нас обратит в тепло,Истаем, испаримся и уплывем в моря,Любовь не повторится – такая, как моя.Но ведь сейчас мы вместе и оговорок нет,Давай любить сильнее – вперед, к огню, на свет!
Глава 5. Первый пошел…
Все начало рушиться в один плохой день.
Утром до школы мне позвонила рыдающая Динара:
– Никиту арестовали!
Я первым делом вскинулась – где рукопись? Но рукопись я отдала Динаре еще месяц назад. Даже Женьке не сказала про «самиздатовскую» литературу. Хотя он бы тоже никого не сдал.
– Как это случилось?
Динара плакала и приговаривала: «Что же делать? Что теперь делать?»
– Будет суд, ему грозит статья… что-то про антисоветскую пропаганду, а потом мне сказали: его как диссидента вышлют за сто первый кэмэ… – заученно объяснила Динара.
– Клянусь, никому рукопись не давала… – отчиталась я уверенно.
– Он давал стольким, что теперь и не узнать… Какая разница? Главное, что я беременная… И уже поздно делать аборт.
Я чуть на пол не села. Ничего себе новости…
– Как беременна?
– Как, как… Жили вместе, не предохранялись, и вот тебе, пожалуйста. Он обрадовался, когда узнал, очень хочет девочку…
Динара так честно плакала, что я заплакала тоже.
Мы вместе с ней ревели, потому что не знали, что делать, и очень боялись будущего.
– Динар, хочешь, я с мамой поговорю, может, она подскажет, как лучше поступить?
Динара высморкалась и уже спокойнее сказала:
– Не надо… Я сама решу… Ты не знаешь, почему на меня сыплются все неприятности, которые только существуют? Родители бросили, я выросла в детдоме. Единственным моим достижением было поступление в театральную школу, но оттуда меня выгнали. Я полюбила достойного умного человека, а он полюбил меня. У нас должна была быть семья, которой у меня никогда не было. Но через три месяца после известия о моей беременности его судят и сажают или высылают… какая разница! Почему?! Может, я вообще лишний человек на этом свете? Зачем я вообще родилась? Лучше бы я сдохла, не родившись…
Она повесила трубку.
Меня потрясло, что она ни разу не упрекнула нас, нашу компанию во многих своих бедах. Не сняли бы мы ее в своем фильме – не выгнали бы ее из школы. Не приведи Вика умных парней к ней домой – не случилось бы в ее жизни Никиты. И такой ранней беременности…
У нас все хорошо, а она на грани… чего?
Я поехала к ней вместо школы. Я хотела сказать, что заберу ее ребенка к себе и вместе с мамой мы его воспитаем. Еще я хотела ей сказать, что она самая лучшая, самая добрая и самая красивая девочка на свете.
Дверь она не открыла, а я стучала, долбила ногами и кричала.
Потом вспомнила, что в подобной ситуации делала Таня, и побежала за плотником. Управдом с сантехником (плотника не оказалось на месте) поднялись вместе со мной и начали вскрывать дверь.
Я отошла подальше, чтобы не увидеть той страшной картины, которую себе нарисовала. Скорее всего, Динара отравилась таблетками. Я бы так сделала. А что – быстро, безболезненно и верняк. Уснешь и не проснешься. Тихо.
Вены резать точно себе не стала бы. Больно, кровища кругом. После того как я весь класс затащила в кино на свой любимый фильм «Леди Каролина Лемм», у всех разом отпала юношеская придурь членовредительствовать.
Вешаться… Ну, тут нужна целая технология: прочная веревка, свободный крючок, длительность подготовки к самоповешению тоже скрадывает эмоции. Пока соорудишь конструкцию, настроение может сто раз перемениться.
Таблетки. Снотворное. И сразу много.
Я представила, как она лежит посреди кровати и уже не дышит. Села в углу лестницы и завыла от страха. В этот момент подъехал лифт, и из него вышла… Динара.
Худая, белая, но живая. И с банкой томатного сока.
Я бросилась ей на шею и выпалила все, зачем ехала.
– Глупая, неужели ты подумала, что я могу лишить жизни своего ребенка? Да я его теперь беречь буду, витаминами кормить. Только пусть здоровым родится.
– Как же ты его одна вырастишь? – подивилась я.
– А как тебя твоя мама вырастила? – ответила Динара.
Управдом со слесарем смотрели на нас круглыми глазами.
– Хозяйки, так вскрывать квартиру или нет?
– Нет! Спасибо! Все живы! – сообщила я им радостную новость.
– Безобразие… – буркнул слесарь и пошел вниз по лестнице.
Управдом подошел к нам и серьезно сказал:
– Наш начальник политотдела дивизии говорил: «Есть две причины невыхода офицера на службу. Первая – личная смерть. Вторая – глубокое похмелье, вызванное злоупотреблением спиртными напитками в интересах службы».
Мы задумались, но не поняли.
– Что?
– Это я, девочки, к тому, что вы кипиш подняли, а трупа нет. Несерьезно это.
И тоже ушел.
Мы прошли в квартиру (слава богу, замок не успели сломать) и сели на кухне.
– Динара, отвечаю на твой вопрос. Не дай тебе бог испытать те трудности, что вынесла моя мама. Когда она забеременела, ей было уже тридцать два. Она очень хотела ребенка и была счастлива, что я появилась на свет. Мужчина, от которого она родила, сразу от меня отказался, он не хотел детей. И предложил выбор – или он, или ребенок. Они расстались. Как только не называли в то время женщин с детьми без мужа! Шипели все кому не лень. И очень мало кто помогал. Я всегда допрашивала маму, кто мой отец. Думала, что каждый входящий в квартиру рабочий или сосед – это он. И пару лет назад к нам в гости в очередной раз заглянул один старый мамин приятель, которого я и всерьез не воспринимала никогда. Потому что он всегда приходил к нам с пустыми руками. А ребенок, ну, сама знаешь, ой… извини… Так вот, ребенок всегда смотрит на руки входящему – что ему принесли? Я была равнодушна к этому дяде, никогда не лезла к нему на руки, не болтала с ним. Пришел и пришел… И, помню, в тот день мама подвела нас обоих к зеркалу в ванной и сказала: «Ты спрашивала, кто твой отец? Вот он».
