А уж если парень как следует накачался…
– Едем, – сказал я, забираясь в машину.
Лас за рулем пристально посмотрел на меня.
– Да, спасибо, что напомнил. – Я закрыл глаза и начал снимать блок со своих магических способностей. – Учти, это по необходимости. Считаю, что я уже доказал свою правоту!
Лас спорить не стал. Просто рванул с места.
Возле «Лужников» было тихо. Я вышел из машины первым, огляделся. Да… нехорошо. Судя по количеству мусора на подступах к стадиону, здесь прошло немало народа. Да и количество полицаев на входах говорило о том же… черт возьми, какие каламбуры мы потеряли, когда переименовали своих милиционеров-ментов-мусоров в стандартных «полицейских».
Но было тихо.
– Что тут происходит? – спросил я Алишера. – Для спортивных соревнований – рановато.
– Концерт, – коротко сказал Лас.
– Слава Богу, что не футбол, – пробормотал я. – А что за группа? И почему выступают с утра, это что, детский утренник?
– Почти что. Всероссийский молодежный конкурс новых исполнителей, финал. Всякие рок-группы из Перми и Екатеринбурга, артисты оригинального жанра из Калуги и Сыктывкара, частушечники с Урала…
– Ну, тут много зрителей быть не может, – пожал я плечами. – Хотя зря ты с таким скепсисом, из Екатеринбурга вышла куча шикарных групп…
– Кто-то додумался обеспечить артистам публику. Сюда нагнали школьников – тысяч двадцать, не меньше. А еще солдат – в качестве культурной программы, тысяч десять, не меньше.
– Блин. – Я ускорил шаг. – Алишер, я пойду на контакт. Дай вводную и обеспечь взаимодействие с Дневными. Лас, подежурь среди школоты, если что – гаси всех вокруг «Морфеем». Семен… страхуй меня, хорошо?
– Да вводной почти и нет… – Алишер поморщился. – Валентин Локтев, двадцать пять лет, четвертый уровень, не специализировался, обучался в нашей школе пять лет назад, в Дозор работать не пошел…
В сознании всплыл посланный Алишером образ – молодой парень, чуть свернутый набок нос, лицо резкое, грубоватое, но не без какой-то породы и внутренней силы.
– Спортсмен, что ли? – спросил я. – Кажется, припоминаю, видел в школе пару раз, когда лекции читал…
– Спортсмен, – усмехнулся Алишер. – Шахматист! А что нос расплющен – так это последствие детско-юношеских драк. Паренек с окраины, из района, славящегося неформальными отношениями.
– Ясно, – сказал я.
Мы уже подошли к входу, и я взглядом выловил в толпе сотрудника Дневного Дозора – молодого вампира, одетого нарочито ярко и вызывающе. На вид парень был ровесником нашего шухарта, лет двадцати пяти. Вампир стоял, прислонившись к металлическим ограждениям возле входа, и грыз плитку гематогена.
– Привет, Городецкий! – Он меня опознал безошибочно. У меня есть среди вампиров определенная репутация. Причем даже нельзя сказать, что дурная. Она такая… сложная.
Но во всяком случае, они меня все знают.
– Антон Городецкий, Ночной Дозор. – Я все-таки предпочел представиться официально, а не переходить на неформальный тон. – Что происходит?
Вампир мою холодность не поддержал.
– Да все как обычно у вас, Светлых. Парню хочется вселенского добра и справедливости. Как водится – немедленно и сразу. Сидит на трибуне, сектор «Б», наверху, качает Силу из окружающих.
– У вас, Темных, тоже интересные случаи бывают, – сказал я. – Захочется горячей крови… и вперед, на ночные улицы.
Вампир облизнул губы. Но продолжал улыбаться.
– И не говорите, Антон. Молодежь нынче пошла несдержанная, анархически настроенная. Бьемся, воспитываем… пугаем… вашим именем, между прочим. Мол, придет Городецкий и развоплотит…
Я понял, что эту словесную дуэль безнадежно проигрываю. И сделал вид, что ее вообще не было.
– Что ж, тогда работаем, – сказал я. – Ваша помощь больше не требуется, можете идти.
– Да я постою, посмотрю, – ухмыльнулся вампир. Как же его звали-то… видел в ориентировках на Дневной Дозор, но имя вылетело из памяти. Что-то очень обычное, то ли Саша, то ли Андрей… – Не каждый день Светлые своих мочат.
Вот теперь я завелся.
– Пожалуйста, – я развел руками, – можете наблюдать. Но учтите, если я не смогу обезвредить парня сразу – а я ничего гарантировать не могу, то первым делом он скорее всего примется мочить кровососов. Есть у нас, Светлых, такая дурная черта – больше всего не любим низших Иных.
На миг его лицо дернулось, но он тут же снова улыбнулся.
– Что верно, то верно. Вы склонны к дискриминации. Спасибо за предупреждение, буду осторожен.
