ли что. Полуобморочный вид миража доверия не внушал.
— Потому что не можем, — хмыкнул Тай Ранг на глупость, которую на его взгляд сморозила солнечная. Грязная, в потрепанных тряпках, которые даже одеждой-то не назовешь, не то, чтобы доспехом величать. Но все-таки она вылезла из гнезда. И его тащит за собой. Упрямая.
— Потеряли учебник? — рассмеялась Сальвет.
— Потеряли того, кто умеет. Учебников нет. Символ появляется как отражение в магии эмоций.
Сальвет уловила горечь в голосе миража. Задумалась ненадолго, но быстро свела концы с концами.
— Ты про Ведьму вашу, что ли? — спросила она.
— За одно упоминание низшими этого имени стоит вырывать языки.
— Заметь, я не называла ее Альсанханой.
— Не перебарщивай. Мне тебя и отсюда убить, как нечего делать.
— Ваша Ведьма может знать, как излечить меня, — не стала шутить и ходить кругами Сальвет, учуяв нутром, что угроза стоящая.
— Ее нет больше.
— Это я слышала. Но она ведь жива?
— Ее поглотили кошмары. Это не жизнь, Сальвет!
Боль и отчаяние в голосе миража были тем, что заставило заткнуться и решительно сменить тему. Он не жалел о собственной кончине, но вот за свою Ведьму готов был душу отдать. И действительно с трудом сдерживал все это в груди. Сальвет было сложно даже просто понять эти эмоции.
Может, и к лучшему. И вообще, у нее своих проблем хватает.
— Так, стоим, — Сальвет вовремя заметила, как покачнулось тело. Успела спрыгнуть на ступень, с которой только что убралась, ухватила миража. — Не надо падать. Это больно. Но еще сильнее будет обидно. Такой путь и все зря, что ли? Не спи. Ну, же. Давай, давай, открывай глаза. Вижу, что плохо. Здесь осталось немного. Соберись! Как любила говорить одна знакомая из дома развлечений: сосредоточься на процессе. Отдохнул?
Путь, который Сальвет проделала с быстротой молнии, когда спрыгнула в колодец, сейчас казался дорогой в бесконечность.
Они прыгали и прыгали. Иногда стояли и ждали, когда в глазах у Тай Ранга прояснится настолько, чтобы видеть язвительную мордочку солнцерожденной зверушки. Так он ее назвал, когда опять ляпнула что-то оскорбительное не в меру.
— Больше не могу, — пробормотал Тай Ранг в какой-то момент, сидя у стены на ступени. Тяжелое прерывистое дыхание выходило с каким-то свистом. — Когда… — он сглотнул. Пересохшее горло покалывало. — Когда свалюсь, не жди, поднимайся. Уже не очнусь. Времени…
— Эй-эй! — похлопала Сальвет по щекам миража. — Не вздумай терять сознание! Вон, видишь, конец колодца. Точно говорю. Уже вижу рожи твоих друзей и моих палачей. Так что ты не сильно старайся за рукоприкладство меня пинать. Эти справятся. Вставай. Вставай, тебе говорят. Вот, молодец. И за мной. Тут чуть-чуть осталось.
На третий раз даже такие уговоры и действия не помогли. А ведь над головой действительно светлое пятнышко. Голубое, не белое.
— Кажется, уже утро, — тихо пробормотала Сальвет, стирая рукавом слезы.
Держала в руках миража, не позволяя тому упасть. Без того сердце замирало при каждом его прыжке. Одно неловкое или неточное движение, и полетит Тай Ранг обратно на дно. Тогда точно конец.
— Давай, ты сделаешь последнее усилие, а? — прошептала она буквально на ухо, обняв миража за плечи. — Ты обещал заступиться перед своими друзьями, когда они мне будут ушки обрывать. И перьями обещал поделиться.
— Не обещал, — шевельнулись губы. Мутный взгляд скользнул по лицу солнцерожденной, поднялся выше. Тай Ранг улыбнулся теплой и счастливой улыбкой. — Действительно. Уже утро.
Сальвет разжала руки, когда мираж шевельнулся. Поднялся на ноги, затем сделал мощный толчок, взмахнул крыльями. Часть костей, видимо, успела зажить благодаря выпитым ойлам.
— Неужели, — выдохнула Сальвет, когда светлое пятно исчезло из вида. Подождала еще минуту, прежде чем продолжить путь наверх.
Кажется, на голову ей никто не свалится. Это победа.
Ослабевшую, у края колодца ее ухватили за шкирку и подняли наружу.
— То есть руки запускать можете, а самим залезть сложно? — пробурчала Сальвет непроизвольно, кашляя после захвата. — Й! А осторожнее можно? Больно вообще-то.
Упав на землю, наскрести сил на подъем не смогла. Зато увидела спасенного миража. Тот лежал в руках своего товарища и не подавал никаких признаков жизни. Хотя Сальвет была уверена, что с тем все будет в порядке. Даже без всяких там ведьм Небесные владыки обладают силами, которые мертвого на ноги поставят. Вот бы еще свою Ведьму поставили, чтобы она одной солнцерожденной помочь сумела.
Возле Сальвет на корточки присел Ара Бей, он и вытащил из колодца.
— Не знаю, как у тебя получилось, но мы благодарны за чудо, которое ты сотворила.
— Значит…
— У хана Тай Ранга не было ни шанса вылезти из гнезда без символа. А у тебя — отнести его ему, — светлые золотистые глаза опустились с раненого друга на девчонку. Потрепанная, но улыбается. — Может быть, Альсанхана не ошиблась, когда сотворила вас.
— Ара Бей, — одернул его Тур Зарей. — Нам пора возвращаться. Хана Тай Рангу нужен продолжительный отдых.
Ара Бей кивнул и поднялся. Перед тем, как улететь следом за Тур Зареем, он вырвал из крыла несколько перьев и скинул Сальвет на колени.
— Лучшее прощание на моей памяти! — воскликнула Сальвет, ухватив золотистое перышко с изумрудным отливом и сходу запихав то в рот. Довольно зажмурилась, а там и вовсе растянулась в траве, подставив всю себя солнечным лучам. — Уйди, лохматая морда. И ты тоже уйди. Уйдите обе! У меня отдых. С тебя охрана, Харрам.
В город вернуться удалось лишь к вечеру. Никуда не надо было бежать, торопиться. Поэтому Зверь под ней откровенно не торопился.
— Ленивая ты задница, Харрам, — потрепала Сальвет пушистую морду. — Заходи как-нибудь в гости. Только без вот этих всех миражей и их кошмарных проблем. Все. Пока.
Хорошее настроение стало еще лучше, когда Сальвет различила, что же такого интересного спряталось за спинами веселящихся горожан у подножия Боевой академии, в которую она притопала через весь город.
Знакомое тело было приковано к одному из фонарных столбов. Без одежды, та валялась рядом на дороге. Зато с алыми отметинами на ягодицах.
Смех подруги чуткое ухо выцепило из общей массы. Увидеть ее Зефир бы не смог, глаза закрывала плотная повязка.
— Сними с меня эти оковы уже, Сальвет! — прорычал Зефир, чем вызвал новую волну веселья.
— По-моему, ты прекрасно
