- Ты же говорила, что он бессмертный, - удивился Дон-Жуан.
- Бессмертный он или смертный, но ему нужна помощь. Беги, чего ты стоишь?
Дон-Жуан хотел уже мчаться к телефонному автомату, но в этот момент старик открыл глаза и хрипло спросил:
- Девчонка, это ты?
- Я! Не волнуйтесь, мы вам поможем, - ответила Катя, наклоняясь к нему.
- Раз ты здесь, значит ты была у меня. Но почему ты жива? Разве змея не убила тебя? - спросил он.
- Нет, - ответила Катя.
- А воздушный яд, которым я пропитал шторы в комнате? Разве он не попал вам в легкие и не привел вас к мучительной смерти?
- Как видите, я жива, - сказала Катя, а сама порадовалась, как удачно они сделали, задвинув забрала скафандров. Только бы Федор не снял теперь шлем! Надо срочно сказать ему об этом по передатчику.
- Судьба улыбается тебе, девчонка. Я дважды пытался убить тебя: и дважды ты оставалась в живых. Значит, боги благосклонны к тебе. Верни своего спутника!
- Но он пошел звать вам врача!
- Никого не нужно звать. Это бесполезно, - прохрипел он. - Приподнимите мне голову!
- Так вам удобно? Что с вами случилось? - спросила Катя.
Старик закрыл глаза и забормотал что-то невнятное. В его речи мешались слова древних языков - египетские, греческие, латинские, арабские.
- Что это? - растерянно спросила Катя.
- Это бред, - ответил вернувшийся Дон-Жуан.
Бредил старик долго. Когда Катя и Дон-Жуан уже потеряли надежду что-нибудь узнать, маг вдруг заговорил по-русски, негромко, но внятно:
- Аттила. Он настиг меня. Пророчество свершилось. Я знал, что от судьбы не уйдешь, но всё же попытался. Я бежал по лесу и вдруг увидел его здесь на аллее. Он вдруг возник передо мной - прямой и мрачный. И я услышал его голос, холодный как лезвие кинжала: "Ты предал меня, Сарданапал! Ты отнял у меня жизнь! А я теперь отниму у тебя твою власть, твои силы и твое бессмертие. Помни тот день!"
- Какой день?
- День, когда я отравил его... - с трудом ответил старик. - Я был его лекарем, он доверял мне. Звали меня тогда Сарданапал. Я помогал Аттиле советами. В его войске я прошел всю Малую Азию. Римляне мне хорошо заплатили, очень хорошо. И я подмешал Аттиле в кувшин с вином яд. Раб попробовал вино, но остался жив. Наивные гунны, дикий народ, они не знали, что мой яд действует только в сочетании с бараньей кровью. Аттила очень любил баранью кровь. Он всегда пил её на осеннем празднике. Я не стал дожидаться, пока яд подействует и бежал на лодке той же ночью. Через два дня я узнал о смерти Аттилы. Перед смертью он поклялся отомстить мне и сделал это сейчас, через две тысячи лет. И вот теперь у меня нет больше ничего: он отнял у меня всё - магию, бессмертие, надежду стать молодым. Я не смог даже помешать ему: все мои заклинания, вся моя магия оказались бессильными. Теперь я просто старик, обычный, древний старик и едва ли моя жизнь на этой земле будет долгой. Сбылось пророчество одной юной цыганки, предрекавшей мне смерть от мертвого врага. Она была ведьма и её сожгли на костре.
Фесандопулос застонал: и трудно сказать, чего больше было в его стоне боли или тоски человека, лишившегося своей вечности.
- А где князь Багрятинский, где Ольга, где все те души, что вы унесли с собой? - взволнованно спросила Катя.
Старый маг взглянул на нее и расхохотался:
- Ты все еще надеешься? Не надейся напрасно. Единственное, что меня теперь утешает - это мысль, что этим душам, теперь еще хуже, чем мне. Я-то заслужил свою участь, а они нет.
