к кнопке затвора, глядя на мужчину через объектив. – А вы не хотите улыбнуться?
Мужчина искривил губы в неестественной улыбке.
– Или нет, не нужно. Просто подумайте о чем-то забавном.
– Забавном… Да, наверное, и не было ничего такого. – Бывший следователь задумчиво уставился в пустоту. – Хотя как-то раз на допросе один идиот обделался. Но не хочу думать о нем в свою последнюю фотосессию.
Последнюю?
По спине Согёна побежал холодок.
Вплоть до конца съемки следователь больше не проронил ни слова. Потом Согён усадил его на стул около окна с видом на море и принес местную настойку.
– Этот напиток готовят только здесь, на Чечжудо. Он сделан на основе перебродившей чумизы. Думаю, поможет вам расслабиться.
– Что ж ты раньше не достал, когда у нас была такая закуска! – Глаза бывшего следователя загорелись.
– И правда, совсем забыл, – почесал затылок Согён.
Из более чем ста фотографий Согён отобрал десять лучших. Морщинки, в которых скрывается тень добродушной улыбки. Высокий лоб и выразительные брови разного размера. Кожа с пигментными пятнами и сияющие глаза. Очень знакомое лицо. Кажется, Согён уже видел его когда-то, но где именно, вспомнить не мог.
Когда хозяин студии начал показывать фотографии на экране проектора, глаза мужчины расширились от удивления. Но вдруг полный предвкушения взгляд погас.
– Вам не нравится?
– Не знаю даже. Не то чтобы не нравится. Да, лицо мое. Но что-то не то, чувствуется фальшь.
От такой резкой критики сердце Согёна защемило.
– Не принимай на свой счет. Фальшь не в твоей работе, лицо у меня само по себе подделка.
– Мне так не кажется.
Согён сел рядом и перевел взгляд на экран.
– Себе стопку тоже возьми, вместе выпьем.
Фотограф послушался. Теперь они сидели рядом, выпивали и смотрели фотографии.
– Впервые вижу себя в таком формате. Кажется, это увеличенная карта моей жизни. Вот, например, сегодня утром я видел свое отражение в зеркале в номере отеля. И оно отличалось от того, что вижу сейчас. Не могу я так выглядеть. Просто глянь на этот свирепый взгляд, будто зверь какой-то, – сказал мужчина.
– Тогда зачем вы сделали такое лицо?
– А мне почем знать. – Бывший следователь усмехнулся, пристально разглядывая фотографии. – Ну точно как те твари.
– Вы о ком?
– О преступниках. Они ведь все как один заверяют, что ни в чем не виноваты. – Мужчина ухмыльнулся. – Видимо, ты разглядел мои истинные чувства. Ну не абсурд ли? Сразу видно: я виновен, а фото является доказательством.
Согён засмеялся.
– Разве можно доказать вину всего одним фактом?
– Можно, это называется неоспоримое доказательство, – объяснил мужчина. – Как бы ты ни выворачивался, сколько бы денег ни потратил на адвоката, от этого доказательства не уйти.
– И что остается?
– Чистосердечное признание. Но эти скотины практически никогда не сознаются. Так что теперь тебе нужно надавить.
– Мне?
– Да. Ты должен задать несколько вопросов: «Опишите, как выглядят ваши глаза, как выглядит нос? Это ведь они?» – и припереть меня к стенке.
Согён тяжело вздохнул, когда бросил взгляд на телефон и увидел время. Приближалась полночь. На сердце навалилась тоска.
– А у вас есть где остановиться?
– Нет, шатался по округе как неприкаянный. Надо, наверное, что-то подыскать, – ответил мужчина и налил полную рюмку настойки. – Выдался прекрасный отдых. Сегодня уже четвертый день в путешествии. В первый ел в отличном ресторане при отеле, где остановился. На второй день пришел в самый престижный ресторан с видом на море и заказал дорогущие блюда: обжаренные кусочки рыбы-меч, толщиной в несколько сантиметров, морское ушко, свежую икру морского ежа. После поменял номер на самый дорогой в отеле. «ВЭП», или как правильно говорить? «ВИП»? Там даже была купальня, вырезанная из кипариса. Я кинул в нее какую-то соль и лег. Один. Совсем один…
Он выпил залпом стопку и налил следующую.
