обратила на неё внимания при других обстоятельствах.
Но в этом случае фигурой оказывается Гай.
Я узнаю его каштановые волосы, тёмно-красную рубашку и поблёскивающие в свете фонарей кольца.
– Хороший план, – говорит он, а значит, всё видел.
Я оборачиваюсь, глядя на грузовик у входных ворот, потом поворачиваюсь обратно к Гаю с неохотой. Почему-то одно присутствие этого парня заставляет меня смущаться.
– Привет, – выдаёт он следом.
– Привет, – отвечаю я.
– Очаровательно выглядишь.
Я опускаю взгляд к своему короткому платью цвета кофе с длинными рукавами, на которое накинут светлый платок.
Выгляжу я обычно, не знаю, что очаровательного он нашёл в моём внешнем виде.
– С‐спасибо? – говорю я.
На это он издаёт смешок.
– Ты не уверена в моих словах? – спрашивает Гай, подходя ближе.
– Ну, я выгляжу обычно. Я так дома хожу.
– А обычно не может быть очаровательно?
Не знаю, что ответить. Да мне и не нужно, вопрос больше риторический.
– Это твоя машина? – спрашиваю я, указав за его спину.
Вблизи, когда мне удаётся рассмотреть автомобиль получше, понимаю, что это дорогущий «Астон Мартин». Семья Гая, видно, зарабатывает гораздо больше, чем я думала.
Парень кивает:
– Да. Понравилась?
– Красивая. И дорогая.
Он снова посмеивается:
– Неподалёку отсюда есть одно кафе. Можем пойти туда попить кофе или чаю.
Улыбаюсь ему и пожимаю плечами:
– Звучит неплохо. Я люблю кофе.
Мы тут же сворачиваем налево и идём вперёд по длинной, словно бесконечно пустой дороге, по сторонам от которой расположены такие же особняки, что и наш дом. Я удивляюсь тому, как Гай уверенно ведёт меня, словно он очень хорошо знаком с этими местами.
– Как часто ты бываешь в Медине? – интересуюсь я, не сдержавшись. – Или ты тоже живёшь здесь?
– Я живу в Клайд-Хилле, но с Мединой знаком не понаслышке. Мой отец часто разъезжает по разным городам по работе, и, как правило, я всегда с ним. Мы объехали почти всю Северную Америку.
– Интересно… А кем это работает твой отец, что ему приходится разъезжать по всей стране?
На это Гай многозначительно, но слабо усмехается мне, но ответа я не дожидаюсь. Вместо этого следует вопрос:
– А твой?
– Мой? Ну, папа руководит строительной компанией, занимается инвестициями и сотрудничает с разными крупнейшими организациями по всему миру. По правде говоря, не совсем разбираюсь во всех деталях его работы.
– Звучит так, будто ты никогда не знала, что такое нужда в деньгах.
Он прав. Конечно, никогда не знала. У меня всегда было всё, чего я только пожелаю. Мой гардероб сплошь состоит из дорогих шмоток. Каждая пара обуви стоит примерно столько же, сколько стоила бы половина дорогущего автомобиля, сумки изготовлены из редких материалов и украшены настоящими драгоценностями.
– А ты? – спрашиваю я. – Ты знаешь, что такое нужда в деньгах?
– Знал когда-то. Мой отец начал заниматься созданием бизнеса ещё в подростковом возрасте, и на это ушло много лет. Когда я был ребёнком, было время, когда приходилось питаться одним чёрствым хлебом и водой из-под крана. Сейчас мы имеем всё наше богатство только благодаря упорству отца.
Снова повторять вопрос о виде его деятельности я не решаюсь, поэтому в ответ произношу, что всё это звучит круто, а дальше молчу.
Тишина. Лишь топот двух пар ног об асфальт нарушает её. Я пытаюсь придумать тему для разговора, чтобы наконец избежать этой неловкости, но собеседник из меня ужасный. Не просто так ведь я не обзавелась кучей подруг за всё проведённое в школе и универе время.
– Чем ты занимаешься дома? – вдруг спрашивает Гай. – Я имею в виду, сейчас, когда тебе нужно сидеть дома, пока со всем этим не разберутся… Как ты убиваешь время?
– Иногда хочется убить себя, – шучу я. – Но много времени приходится проводить за уроками, которые задают в универе. – Мне хочется рассказать ему о своих тренировках с Трэвисом, но почему-то решаю, что это будет звучать глупо со стороны, поэтому игнорирую своё желание. – А так в свободное время я обычно смотрю фильмы.
– А что насчёт твоего брата? Дилан, кажется? Он ведь живёт не с вами. Как он отреагировал на новость об угрозе?
– Дилан приезжал, чтобы навестить меня. Очень волновался.
– Вы с ним близки?
– Раньше были. Но после того как он стал встречаться с Франческой, отдалились как-то. Но я его не виню. Не всю ведь жизнь ему нянчиться со мной.
Мне нравится то, как Гай слушает меня. На его лице читается интерес, он не перебивает, а мне хочется рассказывать и рассказывать ему о своей жизни. Наверное, он просто решил узнать меня поближе, прежде чем снова начать попытки пригласить на свидание.
– А у тебя есть братья или сёстры? – наконец перевожу разговор в его сторону я.
– Да… есть сестра. После того как мама умерла, она уехала учиться в Кембридж, в Гарвардский университет. После этого мы отдалились. Общаемся лишь тогда, когда она прилетает, чтобы навестить отца.
Чувствую в его голосе промелькнувшую сильную боль и тоску по матери, будто он всё ещё не смирился с произошедшим.
Мне становится больно за него. Я всегда была крайне эмпатична и сейчас могу только представить себе, как тяжело терять близкого человека.
– А как это случилось? – осторожно спрашиваю я, не зная, этично ли с моей стороны интересоваться подобным. – Если не хочешь говорить, извини, я…
– Её изнасиловали и убили несколько лет назад, – холодно и резко отвечает Гай. – Отец своими глазами видел её тело в тот день. И я видел.
У меня сжимается горло. Единственное, что я могу выдать, это хриплое и неуверенное:
– Мне очень жаль.
Гай вдруг сжимает челюсть. Глаза кажутся темнее, когда он опускает голову. Ему словно что-то хочется сказать, но я решаю, что мои слова просто в очередной раз напомнили о матери и расцарапали пытавшуюся зажить рану.
– Всё нормально, – отвечает он после затянувшейся паузы.
Идём вперёд, не произнося больше ни слова, но на этот раз тишина кажется уместной. Она даёт возможность перекрыть грусть, витающую в воздухе, и печальные воспоминания.
И в этой тишине вдруг звонит мой телефон, нарушая всю идиллию, и я, достав его из кармана, смотрю на экран, на котором высвечивается незнакомый номер.
– Алло? – говорю я в трубку.
– Лина, знаю, ты сейчас занята, но твоя мама тебя ищет, – извиняющимся тоном проговаривает голос Моники в ответ. – Нет, конечно, не сама ищет… В общем, она попросила, чтобы ты спустилась к ней.
Чёрт, как не вовремя!
– Это Моника, – объясняю я. – Она сказала, что я вдруг понадобилась маме. Мне конец, если она узнает, что я не дома.
– Тогда