- Что с ним? Где склянки? - крикнула девушка.
- Склянки? Тебе нужны они? Бери их, вон они валяются, - подняв руку, Фесандопулос показал ей на забор, возле которого бесполезной грудой стекла лежали те самые бутылочки.
Катя бросилась было к забору, но голос старика остановил ее.
- В них больше ничего нет. Все души захватил Аттила: унес, вобрал их в себя. Получилось, что все эти столетия я копил и собирал души для него, будь я проклят. Сейчас он в двадцать девять раз сильнее, чем был до встречи со мной.
- Значит, их души теперь у Аттилы, вернее в Аттиле? Но как такое может быть? - пораженно спросил Дон-Жуан.
- А как может озеро вбирать в себя ручьи, а океан реки? Как могут кирпичи становиться домом, а золотые монеты, попав в кошелек, обретать власть над людьми? Так и души войдя теперь в Аттилу, утратили себя и стали его частью, ответил старик.
- А если мы победим Аттилу, мы сумеем их освободить? - спросила Катя.
- Аттилу нельзя победить. Он сеет страдания и смерть, хуже того, он сам и есть смерть, - убежденно сказал Фесандопулос. - А теперь прощайте: больше мы никогда не увидимся. Всё, что есть в той квартире, ваше. Мне уже ничего не нужно.
Собравшись с силами, он встал и, шатаясь, пошел по аллее. Катя и Дон-Жуан не пытались останавливали его, а лишь смотрели ему вслед.
Уже отойдя от них шагов на десять, маг обернулся и крикнул:
- Знайте же, жалкие! Аттилу теперь не остановить. Он найдет способ пробиться к власти. Он не остановится не перед чем. Он зальет этот мир кровью! Кровь и страдания людские, вот что ему действительно нужно, чтобы чувствовать себя живым, даже стоя за дверью гроба...
МАМЕНЬКА ВНАГРУЗКУ
- Всё, что у нас осталось - этот кувшин. Мы точно знаем, что Аттила время от времени возвращается к нему как к месту своего долговременного заточения, сказал Егор, когда утром вся "великолепная пятерка" собралась в комнате братьев Лопатиных.
- А если он попытается его выкрасть? - спросил Федор.
- Всё возможно. Именно поэтому мы должны быть наготове.
Дон-Жуан подошел к столу технического гения и принялся разглядывать лежащие на нем чертежи. Чертежи были такой сложности, что Дон-Жуан не понял в них абсолютно ничего, тем более, что гений не был сторонником аккуратности и чертил часто как попало, чтобы только самому разобраться.
- Я всё думаю, почему Аттила не убил Фесандопулоса? - спросил он.
- Для утоления мести ему нужна не смерть мага, а его мучения, - сказала Катя. - Он лишил Фесандопулоса бессмертия и собранных им душ, а для того это куда как мучительнее.
- Пускай так, - с некоторым сомнением произнес Дон-Жуан. - Значит, своему убийце Аттила отомстил. И что он будет делать теперь, когда уровень его психоэнергии возрос и он завладел знаниями и умениями всех двадцати девяти душ?
- А тебе не по барабану, что он будет делать? - поинтересовался Федор, переходя с прямого шпагата на поперечный. Каждое утро он по полчаса занимался растяжкой.
- Чтобы победить противника, нужно поставить себя на его место и попытаться предугадать все его действия, - сказал Дон-Жуан. - Разве вас в карате этому не учат?
- Да ну, не люблю я этой философии, - поморщился Федор. - У меня философия простая: если прищурился и плечо поднял - значит, сейчас рукой ударит, а если колено поднимает, то ногой. Как-то был у нас случай на соревнованиях, поставили меня против одного парня, а тот тяжелее меня на десять килограммов и старше на год. Стал он меня теснить. И тут я вижу, что он...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
