— Можешь его остановить?
— Отсюда нет, капитан.
— Тогда иди к нему, — приказал Тиро. — Спускайся туда и останови его.
Он заметил сомнение в глазах Велунда и переспросил:
— Ты меня слышал?
— Слышал, капитан.
— Тогда почему ты еще здесь?
— Потому что мне кажется, что у нас не осталось других вариантов.
— Уничтожить корабль? — воскликнул Тиро. — Никогда. Пока мы живы и у нас есть болтеры, мы будем сражаться. Ульрах Брантан доверил командование этим кораблем мне, и скорее в Землях Теней наступит день, чем я позволю Таматике его взорвать.
Велунд быстро подошел к капитану:
— Я знаю, но подумай еще раз. На борту вражеский примарх, и изгнать его под силу только другому примарху. Если мы правильно догадались о том, что планирует Таматика, мы сможем убить Пертурабо. Прямо здесь, прямо сейчас. Даже примарх такого не переживет. Мы сможем отомстить за Ферруса Мануса.
Бронированная дверь апотекариона рухнула вовнутрь с глухим лязгом, и наружу вырвались струи газа, за которыми последовал вопль звуковой волны. Лопнуло стекло, и полились медицинские жидкости; запахло химикалиями вперемешку с антисептиком. Звуковые волны, сталкиваясь, метались по залу как миниатюрные кометы, так что сталь трескалась, а все стеклянные предметы просто рассыпались.
Трещины пошли и на поверхности контейнера, в котором лежал Ульрах Брантан. Игнаций Нумен и Септ Тоик начали отстреливаться, и пустой зал наполнился эхом выстрелов, которое в замкнутом пространстве казалось оглушительным. Дым разорвали спирали инверсионных следов.
Атеш Тарса, опустившись на колени рядом с саркофагом Брантана, поднял к плечу снайперскую винтовку. Прицел ее был соединен с его перчаткой-нартециумом и передавал каркасную модель цели на визор, при этом внутренние органы подсвечивались красным. Таким образом каждый выстрел становился смертельным, а для Тарсы каждое сражение представало в неоновом хроме мерцающих биотепловых изображений. В этот момент картинка взорванного люка была загрязнена ослепительным теплом, следами болтерных выстрелов и разрозненными данными, которые казались невероятными.
Из марева вырвалось какое-то ревущее существо — грозный гигант, источавший жар и окруженный биометрическими данными, которые не поддавались расшифровке. Внутренние органы этого огромного, сильного создания пылали, словно маленькие солнца, озаряющие чудовищно увеличенную плоть живительным светом. Тарса немедленно выстрелил, и токсический шок, вызванный специальными биоснарядами, превратил органы существа в сверхновые. Смесь, изготовленная апотекарием, была дистиллирована из яда ящериц сулваек, которые обитали в пепельных болотах Ва’кулла, и справилась бы даже с самой крепкой сердечно-сосудистой системой.
Однако существо продолжало двигаться.
Еще один снаряд, попавший ему в грудь, замедлил монстра, но не остановил его. Два выстрела в голову от Нумена все-таки уложили создание, но на смену ему из люка показалось несколько новых.
— Все к капитану! — крикнул Нумен, покидая свою позицию, когда в апотекарион прорвалось третье такое чудовище.
Септ Тоик перекатился из укрытия и выпустил очередь в грудь неуклюжего монстра, который, развернувшись, ударом наотмашь отбросил его через весь зал.
— Это Тарса! — заорал Саламандр в вокс. — Нам нужна помощь в апотекарионе, немедленно!
Он отключил связь с нартециумом, и зрение вновь обрело четкость. Теперь он видел, что чудовище на самом деле космический десантник, но мутировавший далеко за пределы основного генома. Тарса был апотекарием, одним из тех, кто оберегал генетическое наследие легиона, и для него такое надругательство над великой работой Императора было страшнейшим оскорблением. Даже предательство Магистра войны не могло сравниться с изменой такого рода. Восстание Хоруса посягало на идеал и, как ни сложно было это представить, объяснялось разочарованием, человечным по своей природе; эти же мутации посягали на саму жизнь.
Тарса выстрелил в чудовище, которое уже ранил Тоик. Снаряд вонзился в череп подобно сверлу трепана, и токсин поразил мозг за считанные секунды, вызывая отказ высших функций. Существо рухнуло на пол, держась за голову похожими на дубины лапами.