Мысленно представив (с огромным удовольствием, между прочим), как я зажимаю наглого вампира Прессом, а потом срываю регистрационную метку – и он превращается в серый пепел, я прошел мимо Дневного.
Что за вампиры пошли нынче? Наглые, самодовольные… Что тот, который рядом с Болотной площадью охотился, что этот…
Полицейские у входа неуверенно двинулись мне навстречу. Они чувствовали неладное – инстинкты подсказывали им, что люди на стадионе ведут себя неправильно…
Что я несу? Какие еще инстинкты? Это люди, а не животные!
– Пригласительный предъявите, гражданин, – заступил мне дорогу розовощекий парень в форме.
– Тебя не волнует мой пригласительный, – мрачно сказал я, махнув рукой в стиле звездных рыцарей джедаев. За спиной явственно хихикнул вампир.
– Меня не волнует твой пригласительный, – согласился полицейский, отступая. Его товарищи, которых тоже накрыло легким заклинанием, попятились, освобождая мне дорогу.
И тут я увидел впереди знакомое лицо. Этот полицейский под заклинание не попал и теперь размахивал руками, отчаянно привлекая мое внимание.
Да уж. Тот, кто побывал под магическим принуждением, старается этот опыт не повторять.
– Привет, Дима, – сказал я, подходя к Пастухову. – Ты-то что здесь делаешь? Не твой ведь район.
– На усиление бросили, – несмотря на холодную погоду, старший сержант был весь в поту. – Скажите, Антон… что происходит?
– Небольшое ЧП. – Я отмахнулся. – Не бери в голову, это наша работа.
– Скажите, а там… за вами… это не… – Он заколебался.
– Вампир, – честно ответил я. – Не волнуйся, он тоже на службе. Он плохой, но сейчас не опасен. Ничего никому не сделает.
– Можно мне с вами? – отчаянно взмолился Пастухов. – Я же вроде как свой, да? Помогаю, вместе работаю… вот лекцию вчера читал вашим сотрудникам…
Скорее всего ему просто не хотелось оставаться рядом с вампиром, пусть даже «неопасным». Но с другой стороны… почему бы и нет? Что-то в этом есть любопытное, поработать в связке с сотрудником человеческих правоохранительных органов.
– Пошли, – сказал я. – Только держись сзади и не вмешивайся, хорошо?
Пастухов закивал, а потом неумело перекрестился.
Валентин Локтев был молодым человеком довольно невзрачной наружности. Единственной примечательной деталью его внешности были могучие брови, заставляющие вспомнить руководителя СССР Леонида Брежнева. Но Генсек ЦК КПСС имел при этом внушительную, крупную фигуру, хоть как-то гармонирующую с могучими бровями… ну и должность, позволяющую взмахом бровей вершить судьбы людей и мира. А бровеносец Локтев был парень молодой, худощавый, самой заурядной внешности.
Может, конечно, займи он пост, аналогичный брежневскому, – тот добавил бы ему харизмы, как это зачастую происходит?
Сидел Локтев в отдалении от остальных зрителей. Мы с Пастуховым поднимались к нему, а я с любопытством разглядывал публику. Та была будто пришибленная. На сцене выступала какая-то рок-группа, звучал довольно задорный «металл», и зрители периодически будто оживлялись, начинали шевелиться, что-то выкрикивать… и тут же стихали.
Светлый маг Валя Локтев откачивал их энергию. Откачивал Силу, выплескивающуюся вместе с позитивными эмоциями. Собственно говоря, это и есть то, чем занимается каждый шухарт.
Слово к таким вот «светлым вампирам» приклеилось от читателей и почитателей братьев Стругацких. Был у них в романе «Пикник на обочине» славный дядька по имени Рэдрик Шухарт, который в конце книги пошел к исполняющему желания Золотому Шару, выкрикивая (или про себя бормоча? Ох, уже не помню…) единственное благое желание, что смог придумать: «Счастье всем! И пусть никто не уйдет обиженный!»
Разумеется, злые языки немедленно переделали этот вопль души мятущегося интеллигента во фразу «Счастье всем! И пусть никто обиженный не уйдет!» Что, конечно, сильно меняет концепцию. Но как-то при этом привносит честный реализм в фантастическую историю.
Шухартами у нас в Дозоре называют Светлых, которые однажды срываются от несовершенства мироздания и решают творить добро направо и налево. Вся беда в том, что сотворенное ими добро немедленно дает право на аналогичное по силе зло Темным… Конечно, Темные не являются прирожденными негодяями, жаждущими мучить окружающих исключительно в силу своей злобности. Многие Темные в быту вообще милейшие люди. Но Силу им дают по большей части негативные эмоции окружающих. Да и вообще они их в грош не ставят… так что, получив право на темное вмешательство, быстренько компенсируют все причиненное шухартом добро. Как правило – даже с лихвой.
