А в чём состоит тестирование?
— Это ты узнаешь только перед самым началом.
— Хотя бы намекните, — по-детски поклянчил Илья.
— Не имею права ничего говорить на эту тему. Вообще, пока ты ещё не дал своего согласия, большая часть информации для тебя закрыта. Но на некоторые вопросы отвечать не возбраняется, раз уж я сам заинтересован... Надо будет нам ещё побеседовать. Возможно, что и не один раз. Давай махнем как-нибудь в выходной в лес на лыжах. До тех пор соберешься с мыслями. Кстати, Борисов на днях предложит тебе недельный отпуск. Отдохнуть, съездить в родное Сясь-озеро. Не отказывайся. Там мы сможем пообщаться в более спокойной обстановке, а то все на бегу.
Почти не кружась, опускался мелкий снежок. Рядом припарковалась белая «ГАЗель», из неё выскочил молодой мужик в дубленке с кожаной папкой в руке и исчез в ближайшем магазине. Лесник посмотрел на часы.
— Кстати, у тебя любимый писатель, если не ошибаюсь, Булгаков?
— Да. А что?
— Это имеет значение. Тебе легче будет понять то, что произошло. Точнее, то, что произойдет. Вечно путаюсь во временах...
Из-за угла вывернул давешний бомж с синей сумочкой. Он был такой маленький, серенький и неприметный, что Илья не сразу разглядел и узнал его.
— Речь опять-таки о способах мышления, — говорил Лесник. — Отойди вот сюда, здесь тебе будет лучше видно. Если бы на твоем месте был Борисов, он бы истолковал все совершенно однозначно, и переубедить его...
Илья, недослушав, ахнул. Маленький алкоголик решил сократить путь и пересечь улицу чуть в стороне от перехода. Он пошёл совершенно правильно на зелёный свет, когда поток машин от перекрёстка уже прошелестел мимо. Неправ был водитель джипа «Чероки», помчавшийся уже не на мигающий зеленый и даже не на желтый, а на красный свет. Бомжа он до последнего момента не видел — его совершенно заслонила белая «ГАЗель». А когда увидел, сворачивать или тормозить было поздно, да и бессмысленно. Большаков так и не разглядел, пытался ли водитель хоть что-то сделать. Кажется, всё-таки отвернул немного в сторону. Бомж только обернулся к джипу лицом и застыл как вкопанный. Страшный удар бампера отшвырнул его на несколько метров в сторону, их бывший собутыльник упал на мостовую плашмя — спиной и затылком. Илья метнулся к нему, но сделать уже ничего было нельзя. Мужичок ещё попытался несколько раз пошевелиться, а потом откинулся, изогнул спину и засучил ногами в предсмертной судороге. Через несколько секунд он застыл, изо рта его вытекла струйка темной жидкости. Отшвырнув алкоголика, джип притормозил было — очевидно, сквозь тонированные стекла пытались рассмотреть, кого сбили, — а потом прибавил скорость и скрылся. Илья повернулся к Леснику:
— Это вы организовали?
Тот посмотрел холодно, а улыбнулся даже как-то жалостливо. Но жалел он не убиенного бомжа, а дурачка Илюшку.
— Неужели ты считаешь, что мы способны заниматься такой ерундой? Прекрасно проведенная ликвидация привокзального нищего. Даже твой начальник — возвращаемся к разговору о способах мышления — даже он быстро понял бы всю вздорность этой версии. Но долго не находил бы в себе сил от неё отказаться. Надеюсь, в твоем случае всё будет проще. Пошли отсюда, нечего тут больше стоять.
Они направились к станции метро.
— Как же, как же, секретность! — ворчливо передразнил воображаемого оппонента Лесник. — Хотя ты-то прекрасно знаешь, что это существо ни черта не поняло и не запомнило. Я здесь ни при чём. Можешь считать это случайностью. А точнее, так уж у него на роду было написано. Единственное, в чём я позволил себе изменить его судьбу, — дал ему выпить пару кружек пива перед смертью.
— Чтобы уж наверняка, — подлым голосом вставил Большаков.
— Глупости, — не теряя напускного добродушия, ответил Лесник. — Мокрый снег, скорость за семьдесят, «ГАЗель»... Без пива обошлось бы. Просто он напоследок сослужил нам службу, дал поговорить спокойно. Как не отблагодарить. Да и ты теперь будешь размышлять более основательно, ведь правда?
— Это уж точно... Я так никогда не смогу: спокойно беседовать с человеком, даже с таким убогим, угощать его пивом, зная, что через полчаса его не будет... ещё и использовать его при этом... Не-ет... это дьявольщина какая-то!
— Только не надо меня демонизировать... А что касается тебя, то не зарекайся, — грустно добавил Лесник. — Лет через пятьсот привыкнешь.
— К чему?
— К тому, что они все уходят. А ты остаешься.
Они договорились встретиться в ближайший выходной и расстались в метро. Уже сворачивая в Хлебников переулок, Илья хлопнул себя ладонью по лбу, вернулся на Арбат и купил бананов. Он отсутствовал на службе ровно сто минут и возвратился, когда обед в ГРАСе был в самом разгаре.
***
На широких охотничьих лыжах, которые дал ему Лесник, легко было идти и по свежим сугробам пушистого снега, и по старому насту и скользить как по льду. Пестренький, ручной вязки свитер Лесника виднелся впереди: он шел по снежной целине, пробивая лыжню. Они отмахали на приличной скорости уже километров пятнадцать от полустанка, но Лесник не замедлял шага. С дыханием Большаков справлялся, но руки и ноги устали. Впрочем, вскоре они достигли цели: уютная полянка на краю густого перелеска. В дальнем конце её виднелся высокий пенек размером с табуретку и несколько полузанесенных снегом коротких бревнышек. Путешественники воткнули лыжи в сугроб и для уюта утоптали снег возле пенька, обмахнули «скамейки». Лесник сбил заледеневшую корочку с пенька и достал из маленького спортивного рюкзачка два термоса. Илья тоже разгрузил рюкзачок, который Лесник вручил ему на Савеловском вокзале. Закуска была вегетарианской: пакетик сладковатых незнакомых Илье орешков, салат в пластмассовых коробочках, коричневые хрустящие хлебцы.
— Вот, примерно так. Можешь уже привыкать, — сказал Лесник, разложив еду и термосы на пеньке.
— И что, все так питаются? — спросил Большаков.
— Нет, конечно. Это основная часть одной из диет. Можешь жрать, что угодно, хоть краковскую колбасу. Но тогда тебе придется регулярно проводить дополнительные процедуры очищения организма. Не самые приятные. Из широко известных способов могу назвать уринотерапию — нравится?
— Не-а, — Илья уселся на бревнышко, открыл тот термос, который стоял поближе, и на всякий случай понюхал заклубившийся пар.
— Тогда лопай, что дают.
— Ничего. На этом прожить можно, — сказал Илья, попробовав хлебцы.
— Я же говорю. Но это только одна из диет, а в ней ещё полтора десятка блюд. И вообще,
