уж, сегодня мы выпьем немножко, — вмешался Ту Ге. — Официант, две бутылки коньяка, пожалуйста.
Это была кантонская кухня, приготовлено было по-обычному, но зато столовые приборы и вся обстановка были изысканными.
— Давайте по рюмочке, — произнёс Ту Ге.
Цин Ни колебалась, но в итоге выпила. Сидевшие рядом с Ту Ге два молодых парня осушили стаканы, а затем сидели не двигаясь и не закусывая.
Коньяк — напиток не легкий: выпив рюмку, Цин Ни сразу ощутила жар, и голова закружилась. Инстинкт говорил ей больше не пить, но когда Ту Ге предложил выпить вторую рюмку, она без колебания выпила. И хотя рюмки были небольшими, после второй она ощутила как бы пробуждение и аппетит.
Не прошёл и час, как две бутылки были пусты. Цин Ни смотрела на всех и понимала, что никто особо не пьян. Ту Ге выглядел совершенно спокойным. Хотя совсем недавно, за барной стойкой, он был рассержен не на шутку.
Во время обеда никто не разговаривал. Двое парней следили за выражением лица Ту Ге, и было понятно, что без надобности они не произнесут ни слова. Предложение выпить от Ту Ге для них было приказом, а заговаривали они только в том случае, если он их спрашивал. Ту Ге предложил пойти в караоке, хотя и было всего два часа дня, никто не отказался. Они стали подниматься на третий этаж, около лифта их уже встречали служащие ресторана. Цин Ни обратила внимание, что никто не принес им счёт и никто не платил. По тому, как их везде встречали и обслуживали, Цин Ни поняла, что Ту Ге считается авторитетом.
Комната караоке была большая, рядом со стеной стоял диванчик, а перед ним столик. Впрочем, все комнаты были одинаковыми, разница была только в уровне обслуживания. Чувствовалось, что для этой комнаты оно было высококлассным.
Ту Ге подвинул Цин Ни тарелку с фруктами:
— Кушайте, не стесняйтесь, можете что-нибудь заказать.
Затем он позвал официанта и попросил принести лучшего пива.
— Опять пить? — спросила она.
— Да, — коротко ответил он.
На этот раз пиво пили прямо из горлышка, чокаясь бутылками. Цин Ни делала также. Она чувствовала себя красавицей, мужские взгляды говорили ей об этом. Однако в глазах Ту Ге выражалась тоска, и это било по её самолюбию.
— Ты красивая, — сказал он ей, будто читая её мысли.
— Спасибо, — смеясь ответила она.
— Давай выпьем, — они чокнулись.
— Ту, когда я пришла, был человек в крови? Что произошло?
— А-а, ну он оскорбил моего друга, я ударил его. Цин Ни снова подняла бутылку, не обращая внимания на окружающих. Тут же испытала упрёк совести, но подумала, что с этими людьми она вне опасности.
— Ударили, а что потом?
— Да ничего, пусть для него это будет уроком, — спокойно ответил Ту.
— Вам не жалко? Неужели не было другого способа? — улыбаясь спросила она.
— Другой способ? Неэффективно, эти люди понимают только кнут, разве пряник сработает?
Она подумала, что всё-таки у него есть чувства.
— Ту Ге, а на что вы живёте?
— У меня есть фирма, просто ты не знаешь об этом, с совокупным капиталам двадцать миллионов и более двух сотен работников. Начинал я с драк, в этом городе заведено так — кто круче, тот и бьёт. Спустя десять лет, я умыл руки. Но с тех пор в этом городе-миллионнике никто не осмеливался вступать со мной в драки, — засмеялся он.
— Неужели вы никогда не знали поражений? — широко раскрыв глаза, спросила она.
— Поражения? Да сколько угодно, особенно в самом начале.
— И что вы думаете про этот образ жизни?
— Ты прямо как писатель, всё пытаешь разузнать. На самом деле, я не думал и не анализировал, одно я знаю точно — это просто способ жить и выживать. Люди не могут жить только одним способом, мой способ жить превозносит силу: люди меня боятся, и я получаю то, что хочу.
Цин Ни смотрела широко открытыми глазами на этого уверенного, сильного мужчину:
— Пользуясь силой? Это приводит к крови, дракам, смерти. Это плохо, плохо.
— Запугать людей можно, поранить тоже, но не убить, убить — это уже не игра, — ответил он.
— А если поменять этот образ жизни на более спокойный и законный? — спросила она.
— А ты подумай, кем может стать человек, отсидевший срок? Что он умеет делать? Быть партийным работником или руководителем? Конечно, нет. Не все мечтают о таком образе жизни, я, например, никогда не хотел. Некоторые мои товарищи нашли себе работёнку, но всё равно не чета мне. Столкнутся они с тем, кто выше чином, — сразу подхалимничать и зад лизать. А если попадётся им человек попроще, то притесняют. Так и живут, изо дня в день с этими масками, в этой лжи.
— У таких жизнь стабильна.
— Такую жизнь я бы не выдержал. Не удалось чин получить — живёшь в нищете, детей кучу растишь и подыхаешь, в чём смысл?
Не заметив за разговорами, они выпили полдюжины пива, тарелку с фруктами никто не тронул. Официанты зашли спросить, нужно ли что-то, Ту Ге отмахнулся от них.
— Если бы я соблюдал закон, мог бы наслаждаться жизнью, как сейчас? Не платить ни за что и вообще ни о чём не беспокоиться просто потому, что все понимают, кто я такой. Это всё неважно в принципе, но, по сути, я всемогущий, не считая всё, что связано с партией и политикой. Если нужно взять долг, то проще у меня, затрат меньше, не нужно ни в какой суд обращаться. Был случай, человеку из провинции Шэньси государственный отдел по сносу ветхого жилья задолжал восемьсот тысяч, он пошёл искать председателя этого отдела, потратил семьдесят-восемьдесят тысяч, председатель сказал: «Подавай иск в суд, после этого вернём тебе деньги». Потом для суда потратил ещё несколько сотен, а в итоге ему ни гроша не вернули. Затем его познакомили со мной, я сказал, что если надо вернуть деньги, то я возьму сто тысяч. Стоило мне только позвонить этому председателю, как он тут же вернул восемьсот тысяч.
— Частое использование силы может быть опасным? — спросила она.
— Опасность? Ну ведь у всего есть своя стоимость. А всю жизнь прогибаться перед остальными ради простого существования, а не ради выгоды? А быть простым рабочим и спускаться в шахту не опасно? Во всём есть опасность, даже переходя дорогу тебя могут сбить. Я не думаю, что то, чем я занимаюсь, опаснее всего остального.
— Ты обычно мало говоришь, оказывается, ты хороший оратор, — восхищённо сказала она.
— Я просто хочу быть выдающимся, при богатстве, хочу чтоб