В апотекарион протиснулся еще один изуродованный космодесантник, но Нумен успел выстрелить, прежде чем чудовище добралось до него. Тарса уже наводил винтовку на новую цель, когда заметил трех воинов в кричаще изукрашенной броне — они появились в разрушенном дверном проеме. Воющий шум, сопровождавший их, ошарашивал: грохочущий диссонанс и какофония криков, которые доносились из установленных на плечах аугмиттеров.
Тарса помнил отталкивающее обличье Детей Императора еще по Исствану-V и без промедления выстрелил в горло первому из воинов — тот уже подготавливал длинную, обмотанную проволочной спиралью трубу, которая была соединена с усилителем на его спине. Воин упал на колени с булькающим криком удовольствия, вырвавшимся из разорванной глотки, труба же изрыгнула синее пламя и гулкий басовый звук, который отбросил Тарсу на контейнер Брантана. Апотекарий упал с другой стороны саркофага и в перекате поднялся на ноги, отступая подальше от капитана.
Воин, издававший булькающие хрипы, упал лицом вниз, но другой уже целился в Тарсу, низко держа оружие с длинным, тонким стволом, вокруг которого извивались стальные струны, а на конце виднелся зловещий шип. Прежде чем Тарса смог догадаться о предназначении этого инструмента, легионер ударил по расширенной части его корпуса, и воздух между противниками искривился от ударной волны. Тарсу снова отбросило назад, и доспех его треснул от звукового давления. Он упал на плитки пола; взрыв на куски разорвал винтовку, на визоре был лишь статический шум от перегруженных систем.
Среди ревущих воплей, которые издавало странное оружие Детей Императора, слышались болтерные выстрелы и крики ненависти. Чья-то голова, срикошетив от стены, покатилась к Тарсе; на розовом шлеме виднелись разнообразные акустические приемники, обрубок шеи еще кровоточил. Апотекарий сумел встать как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нумен погружает цепной меч в живот другого легионера. Морлок лишился своего шлема, а его нагрудник украшала глубокая вмятина, словно по нему ударили с чудовищной силой.
Септ Тоик сражался с одним из модифицированных десантников, но его сил было слишком мало, чтобы справиться с искусственно измененным монстром. Взобравшись на саркофаг Брантана, Тарса прыгнул на спину чудовищу и вонзил рабочий конец редуктора в основание его черепа. Сверла, лезвия и кюретки, которые обычно использовались для изъятия прогеноидов, вырвали из головы противника кусок значительных размеров. Отделения для тканей в перчатке Тарсы наполнились мозговым веществом и кровью, а существо испустило вопль боли — и лишь затем его нервная система поняла, что уже мертва.
Тарса соскочил с падающего монстра и заметил, что некто внезапно оказался совсем рядом, но было уже слишком поздно. Что-то длинное и тонкое прошло сквозь трещины в доспехе, вонзилось в его плоть, и апотекарий закричал, когда все рецепторы в его теле отозвались разрядами боли на вторжение ядовитого химического вещества. Ощущение было такое, словно он превратился в сломанный механизм: конечности дергались в спазмах, внутренние органы пульсировали, работая на пределе возможностей.
Зрение Тарсы помутилось от боли, но он все же увидел, как Септ Тоик рухнул под градом ударов, которые наносил последний из мутировавших космодесантников. Чудовище наступило на поверженного врага, но Тарса не мог разглядеть, жив ли еще морлок. Еще один звуковой разряд прокатился по апотекариону, и Игнаций Нумен упал, держась за голову так, словно она вот-вот лопнет.
Апотекарий старался подползти к контейнеру Брантана, но нервная система отказывалась работать слаженно, и казалось, будто по синапсам в мозгу колотит какой-то огрин. Тарса полностью утратил контроль и хотел закричать от ярости — но даже такое проявление эмоций было ему недоступно.
Некто, возвышаясь над ним, перевернул его на спину и прислонил к стенке стазисного контейнера. Этот некто был высоким, облаченным в длинные одеяния, текстурой до странного напоминавшие плоть; длинные белые волосы, впалые щеки и желтая как пергамент кожа указывали, что этот человек знаком с искусством смерти — в древние времена его назвали бы некромантом. Однако наплечники его украшали символы апотекария: даже свежий слой бессмысленно, варварски яркой краски не мог скрыть бледные контуры изначальной спирали. Механическое создание, прицепившееся к спине апотекария, напоминало паразита с почерневшими конечностями, которые заканчивались лезвиями или шприцами. Казалось, что эти подвижные конечности изучают Тарсу.