– Не спешите. Настойка довольно крепкая.
Согён тут же схватил бутылку. Если так пойдет и дальше, далеко его новый знакомый уйти не сможет. Фотограф осторожно подлил мужчине еще настойки.
– Если вам будет удобно, можете переночевать здесь.
– Нет, не хочу оставаться у тебя в долгу.
Мужчина поднял наполовину полную стопку.
– Тогда переночуете, а потом вернетесь, но уже вместе с семьей. Закажете у меня съемку, – сказал Согён и тут же пожалел об этом.
Вдруг у этого человека нет родных.
– С семьей. – Мужчина внезапно улыбнулся. – Если так подумать, давно мы не фотографировались все вместе.
Согён мысленно выдохнул. Он повел следователя на второй этаж и уже планировал предложить комнату с антикварной мебелью, как вдруг тот зашел в студию с мандариновыми деревьями и замер, будто любуясь.
– Разве такое бывает?
– Что именно?
– Да вот, чтобы на деревьях одновременно были цветки и плоды.
Мужчина дрожащими руками прикоснулся к дереву.
– А, я сделал их фоном для фотографий. Поэтому так получилось.
Мужчина кивнул.
– Обычно за цветением следует увядание. Затем на месте цветов появляются плоды. А здесь и то и другое – невиданная жадность.
– Наверное, вы правы.
Согён сильно смутился, несмотря на то что никогда не был жадным.
– Но бывает… – мужчина посмотрел на Согёна, – в жизни человека одновременно и распускаются цветы, и появляются плоды.
– Счастливая жизнь, не иначе.
– Думаешь?
Вместо ответа Согён натянуто улыбнулся, ему было неловко. Он дал мужчине несколько теплых пледов и подушку, затем ушел к себе. Приняв душ, он лег в постель, но сон не шел. Согён чувствовал, что сегодня за ним по пятам следует призрачная тень смерти. День был очень длинным. Он ведь открыл студию, чтобы заработать на жизнь, завести семью, а неприятности следовали одна за другой: в отношениях с Янхи не намечалось никакого прогресса, Чеби чуть не погибла, последние клиенты вынуждены были уехать. И ведь после всего могут оставить негативный отзыв. Голова шла кругом.
– Извините.
Согён вздрогнул от внезапного стука.
– Да?
Он вскочил и открыл дверь.
– Вам что-то нужно?
На пороге комнаты стоял бывший следователь, одетый в пижаму Согёна. Его глаза были чуть приоткрыты, взгляд опущен вниз. В руке что-то зажато.
– Вот.
Мужчина протянул небольшой конверт. Пребывая в растерянности, Согён взял его в руки. Такие конверты использовали в фотостудиях лет двадцать-тридцать назад. На бумаге отпечатались следы времени – многочисленные разводы и пятна плесени. Внутри лежала коричневая пластиковая полоска, которую Согён, как профессионал, сразу распознал.
– Фотопленка.
Мужчина кивнул.
– Ее еще можно проявить?
Взяв с собой пленку, Согён отправился в фотолабораторию на первом этаже. Он закрыл дверь и задернул шторы, затем включил красную проявочную лампу и рассмотрел в ее свете пленку: неровные концы, видимо, от неаккуратного среза, отпечатки пальцев по всей поверхности. От самой пленки шел неприятный запах гнили. В кадре виднелись редкие деревья и силуэт человека – девочки в платье.
Согён достал из ящика салфетку и хорошенько смочил ее в очищающей эмульсии. Затем тщательно протер пленку. Это занятие было сродни азартной игре: стоит неправильно применить силу, и эмульсия разъест изображение. Пленка выглядела очень хрупкой: то тут, то там виднелись пятна плесени, налет и многочисленные царапины. Но, к счастью, все закончилось хорошо. Эмульсия
